Цитаты из книг

Даже самый тупой студент теперь знает, что роман есть средство размышления, а не отражения!

Мантисса

Джон Фаулз

Джон Фаулз — величайший прозаик нашего времени. У него — удивительное чувство слова, мастерское владение литературным языком и поразительный дар создавать поистине волшебные строки. В романе «Мантисса» обнажается сама суть творческого созидания, противоречивости искусства, эволюции литературного процесса, отношений мужчины и женщины и многое-многое другое…

Даже в самых отвратительных философских доктринах можно отыскать что-нибудь положительное

Мантисса

Джон Фаулз

Джон Фаулз — величайший прозаик нашего времени. У него — удивительное чувство слова, мастерское владение литературным языком и поразительный дар создавать поистине волшебные строки. В романе «Мантисса» обнажается сама суть творческого созидания, противоречивости искусства, эволюции литературного процесса, отношений мужчины и женщины и многое-многое другое…

Человеческие слова похожи на муаровый шелк: все зависит от того, под каким углом их рассматривать.

Человеческие слова похожи на муаровый шелк: все зависит от того, под каким углом их рассматривать.

Non progredi estregredi — «Не продвигаться — значит отступать» (лат.).

Куколка

Джон Фаулз

В наследии современного классика Джона Фаулза — возможно, величайшего британского писателя XX века — роман «Куколка» занимает особое место, являясь по сути его творческим завещанием. В свое последнее крупное произведение автор всемирно известных бестселлеров «Коллекционер», «Волхв», «Любовница французского лейтенанта», «Дэниел Мартин» и «Башня из черного дерева» вложил весь накопленный интеллектуальный и духовный багаж, все отточенное десятилетиями мастерство. Роман публикуется в новом...

— Создавать — значит говорить.— Нельзя писать без слов. Линии.Девушка окинула комнату взглядом. Голос ее звучал очень ровно:— Искусство есть форма речи. Речь должна опираться на то, что нужно человеку, а не на абстрактные правила грамматики. Ни на что, кроме слова. Реально существующего слова.— Отвлеченные понятия в самой своей основе опасны для искусства, потому что отвергают реальность человеческого существования.

Башня из черного дерева

Джон Фаулз

Эта книга о встрече людей, живущих в абсолютно разных измерениях. Жизнь молодого художника и искусствоведа Дэвида Уильямса, приехавшего в гости к старому и именитому художнику Генри Бресли, состоит из условностей и теоретических измышлений. Это отражается и в его творчестве: картины Дэвида лишены подлинной глубины и очарования. Для Генри же напротив, не существует никаких авторитетов и правил. Есть только всепоглощающее «я», что и позволяет создавать ему яркие и самобытные полотна. Башней из...

В памяти Дэвида, конечно, останется природная неотесанность старика. Но грубость речи и поведения в конечном счете обманчивы — как обманчива внешняя агрессивность некоторых зверей, потому что агрессивность эта, в сущности, обусловлена желанием обрести мир и пространство, а не демонстрировать свою животную силу. Гротескные обличья старика — всего лишь внешние проявления его подлинного "я", стремящегося вырваться на волю.

Башня из черного дерева

Джон Фаулз

Эта книга о встрече людей, живущих в абсолютно разных измерениях. Жизнь молодого художника и искусствоведа Дэвида Уильямса, приехавшего в гости к старому и именитому художнику Генри Бресли, состоит из условностей и теоретических измышлений. Это отражается и в его творчестве: картины Дэвида лишены подлинной глубины и очарования. Для Генри же напротив, не существует никаких авторитетов и правил. Есть только всепоглощающее «я», что и позволяет создавать ему яркие и самобытные полотна. Башней из...

— Три года вдалбливают тебе, как надо правильно писать. И чем дольше учишься, тем меньше знаешь. И вдруг встречаешь этакий нелепый старый мешок с костями и видишь, что он делает все наоборот. И все твои маленькие победы и достижения оказываются ничтожными.

Башня из черного дерева

Джон Фаулз

Эта книга о встрече людей, живущих в абсолютно разных измерениях. Жизнь молодого художника и искусствоведа Дэвида Уильямса, приехавшего в гости к старому и именитому художнику Генри Бресли, состоит из условностей и теоретических измышлений. Это отражается и в его творчестве: картины Дэвида лишены подлинной глубины и очарования. Для Генри же напротив, не существует никаких авторитетов и правил. Есть только всепоглощающее «я», что и позволяет создавать ему яркие и самобытные полотна. Башней из...

Так бывает. В одном случае отворачиваешься от человека с золотым сердцем, а в другом — отдаешься душой и телом тому, кто этого не заслуживает.

Башня из черного дерева

Джон Фаулз

Эта книга о встрече людей, живущих в абсолютно разных измерениях. Жизнь молодого художника и искусствоведа Дэвида Уильямса, приехавшего в гости к старому и именитому художнику Генри Бресли, состоит из условностей и теоретических измышлений. Это отражается и в его творчестве: картины Дэвида лишены подлинной глубины и очарования. Для Генри же напротив, не существует никаких авторитетов и правил. Есть только всепоглощающее «я», что и позволяет создавать ему яркие и самобытные полотна. Башней из...

Пренебрежение природой и реальностью исказило до безобразия отношения между живописцем и зрителем; ныне художник творит для интеллектуалов и теоретиков — не для людей вообще и, что хуже всего, не для себя самого. Конечно, это приносит дивиденды в материальном отношении и в смысле популярности, но пренебрежение телом человека, его естественным, чувственным восприятием привело к порочному кругу, к водовороту, к уходу в небытие; ныне живописец и критик согласны лишь в том, что существуют и имеют какое-то значение они одни. Хорошее надгробие для разного отребья, которому на всех наплевать.

