Знание - сила, а сила - это ответственность!
Знаменитый курсант Герман? Поздравляю, вы едва не загнали себя в могилу. В следующий раз старайтесь лучше.
- Сколько пальцев? - Вижу много, а так смею предположить, что пять.
- Ну и как оно? - спросил Рене, от души хлопнув Германа по спине. - Чувствуешь себя важным и нужным с этой симпатичной бумажкой в руках?
Герман посмотрел на диплом, конечно же с отличием, и пожал плечами:
- Не особо.
– Все заткнулись. – Голос Эрно, хоть и был довольно тихий, легко перекрыл все волнения. – Замечательно. Говорить можно, когда я спрошу, выходить можно, когда я разрешу. Задавать вопросы можно – смотри пункт первый.
– Но как же отпрашиваться, если говорить первому нельзя? – удивился Вуди и озадаченно надул губы.
– Поэтому для идиотов я разделил это на два разных правила.
Вопросы сразу отпали.
– В вашем расписании это занятие числится как «Базовые основы теории и практики магических потоков». Так вот, не верьте. Нет такого понятия – теория магии. Есть только практика. И не важно, как хорошо вы изучите эти самые базовые основы, – хрипловатый, точно простуженный, голос учителя изобразил нечто похожее на каркающий смешок, – вооруженные только ими, вы сдохнете в первом же бою. Ах, да, мне же запрещено внушать курсантам такие мысли, как я мог забыть?
Визания защищает Источник и распределяет магическую энергию между обитаемыми мирами в соответствии с тем, что считает справедливостью. А ее, как известно, в реальности не существует.
Люди в большинстве своем настолько глупы и эгоистичны, что влиять на их ограниченный мозг деликатно почти невозможно, а грубое вмешательство способно повредить эти самые мозги окончательно и бесповоротно. Но, само собой, официальная версия сходится на том, что психика разумных существ слишком тонкая и сложно организованная материя, чтобы легко в нее вторгаться.
Каждый сам свою судьбу вершить должен, иначе что эти за жизнь получается?
– Нет никакой пропасти, – улыбнулся Берт и взял Германа за руку. – Я всегда любил тебя, даже не зная, что ты мой брат. И это не изменится никогда. Только теперь мне кажется, что я знаю тебя даже еще лучше и от этого люблю еще сильнее.
С верхней полки послышалось шуршание и недовольный голос Рене едко прокомментировал:
– А теперь целуйтесь. Развели тут слюни-сопли.
Берт засмеялся, и Герман был вынужден признать, что они и правда устроили трагедию на пустом месте. Сигнал будильника разбудил Ситри, она шумно зевнула, вылезла из-под одеяла и потребовала объяснить, что тут происходит.
– Ко мне вернулась память, – сразу сообщил Берт без лишних предисловий. – Точнее, возвращается, но я уже точно помню, кто я и откуда.
Эффект не заставил себя ждать, но был не совсем таким, каким его ожидал Герман. Ситри резко побледнела, почти до синевы, поднялась с кровати и так выпрямила спину, что позвоночник должен был сломаться.
– Все ясно, – сказала она бесстрастным голосом. – Я очень рада, ваше высочество.
И, больше не проронив ни слова, развернулась и вышла.
Даже у Рене не сразу нашлось, что на это пошутить, поэтому он только присвистнул и покачал головой:
– Горячая штучка. Мне показалось или это бабская истерика?
Лучший бой - тот, который ты выиграл ещё до его начала. Иное лишь вопрос грубой силы.
Генри посмотрел на дорогу и остановился как вкопанный, дернув Сорату за локоть так сильно, что едва не уронил.
– Почему мы остановились?
Он огляделся по сторонам, чувствуя что-то, а призраки впереди сомкнули строй. Пути вперед не осталось.
– Вокруг нас толпа подозрительно настроенных призраков, – начистоту сказал Генри, лихорадочно соображая, что делать. – И они почувствовали тебя. Они нас не отпустят.
