Новый роман Алекса Гарленда — третий после прославившего его «Пляжа» и упрочившего успех «Тессеракта», не считая сценария к фильму Дэнни Бойла «28 дней спустя» (Бойл, постановщик киноверсии знаменитого Ирвина Уэлша «На игле», экранизировал и «Пляж»).
Герой «Комы» приходит в себя в больнице. Вступившись в метро за девушку, он был избит хулиганами до потери сознания — и, как выясняется, памяти. Он не помнит, как его зовут. Не помнит, в чем заключается его работа. Не уверен, какого рода отношения связывают его с секретаршей. