Нет ничего хуже неизвестности.
Ректор сделал небольшую, но многозначительную паузу.
– Вы станете вести себя так, что до окончания учебного года на вас не поступит ни одной жалобы. Договорились?
Бедные учителя, бедные адепты… Я ведь могу и проредить их состав, чтобы некому стало жаловаться!
– ...Крохобором кличут. Может, слышали? Он тут у вас жратву на барский стол доставляет.
– Не жратву, а кушанья благородным господам, – хмуро поправил старшина.
– Дак я ж то и говорю – жратеньку и выпивку он вам, значит, регулярно привозит!
Люблю повеселиться. Особенно за чужой счет.
Мэтр Гираш
Некоторые люди свято верят, что им больше нечего терять. Мимо таких я обычно прохожу на цыпочках и стараюсь не злорадствовать.
Пожелавший остаться неизвестным вор
Его светлость оказался довольно молод, непомерно толст и, судя по отсутствию в постели женщины, не особенно здоров. Впрочем, храп у него был очень даже богатырским – от него стекла в окнах дрожали, то и дело навевая мысли о землетрясении.
Некоторые люди свято верят, что им больше нечего терять. Мимо таких я обычно прохожу на цыпочках и стараюсь не злорадствовать.
Люблю свою работу – после нее не остается недовольных.
Опытный убийца
Неприятностей много не бывает? Наивные! На ваши плечи никогда не падала тяжкая ноша героя.
Иногда мне так хочется кого-нибудь убить, что даже в зеркало страшно смотреть.
И почему я начинаю нервничать, когда десерт подходит к концу?
Интересная штука жизнь: только решил, что встал на ноги, как она вдруг делает хитрый финт, и ты снова летишь мордой в грязь.
Вот так живешь себе, живешь, и даже не подозреваешь, что на самом деле ты совсем не то, чем кажешься.
Умертвие
Противники, соратники... К сожалению, иногда одинаково утомляют и те, и другие.
Искусство убеждения — это когда ты ломаешь кому-то ногу, а потом сожалеешь так, что даже пострадавший чувствует себя виноватым.
Самое интересное в тайнах – это их подоплека.
Понять некроманта не такая уж сложная задача. Если, конечно, некромант – это ты сам.
Ничего не поделаешь – меня действительно никто не учил прощать. Но, глядя на уходящего старика, я впервые подумал, что, наверное, в будущем этому стоило бы научиться.
– В том числе и то, что раскаяние не имеет смысла без прощения. А прощение еще нужно заслужить.
Люди легковерны, — с ноткой грусти заметил призрак, когда мы с Ником озадаченно промолчали. — Но лишь когда дело касается того, во что им хочется верить, или же того, что можно доказать. И им очень сложно поверить во что-то, чего никто не видел, не слышал и даже не касался. ... А непонимание неизбежно порождает недоверие и желание отринуть преподносимые знания как нечто невозможное и недоказуемое.
…лучше умереть для утратившего честь рода, чем принадлежать ему и делать вид, что это правильно.
Тех, кто погиб, не оживить. Тех, кто далеко, не приблизить снова. Украденное доверие не сделаешь настоящим, а фальшивые признания никогда не станут правдой.
Талант, как говорится, не пропьешь.
Невероятно, до чего пластичным может стать человеческое тело при определенных условиях. Сколько силы оно может обрести, какую потрясающую реакцию!
Его всегда учили, что лучшая защита – это нападение, а Вал при этом неизменно добавлял, что наглость – второе счастье. Надо ковать, мол, пока горячо. Пользоваться ситуацией ровно в тот неуловимый миг, пока еще есть такая возможность. Брать быка за рога. С ходу вышибать любые двери, особенно когда жутко хочется сбежать и забиться в какой-нибудь уголок. Бороться со своими страхами, гнать их подальше. Импровизировать, одним словом, и тем самым добиваться успеха.