Духи, все, как один, смотрели на Сорату. Колышущаяся безликая масса, в едином порыве стремящаяся к одному человеку, и лишь присутствие Генри, видящего их, останавливало от нападения. Но долго затишье не могло продолжаться.
Первый призрак отделился от толпы, и на месте лица черты плыли, смешиваясь и собираясь снова. Века посмертия почти изгладили эту несчастную душу из реальности, но что-то продолжало держать их всех тут, превращая в жаждущих крови монстров. Нельзя позволить им добраться до Сораты.
Генри торопливо содрал с руки отцовские часы и упал на колени. Он точно не знал, получится ли, но попробовать стоило – солнце скрылось за низкими серыми тучами, и сумерки наступили гораздо раньше срока.
Каменистая сухая почва была слишком твердой, и пришлось постараться, чтобы прочертить корпусом циферблата достаточно глубокую борозду. Горячая сталь подошла бы лучше, но в таких условиях и чуть теплая, нагретая теплом человеческого тела, вполне сойдет. Когда круг был замкнут, Генри выпрямился и притянут Сорату к себе поближе.
– Держись рядом, как можно теснее, – он тяжело сглотнул, губы сохли от волнения. – Я не знаю, что из этого выйдет, поэтому… прости.
Харука тянула к нему руку, бледную, как и ее лицо, скрытое под слоем белой пудры. Так густо, что не разглядеть знакомых черт. Хотя, кого Сората обманывал? Он почти их забыл, вычеркнул из памяти.
– Если это и правда ты, – сказал он тихо, – то прости меня. Прости.
Она снова качнула головой, на этот раз отрицательно, и подвески в ее волосах тревожно зазвенели.
– Никогда, – ответила она и выхватила из рукава танто.
- Кто-то из нас троих обязательно будет несчастлив, - сказал Генри. - Так получилось, не думаю, что это можно изменить.
- Ты просто боишься признать, что не сможешь быть хорошим для всех, - Кейт отошла к туалетному столику, и Генри увидел ее отражение в зеркале. - Потому что должен быть хорошим только для меня. Только для меня, понимаешь? Этого будет достаточно.
На берегу Генри сразу занялся Соратой. Он не успел нахлебаться как следует, и Генри надеялся, что его знаний и умений хватит, чтобы привести его в чувство. Но он был таким холодным! Белое лицо казалось мертвым. Это было так неправильно. Сората - это жизнь, это то, что заставляло Генри эти два года вставать по утрам, есть и улыбаться. Он был олицетворением всего, что Генри стремился сберечь и сохранить. Его маяк.
- Ты нам так доверяешь? - с неожиданной серьезностью спросила она.
- Мне больше некому доверять.
Хасегава криво усмехнулась.
- Ну что ж, Генри-кун, сражайся с монстрами, с людьми мы сами разберемся.
– Мы правда здесь застряли? – с вызовом спросила Кейт, обращаясь напрямую к Сорате, впервые за вечер. Сората подумал, насколько они с Мицуки не похожи – как Саваки была нежна, юна и наивна, так Кейт была напориста, резка и недоверчива. Но она казалась сильной, и этим странно напоминала ему Кику.
- Я очень много хочу тебе рассказать, Генри, - в голосе Сораты засквозила тоска, но даже в ней улавливалась капелька теплоты. - Действительно много. Слишком долго я держал все в себе. Знаешь, я очень часто разговаривал с тобой.
Он повернулся к Генри - взгляд скользнул по лицу - и Сората снова вернул внимание дороге. Только нижнюю губу закусил:
- Делился своими проблемами, спрашивал совета. Я так и не научился доверять людям, понимаешь?
Генри глубоко вздохнул. Он так боялся пропустить хоть одно слово, что не заметил, как перестал дышать.
- Мне нужен был ты. Мне нужен был… - Сората замешкался на секунду, - “Дзюсан”.
Курихара неспешно догнал его и, сунув руки в карманы черной толстовки, безразлично окинул взглядом.
