– Она – очаровательное, прелестное созданье, – отчеканил мистер Роберт Сойер. – Насколько мне известно, у нее есть один только недостаток. К сожалению, этим единственным недостатком является отсутствие вкуса. Я ей не нравлюсь, Бен.
– По-моему, она сама не знает, что ей нравится, – презрительно заметил мистер Бен Эллен.
– Возможно, – согласился мистер Боб Сойер. – Но, по-моему, она знает, что ей не нравится, а это куда важнее.
– О, мужчина... мужчина... за дверью! – возопила мисс Смитерс.
Едва леди-настоятельница услышала этот устрашающий вопль, она ретировалась в свою спальню, заперла дверь, дважды повернув ключ, и комфортабельно упала в обморок.
Нет шоколада – нет завтрака!
Похвала людей для него — угроза поджога, любовь к человечеству — страхование от огня.
Мало на свете вещей более неприятных, чем ожидание кого-нибудь, в особенности если этот кто-нибудь где-то развлекается.
...мистер Джинкс ушел в самого себя, ибо это было единственное место, куда он мог уйти...
Сама она никогда не выходила из дому и, подобно очень многим старым леди такого же склада, склонна была считать изменой домашним порядкам, если кто-нибудь осмеливался сделать то, чего она не могла.
Мистер Пикквик сердито взглянул на своего слугу и сказал, что никак не следует шутить над одним из лучших чувств человеческой природы. На это Самуэль отвечал:
— Прошу извинить, сэр, но лучших чувств так много в вашей джентльменской груди, что никак даже не разберешь, над которым из них, при случае, позволяется пошутить.
Вот так!Теперь у нас вид приятный и аккуратный, как сказал отец, отрубив голову своему сынишке, чтобы излечить его от косоглазия.
"Великие люди редко обращают большое внимание на свой туалет"
Очень рад познакомиться с вами и надеюсь, что наше знакомство будет длительным, как говорил джентльмен, обращаясь к пятифунтовому билету.
У всякого человека, сэр, только две искренние привязанности: первая — к самому себе, вторая — к хорошеньким леди.
В дальнем углу сада находилась беседка, заросшая жимолостью, жасмином и вьющимися растениями, – одно из тех приятных убежищ, которые возводятся гуманными людьми для удобства пауков.
Никогда не падайте духом. Все на свете вздор, не так ли?
Когда у человека бывает внутреннее кровоизлияние, это опасно для него самого, но когда он смеется внутренним смешком, это не предвещает добра другим.
....в нашей жизни женщины являются великой опорой и утешением!
......... Когда они в хорошем расположении духа.
это уж я называю прибавлять к обиде оскорбление, как сказал попугай, когда его не только увезли из родной страны, но заставили еще потом говорить по-английски.
– Ну-с, молодой человек, что скажете о вашем хозяине?
– Он с двумя приятелями остановился здесь на ночь по дороге в Лондон, – сообщил Сэм.
– И мистер Уинкль с ним? – насупившись, спросил Потт.
– Нет, сэр. Мистер Уинкль остался дома, – ответил Сэм. – Он женился.
– Женился! – с жаром воскликнул Потт. Он помолчал, мрачно улыбнулся и добавил глухим зловещим голосом: – Поделом ему!
– Тcс... Не задавайте вопросов. В таких случаях надо делать то, что делает толпа.
– Но, по-видимому, здесь две толпы, – заметил мистер Снодграсс.
– Кричите с тою, которая больше, – ответил мистер Пиквик.
В одном старом анекдоте – совсем не плохом, хотя и правдоподобном, юный ирландский джентльмен на вопрос, умеет ли он играть на скрипке, ответил, что нимало в этом не сомневается, но утверждать не смеет, ибо ни разу не пробовал.
... Джентльмены, это только доказывает справедливость старого правила: человек никогда не знает, на что он способен, до тех пор, пока не проверит на деле.
Забота о ближнем — вот что должно было стать моим делом. Общественное благо — вот к чему я должен был стремиться. Милосердие, сострадание, щедрость, вот на что должен был я направить свою деятельность. А занятия коммерцией — это лишь капля воды в безбрежном океане предначертанных нам дел.
Если в груди у тебя сердце, а не камень, остерегись повторять эти злые и пошлые слова, пока тебе еще не дано узнать, ЧТО есть излишек и ГДЕ он есть. Тебе ли решать, кто из людей должен жить и кто – умереть? Быть может, ты сам в глазах небесного судии куда менее достоин жизни, нежели миллионы таких, как ребенок этого бедняка. О боже! Какая-то букашка, пристроившись на былинке, выносит приговор своим голодным собратьям за то, что их так много расплодилось и копошится в пыли!
Люди, взирающие на природу и своих ближних и утверждающие, что все хмуро и мрачно, - правы; но
темные тона являются отражением их собственных затуманенных желчью глаз и сердец. В действительности же краски нежны и требуют более ясного зрения.
И таким он стал добрым другом, таким тароватым хозяином, и таким щедрым человеком, что наш славный старый город может им только гордиться. Да и не только наш — любой добрый старый город, или городишко, или селение в любом уголке нашей доброй старой земли. Кое-кто посмеивался над этим превращением, но Скрудж не обращал на них внимания — смейтесь на здоровье! Он был достаточно умен и знал, что так уж устроен мир, — всегда найдутся люди, готовые подвергнуть осмеянию доброе дело. Он понимал, что те, кто смеется, — слепы, и думал: пусть себе смеются, лишь бы не плакали! На сердце у него было весело и легко, и для него этого было вполне довольно.
Я решил, что, если мой мир не может быть вашим, я сделаю ваш мир своим.