Ярина

Смотри… огонь жаден. Он не умеет любить по-другому. Чтобы жить, ему необходимо дерево, но эта любовь губительна для обоих. Пламя пожирает полено, превращает его в пепел, с каждым поцелуем взмывая все выше, разгораясь все ярче… но это смертельный танец, Диана… Потому что, убивая дерево, огонь тоже гибнет. Горит ярко, но умирает… И когда от дерева ничего не останется, пламя погаснет. Оно не может жить само по себе… Это так похоже на любовь, правда, Диана? Убивать того, кого больше всего любишь…

В мои тринадцать мне снились кошмары. Только я не знала, что надо бояться не чудовищ во снах, а того, кто приходит утешать меня.

— Рори? — изумилась я, узнав голос. — Какого черта ты меня пугаешь? Я чуть было не поверила в привидения! — А что в них не верить? — пробурчал парень. — Они существуют. По крайней мере, в Ирландии.

"Милая, - сказал он мне, - У меня есть море, солнце, а моя красавица жена приготовила пасту. У меня есть все для счастья. Я не стал бы шевелиться ради того, чтобы заработать деньги, которыми ты трясешь перед моим носом. Но я накормлю тебя, чтобы поделиться своим счастьем".

В Италии хорошо лейтяйничать и мечтать. О несбыточном. Ведь здесь, на берегу моря, все кажется возможным, даже самое сокровенное.

- Он ничего тебе не сделал? Я нахмурилась, глядя на старого друга. — А должен был? — осторожно спросила я. У этих стен есть уши, так что мы были очень аккуратны в словах. — Ты не видела Северное крыло? — тихо спросил Аршер. — Нет, а что с ним? — Ну… его больше нет.

Любовь и ненависть... Слишком близко.

Выбор – самое трудное в нашей жизни и то, что определяет нас. От того, какой путь мы избираем, мы проживаем ту или иную жизнь. Я не верю в предназначение. Я верю в выбор. Множество вариантов из всех возможных, один - верный.

– Помнится, была у меня собака, – вмешался Бранко, неторопливо вытирая тряпицей окровавленный нож. – Хорошая, понятливая. Только воровитая. И сколько я ее ни учил, а она так и норовила что-нибудь стащить. И ладно бы только у меня тащила, так ведь к соседям полезла. В курятнике поозоровала, птицу передушила. Знаешь, что я с ней сделал? – посмотрел друг на раненого. Тот напрягся, настороженно наблюдая, как Бранко проверяет острие ножа. – Я ее к дереву подвесил и кишки выпустил, – спокойно сказал Кражич. – Долго она умирала... Друг посмотрел на наемника, а Штефан усмехнулся. Историю эту он уже не раз при схожих обстоятельствах слышал. Только вот не было никогда у Бранко собаки. И кишки он никому, кроме врагов, не выпускал. Это у друга такая воспитательная байка была, как он сам говорил, для добровольного выбора, чтоб нагляднее показать непонятливым, что их ждет. «Мы ведь толстокожие, командир, нас угрозами не проймешь. А вот историей жизненной – запросто».

Служанка

Делия Росси

Время в Белвиле течет незаметно. Сколько я уже здесь? Два года? А мне порой кажется, что целую вечность. Вотчина арнов затерялась в самой глубине Алмазных гор, в краю вечных дождей и хмурого низкого неба. Но сырость – не самое страшное, что поджидает обитателей Белвиля. «Хозяин возвращается!» – ранним весенним утром эта фраза перевернула не только привычную жизнь мрачного замка, но и мою собственную. И теперь я не знаю, чего ждать от судьбы и в какую сторону повернет колесо Райны, Создательницы...

...в основе любой войны всегда лежат низменные интересы. Но они ведь слишком неприглядны, а потому их обязательно лакируют какой-нибудь красивой идеей.

Служанка

Делия Росси

Время в Белвиле течет незаметно. Сколько я уже здесь? Два года? А мне порой кажется, что целую вечность. Вотчина арнов затерялась в самой глубине Алмазных гор, в краю вечных дождей и хмурого низкого неба. Но сырость – не самое страшное, что поджидает обитателей Белвиля. «Хозяин возвращается!» – ранним весенним утром эта фраза перевернула не только привычную жизнь мрачного замка, но и мою собственную. И теперь я не знаю, чего ждать от судьбы и в какую сторону повернет колесо Райны, Создательницы...