А может, не пускать на самотек, а просто отпустить? Придерживать время от времени, чтобы не рухнуло и не прибило, но при этом просто жить и этой самой жизнью наслаждаться.
В двадцать семь уже можно считаться старым? Потому что я, кажется, уже да. Колени хрустят, и устаю быстрее, чем раньше, пора на пенсию и голубей на лавках кормить.
Вот жил спокойно, не тужил: ел, пил, спал, ходил себе покупал эти чертовы салаты, а теперь появилась какая-то пиявка рыжая, которая прямо посреди магазина стоит и эти салаты критикует.
Честное слово, в него можно влюбиться только за то, с каким аппетитом он ест все, что я для него готовлю. Мне из-за этого постоянно для него готовить хочется.
- А как ты понял, что влюбился и тебе не нужны все остальные бабы?
- Если ты задумался, что влюбился - ты влюбился.
Мужчина, настоящий, от которого и бабочки летают толпами, и тараканы в голове затихают, и мурашки табунами бегают. Покровитель всех моих насекомых.
Мне оно, конечно, 300 лет не надо, но отказать не по-человечески будет. А где-то в глубине души я всё-таки человек. Почти джентльмен. Очень глубоко.
Я из того мира, где мужчина ухаживает за женщиной, а не наоборот, именно поэтому прибегать и признаваться в любви, как верная собачонка, не собираюсь.
Я из того мира, где мужчина ухаживает за женщиной, а не наоборот, именно поэтому прибегать и признаваться в любви, как верная собачонка, не собираюсь.
Я, блядь, только сейчас все понял.
Не зря отец мне с детства говорил, что я высокий и до меня как до жирафа доходит. Не шутил, получается.