Да, завести мужа оказалось проще простого, а вот про возникающие в связи с этим проблемы Неллу никто не предупреждал. С другой стороны, хоть разведения не требуют, и то хорошо.
— Сиди здесь и молчи, — коротко бросил он и указал на чемодан. — Я остальное осмотрю, нужно, чтобы никто не мешал.
Если после первой половины фразы Нелла возмущенно вскинулась, то после второй половины просто села на чемодан и подперла подбородок руками. Взгляд ее от этого добрее не стал, поэтому Федерико счел нужным улыбнуться и сказать:
— Спасибо за понимание.
Да, жена — не подчиненный и не свидетель, с ней мягче надо.
— Вообще-то, мы с вашим хозяином разводиться собираемся, — напомнила Антонелла.
— Так приготовьте ему такой ужин, чтобы он об этом забыл.
— Он, может, и забудет, — мрачно ответила девушка, — а вот я — нет.
Антонелла выразительно фыркнула, намекая на беспорядок в квартире. Слуга не менее выразительно улыбнулся, намекая, что теперь это ее забота. Размечтался!
— Людям свойственно умнеть с возрастом, — возразил Федерико.
.
.
— Не знаю, не знаю, — протянул инор Кавальери. — Сколько вы в Унарре? Лет восемь? За это время вы почти и не изменились.
— Дорогой, — затараторила она, — я решила забежать с утра, узнать, как ты после вчерашнего. Времени у меня совсем нет, поэтому ни на что, кроме разговора, даже не рассчитывай. — Несмотря на сказанное, она потянулась за поцелуем и тут увидела, что ее законное место в кровати занято другой. — Это… что?..
— Как тебе сказать… — замялся Федерико.
В этой ситуации любой ответ будет неправильным: что жена, что случайная подружка — для Паолы без разницы, развернется и уйдет. И принесло же любовницу тогда, когда уже почти все решилось…
— Так и скажи — жена, — посоветовала Антонелла. — Странное дело, стесняться сообщать такие радостные вести.
— Каталано, а что вы здесь делаете? Вы должны быть сейчас в Ровене.
— Зашел узнать, нет ли новых сведений о маньяке, инор полковник.
— Нет, — сухо сказал Вольпе. — У вас все? Можете отправляться.
Да, день сегодня не задался. Не зря же в Сыске ходили слухи, что встретить первым в отделении полковника — к неудаче…
– Она осиротела совсем маленькой, и мне всегда так было жалко мою дочурку…
– Вот и вылезла ей боком ваша жалость, – непреклонно заявила инора Кавалли. – Капитан Ферранте еще с ней наплачется.
– Запретить? Женщине? – с ужасом в голосе сказал полковник. – Сразу видно, парень, что ты молод и неженат. Это даже жене сделать невозможно, а уж дочери…
– Нужно быть тверже, – упрямо сказал Санторо-младший. – Никому нельзя делать все что заблагорассудится. Если у человека нет ограничителей – это всегда плохо заканчивается.
– Франческо, делать отжимания – это значит сгибать и разгибать руки при прямом теле, а не поднимать и опускать попу, виляя при этом всем туловищем, как гулящая девка на панели, – холодно сказал Винченцо. – Тебя что, не учили?
– А если понятно, тогда легли на пол, и по десять отжиманий каждому. За пререкания.
– Ченцо, ты чего? Мы же с дороги устали как собаки.
– Разомнетесь заодно. – Винченцо был безжалостен. – Роберто, тебе – пятнадцать, за возражения командиру. Франческо, ты ничего сказать не хочешь?
– Создателя? – Винченцо выразительно посмотрел на собеседника.
– Ах да, это же невозможно, – ничуть не смутился целитель. – Но кровь его родственников тоже подойдет.
– Думаю, они скорее плюнут мне в лекарство, чем согласятся резать себя ради убийцы сына.
– В вашем случае и слюна подойдет. Эффект будет тот же.
