Книги Дурова Наталья
Во всём была виновата только я. Кошка металась около канавки, подбегала к самой воде, слегка намочив лапы, судорожно трясла ими и, надрываясь, жалобно мяукала. Невдалеке два пушистых котёнка испуганно жались друг к другу. Но кошка будто забыла о них. Она не сводила глаз с канавки, где, отфыркиваясь и быстро перебирая лапками, плавал маленький енот. Мне было понятно кошкино волнение. Это было обычное волнение матери, и началось оно ещё с тех пор, когда кошкина семья неожиданно стала больше:...
Слыхали ли вы, друзья, о микрорайоне? Это, конечно, может быть и участок леса, просеивающий на грибные шляпки и землянику солнечные лучи, и изгиб большой или малой речки, и одна шумная говорливая улица города. Всё это микрорайон! Но здесь, в книге, мне хотелось вам рассказать о том микрорайоне, где я живу и где появился дорогой моему сердцу «Большой театр „Малышка“». Его создали во дворе огромного нового дома, что вырос на Юго-Западе столицы.
Я жду, когда окончится гроза, и смотрю на темнеющий в углу клубок ниток. Едва заслышится раскат грома, как клубок вдруг начинает ершиться, становится больше, и, если подойти ближе, можно заметить, как он часто и взволнованно дышит. Конечно, только издали можно принять колючий шарик с хвостом за клубок ниток. На самом деле передо мной два друга — Тимка и Невидимка. Тимка — ёж, Невидимка — мышонок.
Это две небольшие собачки — Снежка и Бемби. Как вода не похожа на камень, так и две подружки были совершенно различными. Снежка — северянка, с густой нарядной шерстью, а Бемби — маленькая африканская левретка, почти совсем голая, только на бородавках около мордочки у неё вырастали длинные, как усы, щетинки.
…Но семья была чужой. Старик труден в обиходе. Ребёнок на стыке детства и юности раздражал ещё больше, будто давил её своей наглостью, как в очереди при входе в троллейбус во время часа «пик». А сам, ради которого она готова была отдать жизнь, реагировал на неё не более, чем на шкаф, кастрюлю, авторучку или громкоговоритель…
... Вообще жить Татке с каждым днём становилось тяжелее. Всё ей было непонятно. А маме было не до неё. И когда утром, проснувшись, Татка говорила ей своё первое «почему», мама недовольно морщилась и небрежно принималась объяснять ...
Мой дом на колёсах. Совсем не потому, что, мешая течению улицы, он должен быть передвинут. Нет-нет, колёса, четыре больших колеса его фундамент. А улица у него зелёная это значит прямой путь, без задержки по всем дорогам нашей Родины.
...
К случившемуся Антонина Ивановна отнеслась сердито.
— Вот ты посмотришь, чем дело кончится, говорила она бабушке. Девчонка окончательно от рук отобьётся. Всё благодаря их проповедям: настоящая жизнь! А знают ли они её? Мальчишки! Голодранцы! Каких-то два костюма имеют, выходной да рабочий, и думают, что они погоду делают. А Ольга, как же, конечно, туда же, за ними. Настоящая жизнь! Посмотришь, чем всё это кончится!...
Младшему Семёнову 9 лет. На вид не больше семи. Он мал ростом, приземист и по-детски податливо-доверчив.
Живёт он в том большом доме, у Никитских ворот, который будут сносить. Живёт в подвале. Дед Семёнова здесь провёл всю жизнь и даже видел живого настоящего царя. Мальчику это казалось давним и неправдоподобным.
… Две женщины, развилка пути, одна дорога. Задачи, где четверть века и год, боролись, пытаясь выбросить его на верный ответ полустанок с покоем. И одновременно казнили его по утрам и вечерам неумолимым вопросом. Он жил в зрачках его жены. Недоверие и ревность зрачок превращали в знак вопроса, прощупывающий его лицо, фигуру взглядом отчаяния…
Морской лев Пашка был очень похож на рисунок плаката «Покупайте сливочное мороженое!». Особенно он был похож в тот момент, когда, изогнув свою блестящую, словно помасленную шею, ловил вазу с искусственными шариками пломбира и держал её на кончике носа несколько секунд.
Глупында — Инфекция — Кара — всё это имена одной вороны, которую мой друг Никита подобрал в больничном дворе. Мама Никиты лежала в больнице, и он ходил по утрам её навещать. К маме Никиту не пускали: корпус, где находилась его мама, считался инфекционным. Никита мог с мамой говорить только через окно палаты.
Однажды, когда животные переезжали в другой город, в вагон, где находилась клетка с пеликанами, поместили новичка — ламу. Бедняге не хватило места у маленьких лошадок — пони, поэтому Петька (так звали ламу) всю дорогу приноравливался к быту своих странных соседей — пеликанов.
Котьку мне подарили охотники в Магнитогорске. Они приволокли её в громадной самодельной клетке и, чтобы показать мне подарок, долго поднимали зверя палками.
— Это вам от нас камышовый кот, — сказали охотники, преподнося мне подарок.
А из клетки, ворча и испуганно прижимаясь к прутьям, глядела на меня жалкая и худая, почти домашняя кошка.
... — Нам нужно писательницу Дурову, — зазвенел другой, но тоже взволнованный детский голос.
— Я вас слушаю.
— Это вы — здрасьте! С Новым годом! По поручению мастерской добрых дел. Гриша Соловьёв. Вы помните, вы тогда у нас в больнице выступали. Ну да, мы ещё тогда совсем лежачими были...