– Тогда сегодня вечером в салон – пусть сделают мои волосы более блестящими. За ваш счет, потому что аванс еще не скоро. А потом вместе посидим в кафе. За ваш счет, по той же самой причине.
Он заглушил двигатель и уставился на меня с усмешкой:
– Ты, кажется, совсем не знаешь, как влюблять в себя мужчин. Есть много способов, но доить нас можно только после того, как галочка уже поставлена.
Я открыла дверь, чтобы поскорее выйти из тесного пространства и подальше от запаха его терпкого одеколона, но наклонилась, чтобы подвести черту:
– Я от этой сделки все равно получу больше, чем потеряю, Глебарисыч. И кого мне еще доить, раз все мои средства к существованию под вашим контролем? Доитесь без сопротивления – у вас все равно нет выбора. И попытайтесь в процессе тащиться от жизни. Если получится.
– Как вы оцениваете перспективы отрасли и конкретно вашей компании?
Я косилась на начальника и отвечала предельно вежливо, строго следуя условиям последней с ним сделки:
– В конкретно нашей компании я числюсь младшей помощницей уборщицы. Потому оцениваю свои перспективы высоко – по крайней мере, с моего места потолка карьеры даже не разглядеть.
Не желая объясняться, я медленно потекла вниз, под стол. Мой напарник немного подумал, осмотрелся – не глядят ли на нас именно в этот момент, и все-таки отважился присоединиться. Рядом с нашими местами пары ушли танцевать, и теперь в двух метрах справа чернели начищенные ботинки, а слева покачивался край белой скатерти – это тонкая женская ножка болтала на носке полуснятую туфлю.
– И что мы здесь делаем? – поинтересовался Глеб, когда несколько привык к новому положению.
– Смотри, это же перевернутый мир, – прошептала я. – Ты прямо среди людей, в самом центре общества, но они тебя не видят. И ты можешь просто наблюдать за ними отстраненно, без оценочных суждений. Вот они – и вот ты, но будто в разных подпространствах. И когда ты есть, но тебя как будто нет, становится неважно, как ты одет, какой у тебя статус или как ты прочитал доклад. Только с такой точки зрения и можно начать видеть что-то более значимое – себя самого без блестяшек и галстуков.
Чтобы создать расслабленную обстановку и дать возможность Алене надавить на какую-то душевную струнку Глеба, я сосредоточилась на ее спутнике:
– Менеджером торгового зала? Подожди, то есть это ты бросаешься под ноги, когда нормальные люди заходят присмотреть себе новое железо? Это ты виснешь на локте и заглядываешь в глаза жалобным щенком, фиг стряхнешь? Хорошая у тебя работа! Там, наверное, миллионы платят, я за меньшее на такое унижение бы не подписалась.
Почему-то после этого Артем о своей работе больше не хотел разговаривать. Наверное, все-таки не актер. Зато Глеб открыл рот – так ему хотелось, чтобы я свой наконец-то захлопнула.
Хорошие отношения – они всегда простые. Никто никого не кусает, никто никем не манипулирует, никто из себя никого не строит, и уж тем более – никто не соревнуется со своим партнером в уме.
– Звучит очень скучно, – заметила я.
Но он почему-то посмотрел в сторону и ответил будто без шуток:
– А я иногда хотел бы именно так поскучать. Вернее, устроить, чтобы весело было без войны друг с другом. Мир такой огромный, развлечений хоть завались, но нужен кто-то, с кем это стоит разделить. Ну, можно разве что в постели устраивать битвы, а потом засыпать неизменным победителем. Или иногда проигрывать. Но только в тех играх, которые мы вместе будем выбирать. Сомневаюсь, что подобную игру можно назвать скучной.
– А-а-а! – восторженно закричала Евгения. – У вас с ним отношения?! Я ведь давно подозревала!
– Нет, отношений у нас нет, – прервала я неуместную радость. – И не будет. Мерзкий он какой-то, подлый, но очень умный и красивый, а такой ресурс нельзя игнорировать. Ты у него ведь почти замена жены? Сможешь лет через двадцать украсть образец спермы?
Если вы думаете, что у меня опустились руки, вы ошибаетесь. Я просто опустился за топором.
Закрой шторы, рот и сделай ночь до утра.
Глаза его синие-пресиние… сильные и такие нежные руки… Будто целуемся мы под его ивой, а герцогские пальцы уже мне под рубашку залезли, гладят голую спину. И от каждого касания меня будто током прошивает. Сладким таким, невыносимым, хочется еще и еще… Я льну к нему еще ближе, хотя ближе уже и некуда… И тут Тарис говорит: – Девочка моя, мы должны сделать все, что можем, во благо государства!
Так вот, осенью мы развлекались как могли. Носили яркие свитера, пили чаи с разными травами и пряностями, рассказывали интересные истории… Осень, Тарис, это не просто весело. Это когда душевно.