Под мрачным взглядом Винченцо целитель побледнел и попытался вжаться в стену, но не преуспел. Слишком прочной оказалась стена и совсем не пористой – целителю при всем желании просочиться внутрь так и не удалось.
– Давайте обойдемся традиционными методами, – холодно сказал Винченцо. – О подобной любезности я их просить не буду. Возможно, они даже получили бы удовольствие, плюнув в мазь, но я плевки по лицу размазывать не собираюсь.
Так, опять гувернантка… Сколько же их требуется в Γарме? Где только детей для всех берут?
Мне все так же хотелось узнать, что прочнее: его голова или эта папка, и я ничегошеньки не могла с этим желанием поделать, хотя прекрасно понимала, насколько неблагоразумно бить работодателя.
Мясо уже стояло на плите, скворчало и делилось запахом жареного мяса, с которым по аппетитности сравниться может разве что аромат свежего хлеба. Все остальное пахнет не так вкусно.
Приличные девушки не берут денег у мужчин, это в меня бабушка твердо вбила, тем более что отдавать их мне было нечем. Вот подарки – совсем другое дело, подарки правила хорошего тона принимать не запрещали. Их потом, если что, и продать можно.
– Наши действия. Фактически единственный доступный нам вариант сейчас – облить вашу «куклу» вашим зельем.
– С непредсказуемыми последствиями, – напомнил он.
– Если бы вы хорошо учились, то последствия были бы предсказуемыми, – не удержалась я.
— Так что написал мой муж? Он скоро придет? — просияла Нелла. — Про это инор капитан ничего не написал, только про то, что вы его жена и если хотите, можете убраться в квартире. Убраться Антонелла хотела, только не в квартире, а из этого города...
— Эльза приглашает нас на именины дочери. Я прошу тебя не отказываться.
— Хорошо, — я кивнула головой.
— И еще. Тебе нужно купить новое платье.
— Хорошо,
— А лучше два.
— Хорошо, — я продолжала читать «Артефакторику». Да за обладание ею я на все согласна!
— А сыны мы назовем Зигмунд.
— Хо… Что? — я подняла округлившиеся глаза.
— Я просто проверить хотел, ты меня слушаешь или нет, — усмехнулся Штаден. — Или тебе просто имя Зигмунд не нравится?
— И то, и другое. В смысле, слушаю, а имя Зигмунд совершенно не нравится.
— А как ты тогда предлагаешь его назвать? — заинтересовался он.
— А давайте им комнату Фогель подопрем, — азартно предложила Грета. — Пусть девушка утром порадуется, когда дверь не сможет открыть.
— Нет, как-то это не очень хорошо, — неуверенно сказала я. — Штаден, а ты можешь дотащить его до комнаты в общежитии?
— Могу, — ответил он хмуро.
— За ноги, — не сдавалась Грета.
— Кэрст, — начал за завтраком свекр, — мне кажется, что Эрне не нравятся твои шутки. Зачем ты ее вчера так напугал?
— Она так забавно пугается, — невозмутимо ответил этот гад.
— Кэрст, это может войти у тебя в привычку, — менторским тоном продолжил Гюнтер. — А ты знаешь, как это опасно для беременных женщин? Я лично не хочу, чтобы мои внуки были идиотами!
Но впредь я бы попросил тебя такого не делать. Тем более с Веделем. Он все-таки мой друг, и мне не хотелось бы его убивать из-за такой ерунды.
Да, ерундой меня еще никто не называл!
— Ну давай хотя бы валетом ляжем, — предложила я.
— Штерн, а ты уверена, что хочешь всю ночь нюхать мои ноги?
Вечером, как правило, барон уходил по своим важным баронским делам, иногда эти дела и сами к нам забегали, глупо хихикая.
— Ну, с этим и Штерн справится. Она мне, можно сказать, глубокую моральную травму нанесла.
— Чем это? — не выдержала я.
— Жестокими побоями, — ответил он, подпустив в голос трагизма. — Вон, у меня даже кровь на руке осталась.
— Это у тебя комар раздавленный!
— Вот! Даже бедное животное не пожалела!