Музыка горячей воды

Еще по виски, Чарли? Да не беспокойся, я заплачу.Да, конечно, знаю. Никаких чаевых бармену.
Хох, мужик! Она слишком стара для меня. Ноги? Целлюлит это сплошной, а не ноги. И я не пойму, это она их не бреет, или колготки такие просто? Да брось, старик! Ей же за 40 уже... А подруга у неё еще хуже. Кажется, что у неё и зубов передних нет. Знатно отсасывает? То, есть ты готов с ней переспать? Извини, Бук, я воздержусь. Еще по одной? Ты меня спаиваешь, дружище...
Смотри, смотри! Там, за соседним столиком! Да-да! Это те два художника... На мой взгляд паршиво они рисуют. Ах-ха-ха! Да уж. Грубее саранчи. Отвратительные люди. Пафоса и чувства собственной важности у них не занимать. Правильно... Говно они.
Что говоришь? У того мужика баба свихнулась? Говорит, что он ссыкло? А так не плохой парень, м? Да уж... Парочка приживал...
Великий поэт, говоришь? Он живет же на помойке. Жена ушла... Наверное его можно понять, Чарли. Эй! Еще виски для меня и моего друга!
Вон та старуха стреляла в мужика своего? За что? За то, что Лилли целовал? А он что? А Лилли? Да ну....Марлон мужик.. Да.
Мир отвратителен. Это точно. Ты её трахал? Да ну... У каждого свои проблемы, Хэнк... Оу, прости. Чарльз. Алкоголь в голову ударяет просто.
Да? И что она сказала, узнав, что ты писатель? Что не похож? А как, мать её, по её мнению должен выглядеть писатель? Про Паранделло спрашивала? Читает много, наверное.
Твой друг детства за барной стойкой? Кончил на ногу матери другого вашего друга? Ну и матушка...
Бернадетта? И ты это... да? Прямо в вазу? Боже ж ты мой, Генри.. То есть Чарльз.
Смотри, смотри... Новый к нам пить пришел. Явно наглушится пивищем и радуется. Только в лифте? Ну его можно понять. Этого человека, который любит лифты. Может водки? БАРМЕН! Нам с другом сделай по чуть-чуть много водки!
А смерть отца это всегда печально. Как так? Ты натянул подружку отца в день его же похорон? Мужик... А это уже аморально.
Аааа... Ну да, те ребята. Ты их не знаешь. Зато я знаю. А так модно сегодня. И очки тяжелые и лосины. Нет, не думаю, что они педики. Их называют хипстеры. Они будут ставить фразу "Музыка горячей воды" себе в статус вконтакте и думать, что крутые. Но есть одно "но". Им никогда не отобрать тебя у нас, Хэнк.
Так. Ну какие планы? На скачки?
У меня другая идея, Генри Чинаски... Нет, сегодня ты будешь именно Генри Чинаски, поскольку мы сейчас добьем эту водку и пойдем к тем двум красоткам. Целлюлит? Да у неё самые стройные ноги в баре! Зубов нет? Зато член знатно пролетать будет.
Знаешь за что я тебя люблю, Генри Буковски? За то, что ты плевок в глаза литературным лжецам. Без п**ды, мужик. За тебя любому морду набью...

Ну что девочки? Сейчас я и мой друг Генри допьем водку и вы**ем вам обоих.

Буковски прекрасен, чудесен и неповторим.
Переводчик... Переводчик, тебе мало испохабленного Селинджера? Ты ещё и на Буковски полез?
Почему же данный переводчик полное ***
не самый хороший переводчик

1. Обилие неоправданного мата
Мат русского языка и английского - вещи очень разные. Несомненно, мат в Буковски должен быть, но когда читаешь его через строчку весь энергетически посыл - да как будто и нет его.
Ну б**, п** - опять, ну и что - зеваешь уже, не обращаешь внимания, контраст между выразительным матом и просто ругательствами улетает в трубу

2. Культурологическая беспомощность автора
Герои у него 5(б*) пьют скотч со льдом
в каждом рассказе

3. То, что возможно в английском, невозможно в русском
если у нас есть abso_bludy_lutely
это не значит, что может быть - ни_б...ь_чего
итд
Переводчик, брось хнёй страдать и пожалей святое.

А Буковски так прекрасен, что это чувствуешь, даже пробираясь через такие дебри.

Из переводной песни слов не выкинешь. Или выкинешь, а, Немцов? А, может, наоборот, добавишь? Сдается мне, что Вы и себя очень показать хотели. Ну да ладно. Перевод, в общем-то, неплохой. Хорошо адаптирован под русского читателя. Даже слишком. Однако, не будем на этом месте топтаться. Поговорим лучше вот о чем: названия рассказов. Люблю интересные названия. А их тут много, есть из чего выбирать. И впрямь музыка горячей воды. Красиво. И очень удачно подобраны. Талант.

По содержанию: обо всем и ни о чем. Литература ли это? А почему нет? Литература, просто другая. Не та, к которой мы привыкли с пеленок: правильная (так кто-то решил), прилизанная, приятная во всех отношениях (и зрению, и слуху, и обществу). В ней нет ни изысков, ни лоска. Но и лицемерия, и фальши здесь тоже нет. Это какая-то особая искренность, настоящесть и, несомненно, индивидуальность. За нарочитыми грубостью и реализмом – обыкновенная человеческая ранимость, которую как ни маскируй, а она все-равно просвечивает, и цинизм, хочет он того или нет, плетется рука об руку с неравнодушием.

Посему Буковски мне видится как бы и вне общества, и над ним, и изнутри его – также. Он любит одиночество и не вылезает из баров, где оно в сто крат явственнее. Высмеивает социум, но этот социум – он сам. Упадок и разрушение? С удовольствием поучаствуем. А потом все опишем, честно и без прикрас.

Раньше это в нем подкупало одних, а сейчас подкупает других. Далеко не всех, а лишь ту часть, что благополучно встроила его в себя и продолжает это делать и дальше. Или это он попал в нужную колею, нашел правильный нерв. Я сейчас не об образе жизни, не о смачных подробностях. Ну, в самом деле: не для того, чтобы узнать, кто сколько чего выпил и каким способом устроил свой интим, его читают. Не подростки, поди. Мне кажется, его читают, поскольку он отзывается в чьем-то собственном мировосприятии, прошедшем поочередно через этапы буйного неприятия, более спокойного разочарования и горького примирения. А потом снова по кругу, с той лишь разницей, что юношеская бездумная бравада сменяется осмысленным и вполне рациональным неприятием действительности, основанным на сплаве знаний и опыта. Но это мои предположения. И только.

Что важно, Буковски пишет просто о жизни. Всего лишь о жизни. Местами она ничего, а местами – дрянная, провонявшая и потасканная. Если не согласны, приглядитесь получше. Там есть на что посмотреть.

Буковски пишет о жизни в себе и о себе в жизни. Получается это у него прекрасно. О себе – в точку (мои аплодисменты). Обычно себя или переоценивают, или, напротив, недооценивают. Он же обладает феноменально точным датчиком самоиронии и самооценки:

Всю жизнь я был андерграундным писателем, а потому знавал очень странных редакторов, но самым странным был Г. Р. Маллох – и его супруга Жимолость. Маллох, бывший уголовник и гальянщик, редактировал журнал «Кончина». Я начал отправлять ему стихи, последовала переписка. Он уверял меня, будто моя поэзия отбила у него вкус к любым другим стихам; я отвечал, что у меня тоже. Г. Р. начал заговаривать о книжке моих стихов, и я ответил, мол, ладно, валяй, выпускай, нормально. Он снова написал: дескать, гонорары платить не могу, мы бедны как церковная мышь. Я ответил в том смысле, что ладно, это нормально, к черту гонорары, я беден, как иссохшая сиська церковной мыши. Он ответил: секундочку, большинство писателей, ну, мол, он с ними знаком, и они полнейшие козлы и люди просто ужасные. Я написал: ты прав, я полнейший козел и просто ужасный людь. Ладно, ответил он, мы с Жимолостью едем в Л. А. на тебя посмотреть.
***
– Мне нравится, как ты пишешь, - сказал Г. Р.- Многое можешь сказать без выкрутасов.
– Гениальность, вероятно, - это способность говорить глубокое просто.
***
– Я вас читала, - сказала она. - Вы действительно мощный писатель. Говна в вас тоже порядочно, но воздействовать на человеческие чувства вы умеете.
***
– Ну да, я же герой. Миф. Я не прогнивший, я не продался. На Востоке мои письма идут с аукциона по двести пятьдесят долларов. А я даже мешка пи***лей купить себе не могу.
***
Он растянулся на кровати. Да, хорошо вернуться к Лу. Она ему пользу приносит. И она права – он слишком бухает. Если б Лу столько бухала, она б ему была ни к чему. По-честному, старик, по-честному. Погляди, что стало с Хемингуэем – без стакана в руке и не садился. Погляди на Фолкнера, на них на всех погляди.
Опять зазвонил телефон. Он взял.
– Чинаски?
– Ну?
Поэтесса – Джанесса Тил. Фигура хорошая, но в постели с нею Генри ни разу не бывал.
– Завтра вечером я бы хотела пригласить тебя на ужин.
– У нас с Лу постоянка, - ответил он. И подумал: господи, я храню верность. Господи, подумал он, я приличный человек. Боже.
Телефон зазвонил снова. Даг Эшлешем, поэт.
– Хэнк, малыш…
– Ну чего, Даг?
– Я на подсосе, малыш, одолжи, малыш, пятерку. Дал бы мне пятерку, а?
– Даг, лошади меня разорили. Ни цента не осталось.
– Эх,- сказал Даг.
– Извини, малыш.
– Ну да чего уж там.
Даг повесил трубку. Даг ему и так уже должен пятнадцать. Но пятерка у Генри была. Надо было дать ее Дагу. Даг, наверно, собачий корм жрет. Я не очень приличный человек, подумал он. Господи, да я совсем человек неприличный.

