- Но что-то пошло не так, - заметила я.
- Абсолютно всё пошло не так, - поправил бывший муж. - Мы связаны намертво. Не можем разойтись больше, чем на один шаг.
- Какой странный побочный эффект, - протянул колдун.
- Находите? - хмыкнул Доар.
Темный маг задумчиво пожевал губу и изрек:
- Надо присесть.
- Хорошо не помолиться, - едва слышно выдохнул бывший муж.
- Не обледенею. Помнишь, как говорила бабка Шейрос? - Я поправила платье. - Красота требует жертв.
- Мне она говорила, что женщина рождается или умная, или красивая. И всегда так жалостливо по голове гладила.
Замерло все: время, я, Соверен. Сожженный труп не шевелился...
Мерзостные типы всегда предпочитают помирать в одиночестве. Как коты...
- Мой опыт подсказывает, что готовить должен повар, танцевать – танцор, а, любой, кто не желает заработать шальное проклятье, сидеть тихо и не зудеть, - не без раздражения вымолвила я.
— Госпожа Дорoти, если вы не разделите белок и желток, то пудинг не поднимется,- осторожно заметил шеф-повар, видимо, оскорбленный таким наплевательским отношением к еде.
— Поверьте, Жюль, у меня поднимется, – улыбнулась я. – К моему огромному сожалению, рядом со мной все всегда поднимается. Особенно неприятно, когда оно умерло еще лет двадцать назад…
У повара сделалось ужасно странное лицо. Лично я, конечно, говорила о зомби и призраках. Не знаю, о чем кoнкретно подумал он.
— Ты можешь его лишить голоса? - буркнул Брент старший.
— Дорого обойдется, – отсоветовала я. - Проще кляп заснуть.
— Ведьма! – обиделся брошенный жених и добавил в сторoну брата: - С приспешником!
- После пробежки ты вошел через окно. - Я разогнался и не вписался в двери.
- Сделай доброе дело!
- Проблема в том, что добрые дела черных ведьм кажутся добрыми только черным ведьмам, - вздохнула я.
- Я женюсь на вашей внучке.
- На которой из?
- На той, что стоит на кассе.
- И вас не смущает, что она черная ведьма, наследница огромного замка и ста трёх семейных проклятий?
- Нет.
- Она участвовала в ведьмовских шабашах.
- Я жил в университетском общежитии.
— Я подлила тебе в еду белладонну, - прошептала я.
— Знаю.
— И заставила тебя заплатить за поиски Дороти.
— Все так.
— Не злишься?
— Нет.
— Я совсем не похожа на твоих женщин, особенно на рыжеволосого питомца. Со мной просто не будет, это я тебе как черная ведьма в тринадцатом поколении говорю.
— Непросто? - тихо хмыкнул Уильям. - Какое счаcтье, что мне нравится преодолевать труднoсти.
иногда лучше смолчать, чем сказать слишком многое.
- Ведьма!
- Ты только заметил? – огрызнулась я, пытаясь вслепую руками нащупать очки в траве.
- Что ж так больно-то? – жаловался он, растирая парализованный зад. – Обязательно
было заклятьем? Лучше бы укусила!
- Кусать за зад незнакомых мужиков негигиенично! Откуда я знаю, где ты своими
портками терся!
- А знакомых, значит, нормально? – охнул подстреленный жених.
- У меня, между прочим, клыки! Вдруг бы прокусила?
- Яд бы впрыснула?
- Твоим бы отравилась!
- Пойдемте лучше в таверну! Милая, как ты смотришь на таверну?
- Никак не смотрю, - хмыкнула я. – Из наших окон ее не видно.
— Молодец! Понимает, что гордость — удовольствие для сытых.
— Святые угодники, пусть кто-нибудь отберет у нее перо и чернильницу.
— Она будет писать грифельным карандашом, — предположила я.
— Тогда бумагу.
— Есть столы, стены, учебники…
— Хватит! Я поняла, что талант не сдержать.
— Мы здесь, София! — приподнявшись из-за столика, помахал он мне рукой.
