«Я люблю одиночество.
Но… или я убедил себя, что мне так лучше».
Сериал «Доктор Хаус»
- Роберт вчера так быстро сматывался, что забыл в холодильнике непочатую бутылку Белуги.
- Какой удобный бывший!
- И не говори. Как знал, что мне нечем будет его помянуть.
- Вино или мартини?
Недолго думая, Власова нажала на кнопку подземного паркинга и, наплевав на любопытные взгляды остальных попутчиков, ответила:
- К черту все. Мне завтра нужно быть в форме, так что водка.
Судя по тому, что Лобанов начал с похвалы, ничего хорошего от разговора ждать не стоило. Это, отработав в редакции пять лет, Ольга знала хорошо, потому мысленно представила за спиной главного дартс и швырнула первый дротик.
Гадая, какую шарманку на этот раз заведет драгоценный босс, Ольга отъехала на стуле немного назад и с грацией, которая и не снилась молодой Шэрон Стоун, закинула ногу на ногу.
Соблазнять главного ни смысла, ни умысла не было, но длинные ноги, один из щедрых подарков матушки-природы, от сидения за столом уже затекли, а пластика, тренированная за годы хореографии и сафари на мужчин, не отключалась по щелчку пальцев.
«Ни один вид на свете не создает пары на всю жизнь.
И не надо про лебедей, они изменяют как и все,
просто у них пиар лучше, чем у кроликов».
Сериал «Доктор Хаус»
Мёртвые умеют слушать как никто другой.
Это когда всё хорошо, мы думаем, что едва ли не всесильны. Что сможем удержать счастье в руках, а если вдруг случится так, что предаст самый близкий, гордо удалимся, потому что тот, кто может растоптать нас, прожив бок о бок десятилетия, не заслуживает ни слезинки. На деле же всё совсем иначе. Куда бы ни пошёл, что бы ни делал, кажется, ты каждую секунду своего времени собираешь себя по кусочкам раз за разом. А от боли, что поселяется где-то так глубоко внутри, что её оттуда не выцарапать и не вырвать, задыхаешься, как под водой. Даже ощущения схожи — лёгкие кажутся наполненными чем-то тягучим, распирающим их изнутри.
Это так странно — прожить с мужчиной двадцать лет, и вдруг осознать, что его больше нет. Он с другой. Он приходит к другой. Он снимает обувь, подходит к другой женщине, прижимает её к себе, целует и говорит: «Чертовски устал. Что у нас на ужин?».
И уже не я, а она, другая, целует его в ответ, бежит на кухню, где накрывает на стол, пока он моет руки в ванной.
Нет. Это не странно. Это бесконечно больно.
- Мама всегда так, – наябедничал Никита. – Рисует всю ночь, а потом засыпает непонятно где!
«И непонятно с кем», – мысленно добавила Майя...