- Я все видел и слышал, Макалистер. И вы, между прочим, даже не дали ему шанса оправдаться.
- Мне не нужны его чертовы оправдания, - отмахнулся Генри. Кровавая пелена застилала глаза. - Пусть засунет себе их в задницу вместе с пистолетом.
- Куда ты?
- Пройдусь немного перед сном, - ответил он первое, что пришло в голову. - Ложись без меня.
Сказал и подумал, что в последние месяцы произносил эту фразу слишком часто, чтобы это было случайностью. И Кейт это тоже понимала, именно поэтому ее глаза всегда были такими печальными.
– Какого черта тут творится?
Курихара поднял голову и, громко усмехнувшись, сказал:
– Я разбил радио.
– Что?
Генри решил, что ослышался.
– Я говорю, что разбил радио, – терпеливо ответил Курихара. – А потом взял что-то тяжелое и ударил себя по затылку. Знаете, такое бывает.
В этой части университетского комплекса я еще не была.
- Куда мы идем?
Сюрпризы хороши в дозированных количествах, а в последнее время их было слишком уж много. Парень загадочно улыбнулся:
- Ничего не спрашивай или мне придется завязать тебе глаза.
Лишаться зрения в обществе такого повесы, как он, мне не улыбалось, поэтому еще какое-то время я покорно брела за ним, гадая, чем он планировал меня порадовать.
- Лоу, - я от волнения скомкала руками подол платья. - Кай.
Парни синхронно отвернулись, будто заранее договаривались. Что такое с ними происходит, мне интересно?
- Эй, вы… - я замолкла, чувствуя, как предательски сдавливает горло. Так, никаких слез. - Что там с пророчеством? Ничего нового не выяснили?
Блондинчик покосился на меня, а Кай сердито сверкнул глазами:
- Не болтай об этом где попало, - велел он. - И вообще, лучше просто забудь о нем. Никто из нас больше не станет тебя принуждать.
При этом он так выразительно посмотрел на алхимика, что у меня чуть ноги не подкосились. Принуждать к чему? К исполнению пророчества или к поцелуям?
- Кай! - воскликнул Рансу, будто не был до конца уверен в том, что видит.
- Лемминкайнен! - поправил пленник, поднимая хмурый взгляд на незваных гостей. - Что вы здесь забыли? Вас никто не просил приходить!
Лоуренс вошел следом за своим рыжим другом, с некоторой опаской поглядывая по сторонам.
- Да ты само дружелюбие, - криво усмехнулся он. - Мог бы и спасибо сказать разнообразия ради.
Теперь, когда разум был полностью лишен эмоций, я поняла, что мне ничего не остается, как самой решить свои проблемы. Я должна выучиться и найти способ создать портал своими силами как можно быстрее.
- Успокоилась? - я судорожно кивнула и почувствовала, как его ладонь коснулась моей макушки. - Не подумай, что мы сделали это со зла. Никто из нас не хотел, чтобы так получилось, и им, - он сделал паузу, - безумно неловко и стыдно перед тобой.
- Я вернусь домой, - пробубнила я, словно оправдываясь, - и вы мне поможете! Из-под земли достану!
- Есть свиток у меня на рабочем месте. Он приспособлен для отмены одного магического действия. Лоу, срочно найди его, у меня все тело затекло.
Последние слова он буквально прохныкал, и мы с блондинчиком ломанулись к столу Рансу, на поиски нужного свитка. И тут я, что называется, приуныла.
Стол, стул, а также близлежащие окрестности в радиусе трех метров были завалены бумагами. Чтобы найти в них что-то, лично мне бы потребовалось пара суток.
- Ну, что встали? - понукал сверху этот рассадник бардака. - Лоу, глянь в левой стопке.
Стопке? Он ЭТО называет стопкой? Это же просто… просто куча! Я присела на корточки, потыкав пирамиду из рулонов пальцем. Естественно, она рухнула.