Не стоит желать того, в чем по-настоящему не нуждаешься.
Почему возникает такое странное ощущение ирреальности и когда убиваешь, и когда убивают тебя самого?
"Значит, ты устала? Тогда почему бы тебе просто где-нибудь не прилечь - желательно, навсегда? Попробуй, например, слоновье кладбище!"
– Иными словами, когда представляешь себе убийство, но не хватает решимости его совершить, нужно некое подспорье. В моем, например, случае в качестве подспорья выступили утренний стояк и недосып.
Говорят, что людей переживут лишь тараканы. Но это полная ерунда. Нас переживут только оба-сан.
Все хотят рассказать о себе, и все хотят выслушать чью-то чужую историю, так что все мы любим играть в знаменитость и репортера.
Не проси прощения , как бы больно тебе ни было. Если ты начнёшь извиняться, тебя начнут бить ещё сильнее.
Как только начинался ее кошмар, она больше не могла сама выбирать свою боль - это боль ее выбирала.
Быть в состоянии выбирать себе боль - это страшновато, но и прекрасно по-своему.
Сейчас-то они выглядят милыми, — говорил он себе, — но рано или поздно мне от них достанется, и я сам не догадаюсь, за что.
Все, что выучил он за немногие годы, проведенные на земле, — это что он бессилен, неспособен выжить сам по себе и что все люди, с которыми он общается, кажется, презирают его.
Переодевшись в джинсы и джемпер, он печально покачал головой: купить нож с лезвием длиной в его предплечье и использовать его, чтобы разрезать дешевенькую рубашку, а вовсе не женское ахиллово сухожилие…
Я готовлю по-настоящему хороший суп. То есть я имею в виду суп быстрого приготовления, из пакетиков, но и суп из пакетиков может быть вкусным, если знаешь, что добавить.
Слова и комбинации слов - чем больше ты на них полагаешься, тем меньшей властью они обладают.
Он огляделся. Как будто его собственное бессознательное стало видимым ему, предстало в образе подступающего прилива. Волны били по его ступням, потом по щиколоткам, лодыжкам, коленям. Волны наводнения, лениво окатывающие его блевотиной и отходами, давно отброшенными образами, всем изношенным, изорванным, ржавым, перекошенным, выжженным, расплавленным, разбитым, подёрнутым паутиной, гниющим, испачканным, изъеденным бактериями и наполненным воображаемым ужасом. Сейчас он лежал, уткнувшись в эту мерзость подбородком, и страх его превратился в огромное отвратительное насекомое, которое появилось из топи, чтобы ползти по его лицу и вплетать свои лапы и щупальца в его волосы.
Он покрывал весь лист бумаги черной, или темно-синей, или красной краской, а в середине рисовал обнаженного маленького мальчика, чье тело было пронзено стрелами — десятки их торчали во всех направлениях, как перья.— Кто это? — спросил однажды воспитатель.— Я, — ответил Такучан.— А если это не ты, Такучан, то кто это?— Если это не я, — ответил Такучан, — то мне все равно, кто это.
Кто из нас время от времени не хочет умереть?
Еще немного, и все слова уйдут. Только на самом деле пережив исчезновение слов, понимаешь, какими сухими и безжизненными они были, как мертвые листья или старые, вышедшие из обращения деньги. Ты проводишь часы, разглаживая морщинки и складки, но когда пытаешься что-то купить на эти купюры, никто их не принимает. И тебя не воспринимают всерьез. Ты сжимаешь кулаки, и купюры просто хрустят и крошатся у тебя в руках.
Он ничего не должен говорить. Что бы он ни сказал, она в ответ только накричит на него, не слушая. Она как раненое животное. Подойди поближе, и она глотку надорвет; попытайся уйти, и она завопит, моля о помощи.
"...если ты вынуждена просить о сексе, значит, мужчине на самом деле не до того...чего ради вообще так тереться друг о друга частями тела...? Чувствуешь себя даже более одинокой, чем если бы была одна. А... мужчина показывает себя с еще менее отрадной стороны. "Что я делаю с этой потаскушкой?""
"Кавасима... медленно открыл глаза. Закрытые, они не лучшая защита от образов, вспыхивающих вместе с искрами, зажатые уши не лучшая оборона от голоса, который раздавался во внутреннем пространстве. Лишь голоса и образы извне могли нейтрализовать то, что шло изнутри... чего он боялся больше смерти, - потерять зрение или слух..."
Просить прощения - это неправильно. Потому что такой вещи нет в этом мире.
Воспоминания не похожи на слова: они ласковы и сентиментальны. Они покрыты слизью, как пенис после секса или вагина во время менструации, и подобны головастикам маленьких водяных лягушек. Как только спящие воспоминания пробуждаются, они начинают извиваться, а потом плывут, сперва медленно, затем все быстрее, к поверхности воды. Когда они делают это, твои чувства замыкаются. Первая волна ударяет тебя по губам, потом по ладоням, по ступням. Некоторые воспоминания ускользают сквозь поры твоей кожи и облаком висят над твоим телом, ожидая собратьев, которые всплывут и присоединятся к ним. Когда все в сборе, они сплетаются, чтобы создать образ, и ты видишь его ясно, как на экране телевизора.
Как бы страшно их ни избивали, дети не могут ответить тем же. Даже если мать охаживает их рожком для обуви, шлангом пылесоса, рукояткой кухонного ножа, душит их, обваривает кипятком, они не пытаются от нее убежать, не смеют по-настоящему возненавидеть. Дети страстно стремятся любить своих родителей. Скорее они станут ненавидеть не родственников, а самих себя.
Тиаки верила, что если выбрать что-то болезненное, принять боль и оставить, как символ ее что-нибудь прекрасное в своем теле, значит, стать сильнее.