Цитаты из книг
Что поделаешь, с возрастом все мамы всё больше напоминают маленьких капризных девочек.
«…Мужчина — испокон века кормилец, добытчик. На нём многопудовая тяжесть: семья, детишки пищат, есть просят. Жена пилит: „Где деньги, Дим? Шубу хочу!“. Мужчину безденежье приземляет, выхолащивает, озлобляет на весь белый свет. Опошляет, унижает, мельчит, обрезает крылья, лишает полёта. Напротив, женщину бедность и даже нищета окутывают флёром трогательности, загадки. Придают сексуальность, пикантность и шарм. Вообрази: старомодные ветхие одежды, окутывающая плечи какая-нибудь штопаная винтажная...
"Если у сына полчаса не отвечает телефон — мама уверена: его в это время убивают. Если телефон не отвечает два часа — значит, фарш, который принесла она с рынка — сделан из сына…». Все родители — страшные паникёры
«…Мужчина — испокон века кормилец, добытчик. На нём многопудовая тяжесть: семья, детишки пищат, есть просят. Жена пилит: „Где деньги, Дим? Шубу хочу!“. Мужчину безденежье приземляет, выхолащивает, озлобляет на весь белый свет. Опошляет, унижает, мельчит, обрезает крылья, лишает полёта. Напротив, женщину бедность и даже нищета окутывают флёром трогательности, загадки. Придают сексуальность, пикантность и шарм. Вообрази: старомодные ветхие одежды, окутывающая плечи какая-нибудь штопаная винтажная...
«Регистратура — лицо больницы», — извещала надпись в вестибюле. «Лицо больницы» хмуро встречало страждущих и болящих Великой Китайской стеной. Мощной, в три кирпича, с грубо вырубленными крошечными окошками-бойницами.
Видно было, что к приходу больных здесь подготовились основательно. С пониманием опасности момента: как к нашествию монголо-татарской орды. Или саранчи.
«…Мужчина — испокон века кормилец, добытчик. На нём многопудовая тяжесть: семья, детишки пищат, есть просят. Жена пилит: „Где деньги, Дим? Шубу хочу!“. Мужчину безденежье приземляет, выхолащивает, озлобляет на весь белый свет. Опошляет, унижает, мельчит, обрезает крылья, лишает полёта. Напротив, женщину бедность и даже нищета окутывают флёром трогательности, загадки. Придают сексуальность, пикантность и шарм. Вообрази: старомодные ветхие одежды, окутывающая плечи какая-нибудь штопаная винтажная...
Тётиюлина сумка была на месте, её даже заботливо повесили на турникет, чтобы было издали видно. В ней аккуратно лежали документы и билеты на обратный поезд, и даже в театр. А денег не было.
Вот такой попался интеллигентный вор! Хотя мог бы психануть, потому что денег оставалось, по тётиюлиным словам, «шиш да немножко». Тётя Юля благодарно обратилась куда-то в воздух: «Дай Бог тебе здоровья, добрый человек».
«…Мужчина — испокон века кормилец, добытчик. На нём многопудовая тяжесть: семья, детишки пищат, есть просят. Жена пилит: „Где деньги, Дим? Шубу хочу!“. Мужчину безденежье приземляет, выхолащивает, озлобляет на весь белый свет. Опошляет, унижает, мельчит, обрезает крылья, лишает полёта. Напротив, женщину бедность и даже нищета окутывают флёром трогательности, загадки. Придают сексуальность, пикантность и шарм. Вообрази: старомодные ветхие одежды, окутывающая плечи какая-нибудь штопаная винтажная...
Она вошла в тот дамский возраст, когда начинают нравиться молодые, поигрывающие бицепсами и окровавленными топориками полуголые рубщики мяса на рынках, от которых разило едким молодым потом.
Она сеет вокруг Смерть, к чему ни прикоснётся. К добродушной соседской собаке, к буйному соседу, даже – о ужас! – к доблестному работнику милиции. Нет, речь идёт не о роковой женщине-вамп, а об одинокой стареющей учительнице в типовой «хрущёвке».
Отчего люди становятся человеконенавистниками, создавая вокруг рукотворный Ад? Как нам ужиться вместе? Так тесны наши квартирки, дома, города, Земля…
С некоторых пор над крепостью Розы Альбертовны нависла угроза в образе семейных пар и одиноких дамочек. Начитались, видите ли, вредных статей об осчастливленных детях, об опекунстве и приемных семьях. Много их, умников, готовых разобрать воспитанников, позакрывать казенные учреждения, отнять сытный хлеб у Розы Альбертовны в виде директорской зарплаты плюс ежемесячных 20 тысяч на содержание каждого казенного ребенка. Щас, разбежались.
Вон на днях заявилась одна такая восторженная стареющая девушка (имя запомнилось: старомодное, редкое – Вера). Принесла заявление об удочерении пятиклассницы Томы. Одной – Тому, другому – Рому – и нет детдома (даже в рифму получилось). Не успеешь оглянуться, растащат, а Роза Альбертовна его любовно по прутикам собирала.
Она сеет вокруг Смерть, к чему ни прикоснётся. К добродушной соседской собаке, к буйному соседу, даже – о ужас! – к доблестному работнику милиции. Нет, речь идёт не о роковой женщине-вамп, а об одинокой стареющей учительнице в типовой «хрущёвке».
Отчего люди становятся человеконенавистниками, создавая вокруг рукотворный Ад? Как нам ужиться вместе? Так тесны наши квартирки, дома, города, Земля…