Счастье, излагал пьяный Пилюгин, бывает в голове. Собственно, только там оно и бывает!.. Глупо думать, что вот сейчас ты сделаешь ремонт, или получишь новую работу, или купишь компьютер, и настанет у тебя… счастье. Не настанет, если до ремонта, работы или компьютера его не было!.. Нет никакой точки отсчета, за которой начинается счастье! Оно такое, елки-палки, это самое счастье… требовательное. Оно работы требует, постоянной, ежедневной, истовой. Как и радость жизни.
Мужчина – это две руки, две ноги, а посередине сволочь...
Хохлов, как правило, довольствовался невразумительным мусором, состоящим из фруктовых очисток, отходов от обмолота злаковых и изюмной крошки, которая скрипела на зубах, как песок. Мусор продавался за деньги и назывался «Мюсли».
Раз уж национальная зимняя одежда у нас шапка с ушами и тулуп с валенками, значит, национальной зимней машиной у нас должен быть трактор!
...самое главное в жизни – это найти нечто, для чего вы предназначены.
у каждого человека за правым плечом стоит ангел-хранитель, и нужно только время от времени оглядываться через это самое правое плечо, и тогда ангел будет знать, что ты помнишь о его присутствии. Он будет знать и не пустит тебя туда, куда ходить не следует. И спрашивать нужно почаще, правильно идешь или нет, и он покажет тебе дорогу.
сильного мужчину слабым делает женщина, которая ему небезразлична.
Пусть сопутствуют вам всегда теплые слова в холодный вечер, полная луна в темную ночь и дорога с холма к порогу вашего дома!
Ирландский тост
Они могли называться как угодно – коммунисты, демократы, либералы, но по-настоящему их интересовали только собственные дела. Собственные карманы, дачи, кормушки, счета, дома и возможность вовремя смыться. Наверное, свинство – это основа человеческой природы.
В шикарном кабинете повисло молчание. Это было такое огромное, плотное, объемное молчание, что его можно было разрезать на куски и продавать за хорошие деньги любителям тишины...
По бессмысленности этот звонок мог быть сравним разве что с попыткой украсть из «Мерседеса» пачку сигарет. Шума много, поймают – бить будут, а смысла… Нет никакого смысла.
«Делай, что должен, и будь, что будет»
Он как раз и мечтал о том, чтобы у него была именно такая семья. Чтобы пятнадцать лет – как один день. Чтобы каждый отпуск – как медовый месяц. Чтобы поругаться – а потом бурно помириться в постели. Чтоб непременно был толстый щенок по имени Тяпа. Чтобы прийти ночью с работы, обнять ее и ни о чем не думать, и знать, что ты – самый важный, самый главный, самый нужный человек. Что без тебя пропадут. Что тебя ждут, любого и всегда. Что ты – центр маленькой и бесконечно громадной собственной вселенной.
Мужчина, отвечающий за все. За женщину, за детей, за дом, за работу. За собственную вселенную.
Один его приятель, телевизионный журналист, как-то рассказывал ему, что существует такой прием, срабатывающий в девяти случаях из десяти: если хочешь, чтобы разговор был совершенно откровенным, притворись идиотом. Собеседник моментально проникнется к тебе презрением и начнет выкладывать такое, чего никогда не сказал бы человеку хоть чуть-чуть соображающему.
Деньги вообще тема неловкая, особенно для российского человека. Российский человек о деньгах думать не должен. Его не должен занимать вопрос, чем заплатили за водку и бутерброды с ветчиной, в широком ассортименте представленные на школьном банкете.
...подчиненный перед начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство.
Смотреть на нее было неприятно. Она вся была очень узкая, смуглая и длинная, как копченый угорь или Ирина Хакамада.
Как правило, именно такие, о-очень крутые на вид, на деле оказываются всмятку, или, на худой конец, «в мешочек».
«Самый верный способ получить ответ – это задать вопрос».
Ирландская поговорка
Человечество никогда не договорится с человечеством. И надеяться не на что. Какой там гипотетический враг, прилетевший из космоса на сверкающем металлическом аппарате, ощерившемся лазерными пушками и аннигиляционными двигателями! Зачем?
Мы сами справимся, без пришельцев.
Мы уничтожим друг друга, но есть некоторая надежда, что уничтожать будем долго, потянем еще.
И все равно придется ее уволить, ибо оставлять на работе сотрудника, который видел шефа слабым, больным, виноватым, который знает о том, что шеф насовершал каких-то диких поступков, вроде ночного визита в офис и круговерти с ключами, нельзя.
Во всем и всегда он искал виноватых, кажется, с единственной целью – установить, что он не виноват. Никогда. Ни в чем.
Он прятал пачки во всяких укромных уголках, которых было великое множество – как известно, чем меньше квартира, тем больше в ней укромных уголков!
Ему очень хотелось, чтобы она разделила с ним все, что любит он, – и Довиль, и устриц, и малых голландцев, и спортивные автомобили, и органные концерты в Домском соборе. И она разделяла – с восторгом и энтузиазмом! Еще бы – ничего подобного она не могла разделить с Разлоговым. Делить с ним можно было все ту же баню, лошадиную ферму, «рост прироста» и компанию пьяных приятелей по пятницам!
Любовь – такая же работа, как и любая другая, бесконечное приложение усилий. Нужно приспосабливаться, прилаживаться, ломать себя старого и выуживать из себя какого-то «нового». Этот «новый» в чем-то бывает похож на старого, а в чем-то совсем другой.