Наиболее показательны в этом плане «Ори, горя» и «Как напечатать свою книгу». Цитаты преимущественно из них. Они же мне и больше всего приглянулись. «Скорбь гнуси» тоже шикарен. И все же, «Как напечатать свою книгу» безоговорочно выигрывает за счет наличия в нем попугая. Такое "милое" создание. Прям как у моей подруги. Попугай – антидепрессант. Пока у меня такого нет, буду читать Буковски. Вообще, конечно, чувство юмора у него отменное. И причем оно легкое такое, ненатужное, неспециальное. Поэтому, когда вам тошнотно и самоощущение на – 451, не читайте Сартра, берите Буковски. Отличное лекарство.

Но, пожалуйста, не читайте Буковски в общественном транспорте! Не надо! А то люди непременно захотят заглянуть в вашу книжку и узнать, что же там такого смешного написано. И не Петросян ведь. И даже не Мартиросян. И начнется: «Ну и молодежь нынче пошла…» Берегите сознание бабушек, им еще до самой старости дожить надо.

P.S. И берегите себя: используйте вазы строго по назначению! Исключительно для цветов, которые вы вот прямо сейчас пойдете и подарите своей девушке. Буковски рекомендует.

Ещё один сборник рассказов автора, произведение (если его так можно назвать) полностью вписывающееся в моё восприятие Буковского, как писателя, а, может быть, и как личности. Прочитать книгу решил польстившись на приписочку "интеллектуальный бестселлер": что на поверку оказалось лапшой на уши, дабы привлечь побольше непуганого читателя (по крайней мере, я так считаю). Бросьте, это самый обычный Бук, не хуже и не лучше остальных своих книг. Здесь точно так же много секса, алкоголя, мата и просто жизни, не всегда привлекательной, но зачастую довольно забавной, а порой и поучительной. Могу прибавить только, что далеко не все рассказы мне понравились, некоторые вызвали чувства сродни отвращению, но были и такие, которые запомнились и, пожалуй, что они довольно неплохи, на мой взгляд. Ну, а читать или нет подобную литературу (которую не все сочтут таковой), это уж оставляю на ваше усмотрение. Но если всё-таки решите, то предпочтительно делать это в баре, за стаканчиком чего-нибудь небезалкогольного, возможно, со льдом...

Мата, конечно, слишком много. Но между сексом, драками, алкоголем и прочими "радостями жизни" читается поиск автором человека... Некоторые из рассказов вообще ничем не примечательны, кроме последней фразы, которая переворачивает внутри все, что там еще остается...

Буковски находит в этом самом человеке что-то от животного, что-то от бойца, что-то от философа, но он всегда одинок и часто беспомощен. Его герои не меняются, оставаясь в чем мать родила или ударив другого такого человека. И от этого тянет табачным дымом, перегаром и пониманием того, что западный человек, склонный к существованию по-буковски, - обречен.

Я вжимал эту книгу в себя по рассказику несколько месяцев. И никому не советую заглатывать ее. Она - как ницшеанская пропасть, смотрящая в вас. Заглотит сама, и не заметите.

Любите жизнь. А Буковски и Чинаски оставьте как маленькое гомеопатическое средство, которое, как и всякая гомеопатия, похоже на плацебо.