То, что у него все пошло не так, понял даже дланник (так бодро застучавший зубами молитву, что любой чечеточник обзавидовался бы) , когда из могилы вместо гроба поднялось умертвие. Принц резво сиганул в кусты, но был тут же оттуда выпинан студентами третьего курса отделения боевых магов: чахлая акация и так вместила в себя трех будущих светочей чародейской науки и места для корононосного там не осталось.
Сегодня прискакал первый рыцарь. Из кустов честно проблеял про бой чести. Дыхнул. Кусты горели красиво. Сердечки на подштанниках убегающего рыцаря впечатлили.
Пришлось выпрашивать у Конта еще и несколько гробов. Он посмотрел на меня с сомнением, но выдал, словно от сердца оторвал несколько любимых деревянных бушлатов из склепа. Судя по ветхости костей и слою пыли, они служили предметами подвальных интерьеров не одному поколению рода моего работодателя.
Поутру, когда солнце только-только начало раскрашивать серость неба в перламутр, из пещеры показались изрядно помятые, но весьма довольные жизнью бабы, и весело подхихикивая гурьбой пошли обратно в деревню. Спустя лучину вышли орки. Почему-то их вид был более помятый, чем у селянок. Это наводило на мысли, что "слабая половина" в силу этой самой своей слабости уездила-таки сильную половину.
Вскочила, нашла свои башмаки под кроватью и, обувшись, ринулась навстречу неприятностям. А то даже неудобно как-то: они наверное меня заждались, а я тут такая, вся опаздывающая... Нехорошо, некультурно как-то даже.
Но где я - и где норма? Меня даже смерть не исправила! Как была сплошной ходячей аномалией, так и осталась.
Я вообще планировала отойти в мир иной и сделать это хотя бы как полагается приличным людям : горизонтально. Желательно - лежа в постели. Но даже этого у меня не получилось. Вместо смерти я встретила рассвет.
Мне было на это глубоко геометрично. В смысле - параллельно, перпедикулярно, сферично, пространственно и далее по списку. Главное, чтобы меня не трогали.
Даже его внушительный живот, выдававший принадлежность Дугласа к касте ночных жрецов, поклоняющихся святой троице: Копченому, Жареному и Сладкому, – и тот втянулся.
– Послушайте, вы же далеко не дурак.
– С-с-пасибо, я и вблизи тоже не идиот, – выдал парнишка с перепугу, а когда понял, что ляпнул, и вовсе пошел пятнами.
– Вот видишь, Шен, произошедшее еще раз подтверждает, что за каждым нервным тиком скрывается увлекательное приключение чьей-то задницы.
Трезвые наверняка испугались бы такого предупреждения, развернулись и дали задний ход, но эти двое выпили ровно столько, чтобы мозги уже отрубились, а жопа, ищущая приключений, наоборот, включила форсаж.
Вплывшая на кухню Марлен, увидев меня, задумчиво смотрящую на каплю, беззлобно поддела:
– Смотрю, ты захотела взяться за ум, но он успел одичать и в руки не дается?
К вопросу же рытья собственной могилы надо подходить ответственно: чтобы и глубина была соответствующая, и в плечах не жала, по длине чтобы опять же не пришлось скрючиваться. И не в болотистой почве, иначе на дно сразу же натечет грунтовая лужа…
Я – усиленно причесывала кукол и подкладывала дождевых червей на подушку гувернантке. Та, к слову, была вредной, как сдоба на ночь, и злой, будто ее покусал бухгалтер, у которого в сотый раз не сошелся годовой отчет.
Марлен сразу же преобразилась: томный взгляд, выставленная вперед грудь, втянувшийся так, что грозил сломать позвоночник, живот. Для полного соответствия образу «соблазню, даже если ты будешь отчаянно сопротивляться» не хватало только фразы: «Я вся твоя».
– Что упало-то мое, – весело скалясь улыбкой, заявил молодчик.
Я и рта не успела раскрыть, как сидящая неподалеку дама весьма смелых габаритов пробасила:
– Красавчик, ты там не сильно дергай судном – то, а то я сейчас как упаду со скамьи, и тебе такого счастья не унести будет.
Если раньше у меня болела нога, то сейчас... Да она была резвее и лучше, чем прежде! Вот что страх животварящий делает.
Я была занята архиважным делом: гордо удалялась. А делать это, когда у тебя одна нога обута, а другая- нет, весьма тяжело.
Но сила бойца не только в том, чтобы скрестить клинки и победить. Настоящий воин тот, кто сумеет одержать победу, не развязав войны. Сохранить мир и при этом не отступить.
— И куда такая красивая полузомби собралась? — ехидно уточнила белка, глядя на пошатывающуюся меня.
— Совершать полусамоубийство, — в тон ей фыркнула я. Судя по ощущениям собственного тела, мне было проще лечь обратно в кроватку и прикинуться покойницей, чем пытаться изображать из себя живую. Сил не было. Совсем. Ну разве что на сарказм. Что ещё раз подтверждало слова сестрички Рей: «Ди, ты, даже лежа в гробу, будешь давать своим носильщикам ехидные советы, а то и вовсе потребуешь прокатить до погоста на бис».
— Это как? — заинтересовалась белка.
— Я буду отчасти вешаться …
— Отчасти?
— Да. Вот сейчас повешу нос и взгрустну, — тоном, полным разочарования, подытожила я.
Вот что значит надвигающаяся паника: с ума сойти может даже тот, у кого его отродясь не было.
- Ди, запомни, если хочешь примерить на плечи подаренную мужем шубку или бриллиантовое колье, сначала лучше надеть пеньюарчик. Потом подойти к супругу, наклониться повыразительнее, обнять…
— Поцеловать… — понимая, к чему клонит белка, добавила я.
— Тю! Можно и не целовать! Главное, найти у него на плече женский волос и устроить скандал. А там уже и требовать компенсацию за свои моральные страдания.
— Α если волос мой же?
— Тут неважно, чей он. Главное — красиво сыграть на нервах. Чтобы муж в тонусе и заверениях-извинениях-оправданиях, ты — в расстроенных чувствах и распахнутом обмундировании для нападения. — Она подняла свернутый пеньюар и потрясла им в лапах. — А потом ночь, полная страсти, и утром — колье! — выдала инструкцию Эйта.
— Это был не храп, а древнейший и самый надежный ритуал, чтобы отогнать злых духов бессонницы!
Знаешь, бывают редкие дни, когда мне кажется, что я хочу тебя убить. Но гораздо чаще я в этом желании абсолютно уверен.