Вдруг по небу прокатился раскат грома, и в металлическую коробку с окошками ударили яростные струи дождя. Дракон ухнул вниз. В салоне кто-то взвизгнул, прикрикнула проводница:
— Господа, сохраняйте спокойствие! Наши драконы приучены к полетам в сложных климатических условиях.
— Зато я не приучена! — едва слышно всхлипнула я, задыхаясь от чистой, ничем не замутненной паники. — Мне крышка! Как хорошо, что я уже не девственница! Было бы обидно умереть, не вкусив плотского греха. Хотя я так и не просекла, в чем весь сыр-бор.
Сосед поперхнулся.
На Элрое был надет серый, сшитый на заказ костюм. Из кармашка торчал бордовый платочек, невольно притягивающий взор. На столе между письменных принадлежностей стоял кактус. Маленький колючий уродец с шипами и красным мелким цветочком на макушке, словно выплюнутым из вредности. И ведь они походили друг на друга настолько, насколько кактус и человек могут быть похожими!
— Там было по пояс, и я просто доставал твою сумку. К слову, я отличный пловец.
Да-да, знаем. Пловец, певец, на дудке дудец и прекрасный подлец! Жлоб ты, Дракон Элрой!
— Девы! — гаркнула я, заставив тех оглянуться. — Вспомните, что вы приличные женщины! Не устраивайте драк в приемной! Идите биться на улицу!
В руках он нес папочку, в душе — непомерное самомнение.
Я полагала, что нас покатает лодочник, но шеф лично спрыгнул в утлое суденышко, и то подозрительно закачалось… Мысленно я уже лежала посреди пруда на обломанной дощечке, а Таннер ди Элрой с печальным лицом плавал в ледяной воде, замерзал насмерть, говорил слова поддержки и планировал уйти окоченелым трупом на дно, напрочь испоганив романтику.
— Где продаются украшения? — едва не вцепилась в торговца.
— В соседнем ряду, — оторопел он от того, как быстро приличная девушка умела превращаться в полоумный комок нервов.
Вдруг лицо Таннера ди Элроя осветилось улыбкой, сделавшей его дьявольски привлекательным. Такая улыбка даже монашку способна ввести в греховные мысли.
После вчерашней попойки его от души воротило. Окоченевшие руки мелко тряслись, а во рту будто Легион Проклятых ночевал.
- Плохая новость, парень, - пробормотал Бигдишь, хватая мальчишку за шкирку, - мы потеряли оружие !
Вопя от страха, лекарь отодрал живую-неживую руку от себя.
Его узкое лицо землистого оттенка выражало все муки похмелья, помноженные на мировую скорбь.
- Ты должна остановиться немедленно. Такая жизнь затягивает. Чувство опасности, как опиум. Боишься, а все равно тянешься, снова и снова. <...> Эта дорога ведет в пропасть.
- <...> Ты разве не заметил? Я уже пропустила последнюю остановку.
Чувство опасности - как опиум.
Дом наконец утих. Слезы, отмеренные на этот вечер, пролились, крики умолкли, семейный оркестр устал. Дирижёр в лице мамы сладко посапывал под боком у концертмейстера отца. Первая скрипка Рада, наревевшись из-за горькой отроческой судьбы, провалилась в глубокий сон. И только я, жалкая подтанцовщица, никак не могла улечься.
На пороге появилась мощная фигура отца, по случаю знакомства с потенциальным зятем нарядившегося в лучшие выходные порты и рубаху в тонкую полоску, расходившуюся на круглом животе. Однажды, когда мы были детьми, Богдан стащил у меня подаренный на именины полосатый мяч, чтобы сыграть в футбол с соседскими мальчишками, а потом наврал, будто игрушку проглотил отец. Я так боялась грозного родителя, что не решалась спросить, хорошо ли переваривается мячик в большом папином животе.
- Как насчёт развлечений? - судя по лучезарной улыбке, приятель не столько планировал развлекать скучающую гостью, сколько желал развлекаться за её счёт, то есть за мой.
- Я останусь после них калекой?
- Вряд ли, но мы пройдёмся по всему списку того, чего с тобой не должно случиться!
- Нам действительно пора официально познакомиться с твоим отцом.
[...]
- Ты сначала познакомишься, - безрадостно прокомментировала я, вытирая неприятно влажные ладони о юбку, - и тут же захочешь раззнакомиться обратно. Поверь, я в этой семье четверть века прожила.
Дольше всех продержался библиотекарь Степан, от которого Богдан пребывал в абсолютном восторге – тщедушный очкарик, любивший классическую литературу и органную музыку. Он взял меня за руку только на третьем свидании и осторожно назвал «мой цветочек». Мы так и не дошли до первого поцелуя, потому что я лично возжелала расстрелять зануду из отцовского самострела.
- Ты должна остановиться немедленно. Такая жизнь затягивает. Чувство опасности, как опиум. Боишься, а все равно тянешься, снова и снова. <...> Эта дорога ведет в пропасть.
- <...> Ты разве не заметил? Я уже пропустила последнюю остановку.
Чувство опасности - как опиум.
Дом наконец утих. Слезы, отмеренные на этот вечер, пролились, крики умолкли, семейный оркестр устал. Дирижёр в лице мамы сладко посапывал под боком у концертмейстера отца. Первая скрипка Рада, наревевшись из-за горькой отроческой судьбы, провалилась в глубокий сон. И только я, жалкая подтанцовщица, никак не могла улечься.
На пороге появилась мощная фигура отца, по случаю знакомства с потенциальным зятем нарядившегося в лучшие выходные порты и рубаху в тонкую полоску, расходившуюся на круглом животе. Однажды, когда мы были детьми, Богдан стащил у меня подаренный на именины полосатый мяч, чтобы сыграть в футбол с соседскими мальчишками, а потом наврал, будто игрушку проглотил отец. Я так боялась грозного родителя, что не решалась спросить, хорошо ли переваривается мячик в большом папином животе.
- Как насчёт развлечений? - судя по лучезарной улыбке, приятель не столько планировал развлекать скучающую гостью, сколько желал развлекаться за её счёт, то есть за мой.
- Я останусь после них калекой?
- Вряд ли, но мы пройдёмся по всему списку того, чего с тобой не должно случиться!
- Нам действительно пора официально познакомиться с твоим отцом.
[...]
- Ты сначала познакомишься, - безрадостно прокомментировала я, вытирая неприятно влажные ладони о юбку, - и тут же захочешь раззнакомиться обратно. Поверь, я в этой семье четверть века прожила.