Стоп-стоп! Что значит «мы»? Ты, шляпа и кружка с чаем?
Пожалуй, в следующем романе стоило придумать проходную героиню, избалованную дочь хозяина мануфактур, и прикончить. Нет! Сначала отдать на увеселение диким кочевникам, а потом прикончить. Все-таки писатели — страшные люди! Сидит кто-нибудь за столиком, холеной физиономией портит соседке по комнате свидание и не догадывается, что уже поруган в разных позах мерзкими негодяями.
— Заканчивайте, — с азартом подогнала я, приготовившись изобразить оскорбленную невинность. Можно и зарыдать от обиды, и в обморок упасть, и истерику закатить. Какое разнообразие выбора, голова идет кругом!
Ритмично шагая, я с наслаждением прокручивала в голове страшные сцены, где Кристофа Ленара, распаренного после постельных утех с разбитной принцессой, сжирал злобный дракон. Обнаженный преподаватель-законник (кубики на прессе еще не заслужил) выходил на балкон, сладко потягивался до хруста во всех натруженных за ночь мускулах, а его сверху — чавк! Ням-ням! И швырк косточки в сад к благоверной!
Эротический роман ужасов. Герой будет каждый день оживать, а я его снова убивать. Осталось название придумать.
— София! — окликнул будущий драконий корм.
— Да? — резко оглянулась я.
— Святые угодники, вы так на меня посмотрели, как будто решили скормить дракону.
Какая, однако, проницательная закуска!
— Подводя итог лекции, милые дамы, ответьте на вопрос: что вам необходимо во время развода? Кто расскажет?
Он с надеждой оглядел слушательниц. Желающих ответить, о чем была лекция, не нашлось. В гробовой тишине на задних партах безнадежно всхрапнула девица, уморенная законоведческой наукой. Ленар пожалел бедняжку и не стал будить.
— Госпожа Вермонт, пожалуйста, — указал он.
— Необходимы три тысячи шиллингов на законника из «Рейсон, сыновья и Ко» и успокоительные капли, — с милой улыбкой отозвалась я.
У Кристофа вытянулось лицо.
— А зачем успокоительные капли? — оживилась аудитория.
— Для мужа. Когда его начнут раздевать до кальсон, он придет бить стекла в особняке. Скрутить и напоить успокоительным дешевле, чем вызывать стекольщика. Особенно если на первом этаже стоят старинные витражи.
Глядя на то, как студентки принялись активно строчить в блокнотах, педантично записывая рецепт развода, Кристоф явно чувствовал себя оплеванным. Но я была не виновата, что мое предположение оказалось единственно полезным и понятным для благородных девиц.
— А если он обратится в стражий участок? — полюбопытствовала соседка справа.
— Но у вас же нанят законник из «Рейсона». Подозреваю, что их боятся даже стражи.
— Господин Ленар! — почти взвизгнула Ру. — Я готова отстранить вас от занятий!
— Буду премного благодарен.
— Но не дождетесь! — прошипела она, и мне представилось, как худая старуха в черном платье машет пальцем перед физиономией столичного законника.
— Я верю, что в твоих словах есть логика, но пока ее не прослеживаю...
Я со всего хода впечаталась в колонну, посмевшую вырасти на пути стремительной и лёгкой, как горная лань, благородной девицы. От удара из глаз посыпались искры, из рук - шестьдесят переписанных и прошитых нитками канонов, а с уст сорвалось залихватское ругательство, достойное бывшего привратника поместья Вермонт, убежденного сквернослова.
В гулкой рекреации воцарилась ошарашенная тишина. Не знаю, кто из нас с Ленаром сконфузился сильнее.
- У вас очень разнообразный словарный запас, - вдруг вымолвил он.
- Я учусь на отделении изящной словесности.
- Это многое объясняет.
Ела, как смертник перед казнью. В смысле сидела за столом, а с другой стороны, едва поместившись на лавке, за мной пристально наблюдали родственники. Как будто считали каждый проглоченный кусок, и завтрак закономерно застревал в горле. Никакого удовольствия!