— Вижу, поняла, — устало выдохнула тётя. — Решай сама что делать. Любишь, сможешь простить — возвращайся, пробуй. Я судить не стану, и стыдить тебя тоже. Плевать что я подумаю — жизнь твоя, и если тебя муж счастливой делает, то думай о себе, а не о том что я посоветую или скажу. Но Настя, не позволяй себя обдурить! Предательство — это всегда выбор! В депрессии человек, под действием алкоголя, в кризисе среднего возраста, под дулом пистолета — это всегда выбор: делать или не делать. Смотри на всё не через призму надуманной вины, а трезво. И принимай решение
— Не изменяла, — кивнула она. — А почему, кстати? Оставила бы мне Катю, пошла в бар, Вите наврала бы что с подружками встречаешься. Нашла бы мужика после вахты, для которого ты и с лишним весом была бы богиней. Он бы поднял тебе самооценку. Но ты так не поступила. Тебе даже в голову это не пришло, так? Так, — ответила тётя за меня. — А если бы вдруг тебя повело? Если бы ты изменила мужу в тот тяжелый момент времени, ты бы пыталась на Виктора ответственность перенести? Что недоглядел, что работал, пока ты похудеть пыталась, пока ты себя некрасивой считала, и ребёнком занималась. Ты бы осмелилась ему сказать то же, что и он тебе: да, мол, изменила, прости, виновата, но ты-то и сам хорош, не заметил как мне было плохо! Что скажешь, Настя? Поняла сравнение? Поняла что весь твой разговор с Виктором — это не его объяснения, это перекладывание с больной головы на здоровую
- Твоя шея сводит меня с ума – Лекс прикусил кожу на ее шее, от чего Элен застонала так нежно, что у него сжалось сердце – Твоя грудь словно леденец, который я хочу целовать ..
Алексей не знал о ее знаниях иностранных языков, он хотел, как можно быстрее узнать ее владение его языком.
Для вас сегодня я Лекс, дорогая – беря Элен за руку, Алексей медленно поднес ее руку к своим влажным губам и нежно коснулся ее пальчиков, не отводя взгляда от ее глаз. Внутри Элен начался пожар.
На него смотрела необычная молодая девушка с пухлыми губами, и огромными зелеными глазами. Вереница ресниц делала взгляд еще выразительнее.
Они гуляли, смелись, пели, играли в театральных постановках, целовались, целовались, целовались, целовались…и Элен решила, что она готова. Готова открыть ему все глубины своего естества.
— Я… я раздвоила себя и Катю на два мира. На наш мир, Инферно, и на техногенный мир без магии. Два тела, две сущности, живущие своей жизнью, но, по сути, одно создание и одна душа. Все было продумано до мелочей — благодаря этой многоступенчатой магии я могла не заботится, что Астарот хоть когда-то найдет нас… Теоретически, эти два астральных двойника могли снова слиться в одно целое, однако, такая вероятность крайне мала. Я не учла лишь одного — что моя собственная сестра окажется чудовищем. Когда в Инферно ты заточила меня в это зеркало, на Земле, в том мире, часть меня погибла
У Артура имелись три племянника и еще один на подходе. Он был в детской теме по самое не балуй. Братья все уши ему прожужжали про то, какие вещи накупили своим детям. Хвалились, один другого перещеголять пытались. А его малыш чем хуже? Он не виноват, что его мать в свое время решила, что передком в жизни пробиться проще, чем мозгами.
–Этого не стоит смущаться,– заверила ее врач.– Во втором триместре сам бог велел этим заниматься, тем более с будущим мужем. Но тут тоже важно не переусердствовать. Как часто у вас это происходит?
–М-м, ну два-три раза,– пожала она плечами.– Редко чаще.
–Два-три раза в неделю – это нормально,– кивнула врач.
А Эва вновь почувствовала себя дико неловко.
–Нет, это не в неделю, это в день,– нехотя призналась она.