Цитаты из книг
Раньше я была категорично несогласна с утверждением, что то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Мне это такой чушью казалось! Нас многое не убивает, но ранит, оставляет шрамы, делает инвалидами — физически или ментально, ломает. Я и сейчас думаю, что многие неприятности, которые нас не убивают — ослабляют нас, и посланы не во благо, а в наказание, чтобы всё испортить.
— На что еще ты готова? — услышала голос мужа.
— На всё, — последовал уверенный ответ.
И я умерла в тот же миг, как увидела их. Сидящего за столом Пашу. А на его коленях — любимую девушку нашего сына, страстно целующую моего мужа.
— Папа, — судя по шепоту Глеба он тоже не хочет верить своим глазам. — Ты… Я убью тебя! – выкрикнул сын, стоящий за моей спиной.
Отодвинул меня и понёсся на отца.
почти все проблемы и разочарования в браке возникают из-за того, что женщина ждёт что мужчина будет реагировать на конфликты по-женски, и наоборот. А мы ведь разные!
— На что еще ты готова? — услышала голос мужа.
— На всё, — последовал уверенный ответ.
И я умерла в тот же миг, как увидела их. Сидящего за столом Пашу. А на его коленях — любимую девушку нашего сына, страстно целующую моего мужа.
— Папа, — судя по шепоту Глеба он тоже не хочет верить своим глазам. — Ты… Я убью тебя! – выкрикнул сын, стоящий за моей спиной.
Отодвинул меня и понёсся на отца.
ты конечно взрослый мальчик, но позволь дать тебе совет: никогда не делай из своей женщины дуру. Она может сильно разозлиться.
Давид Казанцев - лучший в городе пластический хирург, шикарный мужчина и мой муж.
Я без ума от него и думала, что мы вместе будем до старости, в горе и в радости, и ничто не разлучит нас.
Но он предал меня.
Растоптал.
Уничтожил нашу любовь.
- Ты меня в чем-то подозреваешь, любимая? - спросил он.
Я знаю точно. Он мне изменяет. И теперь стою перед выбором. Попытаться простить мерзавца.
Или устроить ему ад на земле.
Самое печальное что я верю в его любовь. Черт его знает как так получается, но уважения ко мне у Давида нет, верность для него — пустые слова, но в то что он любит меня — верю.
Давид Казанцев - лучший в городе пластический хирург, шикарный мужчина и мой муж.
Я без ума от него и думала, что мы вместе будем до старости, в горе и в радости, и ничто не разлучит нас.
Но он предал меня.
Растоптал.
Уничтожил нашу любовь.
- Ты меня в чем-то подозреваешь, любимая? - спросил он.
Я знаю точно. Он мне изменяет. И теперь стою перед выбором. Попытаться простить мерзавца.
Или устроить ему ад на земле.
— ... ты такой девочкой-цветочком была. Вот это тебя довели!
— А любую женщину довести можно, — бросила я
Давид Казанцев - лучший в городе пластический хирург, шикарный мужчина и мой муж.
Я без ума от него и думала, что мы вместе будем до старости, в горе и в радости, и ничто не разлучит нас.
Но он предал меня.
Растоптал.
Уничтожил нашу любовь.
- Ты меня в чем-то подозреваешь, любимая? - спросил он.
Я знаю точно. Он мне изменяет. И теперь стою перед выбором. Попытаться простить мерзавца.
Или устроить ему ад на земле.
Страшно это — быть в полушаге от правды.
Давид Казанцев - лучший в городе пластический хирург, шикарный мужчина и мой муж.
Я без ума от него и думала, что мы вместе будем до старости, в горе и в радости, и ничто не разлучит нас.
Но он предал меня.
Растоптал.
Уничтожил нашу любовь.
- Ты меня в чем-то подозреваешь, любимая? - спросил он.
Я знаю точно. Он мне изменяет. И теперь стою перед выбором. Попытаться простить мерзавца.
Или устроить ему ад на земле.
Любовницы должны быть сладкими эротическими грезами — радовать ночами, а по утрам растворяться в сладкой дымке.
Давид Казанцев - лучший в городе пластический хирург, шикарный мужчина и мой муж.
Я без ума от него и думала, что мы вместе будем до старости, в горе и в радости, и ничто не разлучит нас.
Но он предал меня.
Растоптал.
Уничтожил нашу любовь.
- Ты меня в чем-то подозреваешь, любимая? - спросил он.
Я знаю точно. Он мне изменяет. И теперь стою перед выбором. Попытаться простить мерзавца.
