Мои цитаты из книг
Нет, этот мир погубят курящие часовые. Курящие, ходящие куда не надо, для «отправления естественных надобностей», собирающиеся вместе, спящие на постах. Какое еще нарушение «Устава гарнизонной и караульной службы» я пропустил? Точно — еще петь нельзя.
Бывает так, что, когда привычная жизнь рушится, неожиданно появляется не только новый выход из ситуации, но за этим выходом – целый новый мир. И в нем человек может найти новый смысл своей жизни, новых друзей и даже любовь, хотя за все это ему придется драться, против новых врагов и против старых. Так и случилось в жизни Андрея Ярцева, казалось бы состоявшегося и уже успокоившегося в этой жизни сорокалетнего человека.
Когда человек заходит за свои реальные потребности, получается паскудство и чревоугодие.
Бывает так, что, когда привычная жизнь рушится, неожиданно появляется не только новый выход из ситуации, но за этим выходом – целый новый мир. И в нем человек может найти новый смысл своей жизни, новых друзей и даже любовь, хотя за все это ему придется драться, против новых врагов и против старых. Так и случилось в жизни Андрея Ярцева, казалось бы состоявшегося и уже успокоившегося в этой жизни сорокалетнего человека.
Я давно понял — на войне с оружием и боеприпасами куркулем быть нельзя. Не получается. Сколько ни заныкай, ни натаскай себе — все равно не куркуль, а разумно запасливый и предусмотрительный воин. А потом как раз те, кто над тобой смеется, идут к тебе же на поклон.
Бывает так, что, когда привычная жизнь рушится, неожиданно появляется не только новый выход из ситуации, но за этим выходом – целый новый мир. И в нем человек может найти новый смысл своей жизни, новых друзей и даже любовь, хотя за все это ему придется драться, против новых врагов и против старых. Так и случилось в жизни Андрея Ярцева, казалось бы состоявшегося и уже успокоившегося в этой жизни сорокалетнего человека.
Все дворские, ближники и прочий окружающий меня люд твердо знали, что ежели у обычного народа лихоманки тоже обычные — ну там, Огнея, Трясея, да Корчея, то у великого князя еще и Либерея, которая пострашнее прочих. И что за небрежное обращение с книгами можно выхватить куда больше, чем за невычищенного коня или помятый опашень.
XV век.
Два попаданца, Василий Московский с крестным братом Шемякой, избежали междуусобной войны. Уже делаются пушки, уже тянутся руки к Уралу, уже бегут на Москву греки, болгары, сербы и чехи-гуситы. Шемяка даже треть Великого княжества Литовского прибрал.
Но все равно, почти нет ресурсов — людей, зерна, меди, пороха, железа… И на поднимающуюся Москву недобро смотрят Орда, Польша и Ганза.
Эх, где наша не пропадала!
Всю неделю после Яблочного Спаса стояло вёдро. Мы... обливались потом, а у меня в голове звучало: «причиной аномально жаркой погоды в регионах Центрального федерального округа стали теплые воздушные массы на на западной периферии африканского циклона». Ну, или аравийского. Но в силу отсутствия метеорологической службы нет у нас никаких циклонов, все проще — жару бог послал.
XV век.
Два попаданца, Василий Московский с крестным братом Шемякой, избежали междуусобной войны. Уже делаются пушки, уже тянутся руки к Уралу, уже бегут на Москву греки, болгары, сербы и чехи-гуситы. Шемяка даже треть Великого княжества Литовского прибрал.
Но все равно, почти нет ресурсов — людей, зерна, меди, пороха, железа… И на поднимающуюся Москву недобро смотрят Орда, Польша и Ганза.
Эх, где наша не пропадала!
Я построил уже два каменных собора, вся Москва молится в них и радуется, но никто не назвал меня «Василий Строитель».
Я... присоединил старинные русские земли — но никто не назвал меня «Василий Объединитель».
В конце концов, я поднял доходы княжества, но никто не назвал меня, как пращура, «Василий Калита». Но стоило один раз брякнуть знакомую с детства присказку…
И привет — Василий Острослов.
XV век.