Башня из черного дерева

Джон Фаулз

Эта книга о встрече людей, живущих в абсолютно разных измерениях. Жизнь молодого художника и искусствоведа Дэвида Уильямса, приехавшего в гости к старому и именитому художнику Генри Бресли, состоит из условностей и теоретических измышлений. Это отражается и в его творчестве: картины Дэвида лишены подлинной глубины и очарования. Для Генри же напротив, не существует никаких авторитетов и правил. Есть только всепоглощающее «я», что и позволяет создавать ему яркие и самобытные полотна. Башней из...

нельзя относиться терпимо к тому, что считаешь дурным.

Башня из черного дерева

Джон Фаулз

Эта книга о встрече людей, живущих в абсолютно разных измерениях. Жизнь молодого художника и искусствоведа Дэвида Уильямса, приехавшего в гости к старому и именитому художнику Генри Бресли, состоит из условностей и теоретических измышлений. Это отражается и в его творчестве: картины Дэвида лишены подлинной глубины и очарования. Для Генри же напротив, не существует никаких авторитетов и правил. Есть только всепоглощающее «я», что и позволяет создавать ему яркие и самобытные полотна. Башней из...

Когда человек ничем не рискует, не принимает никаких вызовов, он превращается в робота. Секрет старика в том, что он не терпит никаких преград между собой и тем, что изображает; и дело тут не в том, какую цель преследует художник или какими техническими приемами он пользуется, а в том, насколько полно, насколько смело идет по пути постоянной переделки самого себя.

Башня из черного дерева

Джон Фаулз

Эта книга о встрече людей, живущих в абсолютно разных измерениях. Жизнь молодого художника и искусствоведа Дэвида Уильямса, приехавшего в гости к старому и именитому художнику Генри Бресли, состоит из условностей и теоретических измышлений. Это отражается и в его творчестве: картины Дэвида лишены подлинной глубины и очарования. Для Генри же напротив, не существует никаких авторитетов и правил. Есть только всепоглощающее «я», что и позволяет создавать ему яркие и самобытные полотна. Башней из...

исключения не подтверждают правил, они есть исключения из правил.

Башня из черного дерева

Джон Фаулз

Эта книга о встрече людей, живущих в абсолютно разных измерениях. Жизнь молодого художника и искусствоведа Дэвида Уильямса, приехавшего в гости к старому и именитому художнику Генри Бресли, состоит из условностей и теоретических измышлений. Это отражается и в его творчестве: картины Дэвида лишены подлинной глубины и очарования. Для Генри же напротив, не существует никаких авторитетов и правил. Есть только всепоглощающее «я», что и позволяет создавать ему яркие и самобытные полотна. Башней из...

С Фортуной шутки плохи: она стимулирует воображение, заставляя предвидеть тот день, когда она от нас отвернется; и чем благосклоннее она сейчас, тем больше мы боимся лишиться ее покровительства.

С Фортуной шутки плохи: она стимулирует воображение, заставляя предвидеть тот день, когда она от нас отвернется; и чем благосклоннее она сейчас, тем больше мы боимся лишиться ее покровительства.

Я подозреваю, у тебя создалось представление, что жизнь, по мере того как человек взрослеет, становится всё проще, потому что взрослому ею легче управлять. Однако для большинства из нас это не так. Просто жизнь демонстрирует нам некую повторяющуюся модель, некую программу, а человек может предугадать лишь повторение программы. Вроде бы тебя при рождении ввели в компьютер. И тут уж ничего не поделаешь.

Всегда можно распознать плохой сценарий по тому, что сюжет строится на упущенных возможностях.

А что, по-твоему, больший грех — изменить человеку или изменить человека?

Прозрачность — прекрасная вещь. Пока не начинаешь понимать, что она основана не столько на внутренней честности, сколько на отсутствии воображения.

У меня такое ощущение, что общество наше ослепло. Что все заняты только собой. Только это я и вижу вокруг. А люди — те, кто только и способен хоть что-то сделать, разумно изменить жизнь, — пальцем о палец не желают ударить. Ни от чего не желают отказаться. Ничем не хотят поступиться. Это уже где-то вне политики. Какая-то всеобщая слепота. Поэтому и бросаешься к тем, кто хоть как-то хоть что-то видит. К маоистам, к коммунистам, к кому угодно.

Он так и не понял, что способность совершать ошибки не делает человека уродом.

Иногда понятия «иметь всё» и «не иметь ничего» гораздо ближе друг к другу, чем могут вообразить те, кому не очень повезло.

— Может, у тебя сохранилось странное убеждение, что газеты покупают, чтобы информацию получить?
— А что, только чтобы развлечься?
— Даже и не для этого. Чтобы освободиться. От скучной необходимости самостоятельно мыслить.

Не это ли кроется за всеми нашими рассуждениями, в святая святых нашей политики? Во всех наших неудачах виноваты не столько люди, сколько климат; не столько члены сообщества, сколько сама среда, и особенно та, в которой обретались мы сами; именно сегодня и именно эту среду и следовало винить более всего.

Время. Страх смерти, боязнь, что путешествие паломника приведёт в никуда; всё это отчасти объясняется тривиальным пуританским заблуждением: либо жизнь целенаправленна и ведёт к успешному достижению цели, либо игра не стоит свеч. Мыльный пузырь лопается, и, обернувшись назад, видишь за собой пустоту.