Есть мириады тонкостей, по которым мгновенно опознается скоробогатый человек, пробившийся в высший свет за очень большие деньги. Хоть сияй он бриллиантами с головы до ног, не поможет! А обедневшего дворянина можно узнать издалека, будь он хоть в рубище...
Манфред говорил, что у меня ядовитый язык, и если я вдруг решу утешить умирающего, тот вскочит и погонится за мною с кочергой
– А… чудовище?
– А что такого? – спросила я негромко. – Чудовище как чудовище. Иных послушать, мужья похуже будут – и бьют, и неволят, и насильничают, как в голову взбредет…
Сна не было ни в одном глазу. Я пыталась считать единорогов, честных чиновников и прочих волшебных существ, но не могла сомкнуть глаз.
«... за мою ошибку я расплачусь вечностью наедине с собой, потому что самый жёсткий судья человеку - он сам.»
С годами разум делается не таким гибким, как в годы юности, отвергает все необычное и придумывает обыденные объяснения произошедшему.
«Задним умом все крепки»
Если мужчин не кормить, как следует, от них проку не будет.
- Всю ночь твой ничтожный слуга не мог пошевелить и пальцем, а ведьма... она...
- Говори же, - подбодрил я.
- Сперва она пила вино, а потом легла рядом со мной... - ужасным шепотом проговорил он. - И... и...
- Ну, продолжай!
- Храпела, как не всякий мужчина может! Я глаз не сомкнул!
Я с огромным трудом сдержал смех.
Ошибки надо признавать, прежде чем делать новые
Мне уже ясно было, что вместе с Фергией Нарен в мою размеренную, спокойную и уютную жизнь ворвался неуправляемый хаос, и что с этим делать, я пока не знал..
Это, знаете ли, важно, когда у тебя есть кто-то, с кем хорошо помолчать вдвоем, каждому о своем.
Одеваюсь я непривычно для этих мест, но это даже удобно – люди обращают внимание на мою одежду и разные безделушки, на ту же трубку, на мое малопривлекательное лицо и слишком высокий для женщины рост, ну а я в это время могу наблюдать за ними. Что поделать, профессия судебного мага – а я, ко всему прочему, потомственный судебный маг – располагает к тому, чтобы поддерживать определенный образ. Будь я светловолосой румяной хохотушкой, мне было бы сложнее делать карьеру…
Меня не любят, хоть и уважают; впрочем, я сама даю к тому немало поводов: скверный нрав – это почти визитная карточка судебных магов.
- И что полагается в награду за безгрешную жизнь? - поинтересовалась я.
- Этого никто не знает, - серьезно ответил Лауринь.
- А в наказание за скверные дела?
- Вечность, - сказал Лауринь. - Вечность наедине с собой. Я думаю, это очень долго, госпожа Нарен...
- И что полагается в награду за безгрешную жизнь? - поинтересовалась я.
- Этого никто не знает, - серьезно ответил Лауринь.
- А в наказание за скверные дела?
- Вечность, - сказал Лауринь. - Вечность наедине с собой. Я думаю, это очень долго, госпожа Нарен...
Одеваюсь я непривычно для этих мест, но это даже удобно – люди обращают внимание на мою одежду и разные безделушки, на ту же трубку, на мое малопривлекательное лицо и слишком высокий для женщины рост, ну а я в это время могу наблюдать за ними. Что поделать, профессия судебного мага – а я, ко всему прочему, потомственный судебный маг – располагает к тому, чтобы поддерживать определенный образ. Будь я светловолосой румяной хохотушкой, мне было бы сложнее делать карьеру…
Меня не любят, хоть и уважают; впрочем, я сама даю к тому немало поводов: скверный нрав – это почти визитная карточка судебных магов.
— Иногда тайна оказывается больше, чем может вынести человек...
решила — не тяни. Иначе будешь слишком много думать и запутаешься.
Что случилось, то случилось. Задним умом все крепки, но только время-то вспять не повернешь.
Так есть хочется,что переночевать негде? А переспать тебе с собой не завернуть? - не выдержала Вера.
Пять лет до небес, и все лесом.
Глаза его меня заворожили, изменчивые, как невиданное море, как небо и ветер в нем - подхватило порывом и унесло в чужедальние края...
Глаза его меня заворожили, изменчивые, как невиданное море, как небо и ветер в нем - подхватило порывом и унесло в чужедальние края...