Два попаданца, Василий Московский с крестным братом Шемякой, избежали междуусобной войны. Уже делаются пушки, уже тянутся руки к Уралу, уже бегут на Москву греки, болгары, сербы и чехи-гуситы. Шемяка даже треть Великого княжества Литовского прибрал.
Но все равно, почти нет ресурсов — людей, зерна, меди, пороха, железа… И на поднимающуюся Москву недобро смотрят Орда, Польша и Ганза.
Эх, где наша не пропадала!
Десять, десять лет, как жизни нет! Вернее, совсем наоборот — жизнь здесь и сейчас мне нравилась куда больше, чем в XXI веке. И даже не в том дело, что я тут на вершине феодальной лестницы. Просто тут не «жизнь, идентичная натуральной», а все настоящее — еда, друзья, кровь, смерть, семья.
XV век.
Два попаданца, Василий Московский с крестным братом Шемякой, избежали междуусобной войны. Уже делаются пушки, уже тянутся руки к Уралу, уже бегут на Москву греки, болгары, сербы и чехи-гуситы. Шемяка даже треть Великого княжества Литовского прибрал.
Но все равно, почти нет ресурсов — людей, зерна, меди, пороха, железа… И на поднимающуюся Москву недобро смотрят Орда, Польша и Ганза.
Эх, где наша не пропадала!
Немецкий конвой произвел изрядное впечатление даже не видом, а выучкой, теперь понятно, откуда немецкий орднунг вырос — всего лишь надо дрючить личный состав лет пятьсот подряд.
XV век.
Два попаданца, Василий Московский с крестным братом Шемякой, избежали междуусобной войны. Уже делаются пушки, уже тянутся руки к Уралу, уже бегут на Москву греки, болгары, сербы и чехи-гуситы. Шемяка даже треть Великого княжества Литовского прибрал.
Но все равно, почти нет ресурсов — людей, зерна, меди, пороха, железа… И на поднимающуюся Москву недобро смотрят Орда, Польша и Ганза.
Эх, где наша не пропадала!
— Хреновые из нас попаданцы, Вася, — внезапно вздохнул братец.
...
— Дывлюсь я на небо тай думку гадаю: чому я не химик, чому не летаю? — внезапно дурашливо пропел Дима.
...
— Или не электротехник. Делов-то — медь, цинк и вот тебе вольтов столб. Свинец, кислота — и аккумулятор. Добавь провода и ключ — телеграф... Прикинь, сколько можно с электричеством содеять!
— Да сожгли бы тебя нахрен, не посмотрели что князь.
— Чего вдруг?
— Великий князь обуян дьяволом и от посоха своего колдовским измышлением, — начал я, подражая речитативу думного дьяка, — разразиша громом и молнией и пребольно боярина уязвиша, и об землю бросаша и волосья топыриша и боярин едва живый из палаты снизошед.
XV век.
Два попаданца, Василий Московский с крестным братом Шемякой, избежали междуусобной войны. Уже делаются пушки, уже тянутся руки к Уралу, уже бегут на Москву греки, болгары, сербы и чехи-гуситы. Шемяка даже треть Великого княжества Литовского прибрал.
Но все равно, почти нет ресурсов — людей, зерна, меди, пороха, железа… И на поднимающуюся Москву недобро смотрят Орда, Польша и Ганза.
Эх, где наша не пропадала!
Всем князьям, графьям и королям всегда и везде не хватало денег и они широко занимали. Государство вообще дело страсть как дорогое, без внешнего и внутреннего долга ну никак. Порой кредиты возвращали, порой случались грандиозные обломы, типа падения того же дома Барди сто лет назад, когда Эдуард III Английский попросту послал своих ломбардских заимодавцев лесом, следом случился дефолт Франции, разорение Флоренции и пошло-поехало — банкротство папы римского, Неаполя, Кипра, далее везде, эффект домино в чистом виде.
XV век.
Два попаданца, Василий Московский с крестным братом Шемякой, избежали междуусобной войны. Уже делаются пушки, уже тянутся руки к Уралу, уже бегут на Москву греки, болгары, сербы и чехи-гуситы. Шемяка даже треть Великого княжества Литовского прибрал.
Но все равно, почти нет ресурсов — людей, зерна, меди, пороха, железа… И на поднимающуюся Москву недобро смотрят Орда, Польша и Ганза.
Эх, где наша не пропадала!