Катя вспомнила из рассказов Ольги Митиевны, откуда именно берутся Кикиморы: они – бывшие не пригодившиеся никому в мире живых невыросшие.
"Мать одиночка", - это произнёс один лысеющий выросший из вожатых, когда увидел Ольгу Митиевну с дочкой в столовой. Катя не поняла, что именно это значило для лысеющего - хорошо или плохо, но для себя решила, что это отлично - так как это означало, что у Ольги Митиевны нет мужа, а у Саломеи - отца. Значит дома тихо, чисто не страшно и компьютер без пароля. Телевизора, как удивила всех на первом занятии, у них не было. Это означало, что без папиной зарплаты Ольга Митиевна с Саломеей совсем бедные, но свобода, решила Катя, важнее.
Ночь — самое хорошее и интересное Катино время. Ничего не приходилось делать или притворяться, что делаешь. Ласковое свободное одиночество.
Она давно заметила, что ожидание плохого ещё мучительней и растянутей, чем само плохое. А предвкушение хорошего — радостней и длиннее, чем само хорошее.
Так нельзя с людьми, которые помогают… Они и так почти кончились!
За все девять Саша никогда не повысил голос на Сашу, но сегодня скривил лицо и стал кричать про пересоленный ужин и курение (запах шептал с балкона). Саша ужом на сковородке сидела на стуле, стыдилась – быстро проявилась вечно виноватая и вечно обязанная русская баба. Но вдруг вспомнила про себя, кто она и зачем она, и что сделала и мо«жет сделать – и тут изумилась и разобиделась. Вроде не до того, ей бы пропустить, но всё равно нежданно и нечестно. Она ему ужин – а он скандал. Обидно? Это пока! Добро пожаловать, сестра! Мы все так ужинаем со своими мужьями. Это вам только так кажется, что вы – другие, выросли в открытой (заново) стране, в свободной свободе, а все вы на самом деле – мы.
По полкам по полкам По закоулкам Растащили мы наши радости, По полу по полу, По половицам Размазали мы наши надежды, Проворонили наши желания, Забыли, кем должны были проснуться
Она же нам помогла! Так нельзя с людьми, которые помогают… Они и так почти кончились!
Ночь – самое хорошее и интересное Катино время. Ничего не приходилось делать или притворяться, что делаешь. Ласковое свободное одиночество. Хочешь – улыбайся, хочешь – трогай себя, хочешь – думай что хочешь, хочешь – представляй, как водные разводы на потолке превращаются то во дворец, то в голого человека, то в ботинок.
Катя хотела подтолкнуть время, чтобы оно быстрее катилось до вечера, чтобы перестать чувствовать ужас надвигающегося. Она давно заметила, что ожидание плохого ещё мучительней и растянутей, чем само плохое. А предвкушение хорошего – радостней и длиннее, чем само хорошее.
То есть тюрьма – это как школа, только без уроков, а просто с сидением. С очень долгим уроком без возможности уйти домой.
Ученики писали в тетрадках от руки –Вероника Евгеньевна ненавидела компьютеры и считала, что они вытаскивают детские души.
Это означало, что на работе давали деньги, на которые можно было и велосипед, телевизор, тёплые зимние сапоги, свой компьютер, даже квартиру. Особенно Кате нравилось, что работа отвлекала от работающего других людей. Говоришь «я на работе», и никто не заставит тебя жевать протёртые яблоки или делить в столбик. С другой стороны, работа воровала радость и силы. Катя видела,какими непригодными для жизни родители возвращались из гулливерского города.
Женщины не могут быть как мужчины, потому что не могут бить как мужчины.
...после смерти женщины попадают в отдельный от мужчин рай, чтобы навсегда отдохнуть от домашних дел.
Нельзя увеличить громкость тишины.
Жизнь – успешно отлаженная привычка.
… взрослые мужчины - самые безнадежные для деланья чего-либо люди. Все обычно осуществлялось женщинами разного возраста, но обязательно растящими детей.
Впервые в жизни Света чувствовала бешеную, беспредельную страсть. Внизу живота выстукивало будто второе сердце - главное сердце. Этой страстью была ненависть.
А я считаю, что детский коллектив должен самоорганизовываться и воспитывать своих участников.
Примечание: откуда, ну вот откуда они берутся - эти "учителя"?
Катя не представляла до этого вечера, что можно быть счастливой, просто делая что-нибудь вместе со всеми.
Катя вспомнила из рассказов Ольги Митиевны, откуда именно берутся Кикиморы: они – бывшие не пригодившиеся никому в мире живых невыросшие.
Каждый вечер мама с Катей выкраивали отрывки времени, чтобы разговаривать и рассказывать друг другу, как прошёл их день. Каждый вечер Катя не могла дождаться их общего настоящего вечера.
Даже Катя со временем забыла Кикимору. Иногда только, во время скучного однообразного труда, к примеру, мытья посуды, она вдруг начинала напевать:
У Калечины одна – деревянная нога,
У Малечины одна – деревянная рука.
Не покличет ли кто Калечину погадать
о вечере?
Катю отдавали в кружки, но там ей вращаться не нравилось. Они занимали послешкольное время, в которое можно было отдыхать от людей. Катя однажды пыталась объяснить Ларе, что не может находиться в многочеловеческих пространствах: сразу сбегают силы, роняются мысли, а в голове больно стучит.