Я всегда вела себя идеально. Так идеально, что забывала - главное, вести себя как человек
Остаться в толпе в одиночестве - удел сумасшедшего
Не пытайся стать своей среди тех, кто не твой
Влечение - что? Его можно игнорировать. Его можно просто не замечать, тогда оно проходит. Рано или поздно, быстро или медленно, но проходит. А найти союзника в чём-то настолько личном, глубоко скрытом, жизненно важном - найти союзника своего мироощущения - бесценно.
Говорить можно что угодно. Толку-то? Значение имеют только действия, только поступки.
жизнь уже научила Киру, что прятаться бесполезно. От этого только хуже. Никто не придёт, не поможет и не утешит. Наоборот, ты будешь фонить тоской и привлекать этим ещё больше несчастий.
Когда смотришь фильмы или сериалы, там люди проходят через жуткие испытания. На их глазах разрывают и убивают друзей и семью, а они продолжают цепляться за жизнь — и выживают, и живут дальше. А Кира была уверена, что не захочет жить после такого. Жить с таким грузом?! Зачем? Увольте.
Жизнь сама себя не проживёт
Когда живёшь в человеческом муравейнике, не думаешь, каким ценным может стать элементарное человеческое общение с себе подобным. Забываешь, какую благодарность и признание может вызвать чья-то неожиданная забота.
Мужчины всегда убегают, всегда. Они так устроены. Иногда они даже умирают, только бы сбежать от проблем.
- Садись на видное место, госпожа иномирянка. - С серьёзным лицом заявила Белка, простирая ко мне руки. – Чтобы все разглядели, как ты вырядилась, кто ещё не разглядел.
- Садись на видное место, госпожа иномирянка. - С серьёзным лицом заявила Белка, простирая ко мне руки. – Чтобы все разглядели, как ты вырядилась, кто ещё не разглядел.
"Разрушение в детях сидит так же, как чёрт в табакерке - и выпрыгивает в тот самый момент, как только ты расслабился и на секунду отвернулся."
Хотя иногда простой намёк страшнее самой правды.
Аккуратность придумали те, у кого дома много служанок, не иначе!
Как много в жизни значит горячая ванна, способен понять только человек, неделю проведший в лесу, да еще успевший за это время вымазаться по локоть в крови.
В воскресенье вечером мы с Властой и Вереей наметили девичник. Тут обычаи наших народов во многом совпадали — невесте полагалось со скорбным видом сидеть на стуле посреди комнаты, пока подруги со слезами и воплями ходят вокруг, оплакивая ее прошлую, легкую и свободную незамужнюю жизнь.
— Какие у вас еще есть обычаи, о которых лучше знать заранее, чтобы не оказаться женатым раньше времени? — интересуется Радим.
У любой силы должна быть слабость. Чем больше сила — тем сильнее слабость. Ты — моя слабость.
Но Улем был прав — только сам человек может выбрать свое будущее. Никто не даст единственный верный и правильный совет, не укажет точную дорогу. Только сам пробуй и ищи. И ни на кого потом не пеняй, если ошибся и упустил свое счастье.
Мир разбился на острые осколки и рассыпался прямо у моих ног, так и лежит… несобранный. Одно только радует — не придется составлять его назад. Изменяясь, мир создает сам себя без нашего прямого участия, и, когда я проснусь в следующий раз, он просто вернется ко мне немного другим. Или намного другим, как повезет.
Нельзя осчастливить всех, даже если очень стараться. Кто-нибудь всегда остается на задворках, до тех пор, пока не оглянется по сторонам и не решит, что сидеть с обдуваемого всеми ветрами краю он больше не желает.
Радим вдруг садится передо мной на корточки и все с той же улыбкой заглядывает в лицо снизу.
— Дарька, знаешь, ты все-таки такая… глупая.
Ничего себе!
— Чего это?
— У тебя голова забита такой ерундой, что в ней совсем не осталось места для чего-нибудь важного. Забита какими-то правилами, условностями, обычаями так, что ты даже разницы не видишь, не можешь разобраться, когда с людьми на самом деле не стоит дела иметь, а когда… стоит. Твои навязчивые понятия о чести тебе жить мешают. Ты знаешь что сделай? Выкинь все из головы, забудь, посиди просто в тишине, послушай, как ветер шумит, как он с деревьями говорит, как… птицы летают. Может и… еще что-нибудь услышишь, — заканчивает с загадочным видом.
Ругань — одно из местных развлечений. Когда нет ни интернета, ни телевизора, развлечением становится даже такая малость.
Его руки гладили мои плечи и спину. Это так приятно, но всё равно мало. Слишком мало. Как же мне всегда хотелось прижаться к нему, и чтобы он обнял, крепко-крепко, как делает сейчас, чтобы даже сердце его билось так, что задевало моё сердце, а кровь, бегущая по его венам, грела и меня тоже.