Ничто на свете не постоянно, кроме непостоянства человеческого.
– О Многохитрый страж, – прошептал Локк, – сейчас я вхожу в банкирский дом, где собираюсь получить то, что мне нужно. Мне не помешала бы твоя помощь. А если ты мне не поможешь… то и черт с тобой. Я все равно получу то, что мне нужно.
– Да какой вор отдаст свои деньги без боя? – Такой, у которого есть что-то важнее денег. Для нас главное удовольствие состояло в самом мошенничестве, а не в обладании украденным. Если бы мы по-настоящему дорожили нашими богатствами, то давно уже придумали бы, как их с толком потратить.
– Так, значит… если мне позволено будет спросить, капа Раза… там, в Гулкой Норе, были не вы? – Разумеется, не я! – Раза рассмеялся приятным, звучным смехом. – Нет, то была просто иллюзия. В дальнем углу зала эта самая иллюзия сейчас кипела от бешенства, сжимая и разжимая кулаки.
- Страшно? - До усрачки. - Ничего, я тебе жопу подотру. - Сволочь ты!
...влюбленность проходит. Уж поверь мне на слово. Влюбленность – как искры, летящие из пламени костра: сначала горят ярко, обжигают, но быстро гаснут.
- Слова мертвы, если не задумываться о том, кто и зачем их произносит.
- Пожалуй, радоваться нам рановато... - задумчиво сказал Жан, разминая кулаки. - Как бы не пришлось с пиратами в бой вступать.
- Ага, храбро отражаю нападение стилетом и колкими замечаниями о чьей-то матери, - съязвил Локк.
- Что ж, выпьем за ваше здоровье и за удачу. И пусть ваши враги будут безоружными, а эль – неразбавленным.
- За глупых купцов и за попутный ветер!
Ты уж прости, но когда иссохшая сморщеная репка, которую ты называешь сердцем, вдруг ни с того ни с сего возгорается желанием меня облагодетельствовать, мне хочется взять в руки оружие и встать спиной к стене.
– А как вас зовут?
– Терпение.
– Что, ваши проклятые правила вам свое имя запрещают называть?
– Нет. Меня так и зовут – Терпение.
– Ни фига себе имечко! Сразу видно, как вас собратья ваши обожают.
Влюбленность – как искры, летящие из пламени костра: сначала горят ярко, обжигают, но быстро гаснут.
Жизнь оборвать просто, а вот залатать куда сложнее. И никакая магия этого не изменит.
– Локк, а вот вы умнее осла? – Случается, – ухмыльнулся он. – Но единого мнения об этом не существует.
Безоговорочно никем не восхищаются. Безоговорочно восхищаться можно только неодушевленным предметом, а не человеком.
Тем, кто ожидает за собой слежки, ни в коем случае не стоит встревоженно озираться и вертеть головой во все стороны, шарахаясь от каждой тени.
Всякая мало-мальски разумная женщина предпочитает держать своих мужчин в подпитии, чтобы они оставались кроткими и послушными.
Самому себе в своих слабостях признаваться трудно, а вот учить других от них избавляться – легче легкого.
Мы такие, как есть, и любим тех, кого любим. И оправдываться за это ни перед кем не обязаны… даже перед самими собой.
"I was, ah, hoping I could talk to you," he said.
"Easily done," said Sabetha. "Open your mouth and let the words come out."
Нельзя во всем на удачу полагаться. Сколько ни жалуйся, что тебе не везет, станет не лучше, а только хуже. И вот это затверди крепко-накрепко. Всегда может быть хуже.
Конец наступает не тогда, когда его объявляют, а когда он действительно наступает.
Если долго притворяться, что уверен в себе, то со стороны выглядит, будто так оно и есть. А на самом деле поджилки от страха трясутся.
– Жан! – шепотом окликнул Локк. – Жан, ты жив?
– Да жив я, жив! – отозвался Жан, растянувшийся на полу под окном, там, где совсем недавно стоял столик. – Я тут… с половицами знакомлюсь. Они очень милые – я упал, а они меня вовремя подхватили.
Нельзя во всем на удачу полагаться. Сколько ни жалуйся, что тебе не везет, станет не лучше, а только хуже.