Или устроить ему ад на земле.
Предательство — это всегда выбор! В депрессии человек, под действием алкоголя, в кризисе среднего возраста, под дулом пистолета — это всегда выбор: делать или не делать.
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
... почему я вдруг после нашего разговора с ним себя виноватой начала чувствовать? Потому что так принято? Якобы мужчины слабы, и даже в сорок лет они мальчики, и вообще что с них взять? Плоть слаба… но это же его выбор был!
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
В некоторых ситуациях как бы мужчина ни поступил — женщине всё не по нраву.
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
…- видно, что нормальный мужик. Глаза добрые у него, без опасной придури.
— А есть безопасная придурь? — фыркнула, и начала расставлять по столу чашки с блюдцами.
— У каждого мужика есть придурь. Без придури — не мужик! — заявила тётя авторитетно.
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
И права психологиня, я хотела бы вернуть свою жизнь. Не только Катину, но и свою тоже — ту жизнь, к которой я привыкла, и в которой была счастлива. Хотя, плевать на счастье, это не самое главное. Я была уверена в завтрашнем дне — вот что самое ценное, и что я потеряла.
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
как психолог, работающий с детьми и их родителями, я скажу вам кое-что важное. Советую к этому прислушаться: никогда не приносите себя в жертву во имя своего ребенка! Никогда!
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
— Черт, а я-то думал, что женщины о нас мечтают. Ты разбила мое сердце.
— Прости. Такова суровая правда: это в двадцать мы мечтаем о любви. В тридцать мы куда больше желаем не толстеть, и не стареть.
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
- Знаешь, о чем мечтают почти все женщины? Нет, не о принцах на белых жеребцах, а о том, чтобы есть и не толстеть. Или толстеть, но в определенных местах!
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
по его лицу понятно вдруг стало — не нужна ему эта свобода. И цыпочки клубные не нужны. Любит он до сих пор свою Оксану, которая не смогла простить левак, о котором узнала. И ведь не скажешь Серому, что он дурак, и сам виноват. Потому что мужская солидарность.
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
. .. небо стоит того, чтобы смотреть на него хотя бы раз в день..
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
Труд сделал из обезьяны человека, чтобы потом превратить его в лошадь.
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
— Вижу, поняла, — устало выдохнула тётя. — Решай сама что делать. Любишь, сможешь простить — возвращайся, пробуй. Я судить не стану, и стыдить тебя тоже. Плевать что я подумаю — жизнь твоя, и если тебя муж счастливой делает, то думай о себе, а не о том что я посоветую или скажу. Но Настя, не позволяй себя обдурить! Предательство — это всегда выбор! В депрессии человек, под действием алкоголя, в кризисе среднего возраста, под дулом пистолета — это всегда выбор: делать или не делать. Смотри на всё не через призму надуманной вины, а трезво. И принимай решение
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...
— Не изменяла, — кивнула она. — А почему, кстати? Оставила бы мне Катю, пошла в бар, Вите наврала бы что с подружками встречаешься. Нашла бы мужика после вахты, для которого ты и с лишним весом была бы богиней. Он бы поднял тебе самооценку. Но ты так не поступила. Тебе даже в голову это не пришло, так? Так, — ответила тётя за меня. — А если бы вдруг тебя повело? Если бы ты изменила мужу в тот тяжелый момент времени, ты бы пыталась на Виктора ответственность перенести? Что недоглядел, что работал, пока ты похудеть пыталась, пока ты себя некрасивой считала, и ребёнком занималась. Ты бы осмелилась ему сказать то же, что и он тебе: да, мол, изменила, прости, виновата, но ты-то и сам хорош, не заметил как мне было плохо! Что скажешь, Настя? Поняла сравнение? Поняла что весь твой разговор с Виктором — это не его объяснения, это перекладывание с больной головы на здоровую
ИСТОРИЯ ЕГОРА — Вот я дурак! — Дурак, дядя, — раздался тоненький детский голосок, и мы все посмотрели на малявку с рюкзачком. — Как и все мужчины. Я улыбнулся, а девчушка обхватила набалдашник моей трости: — Ваша? Как у Доктора Хауса. Вы врач? — Он одинокий волк, — запинаясь пробормотал мой приятель. — Волк? Одинокий? — девочка отчего-то оживилась. — У вас нет жены? А вы можете жениться на моей маме? Она красивая, и самая лучшая! Вот придет за мной, и вы увидите. И женитесь, да? Вот только...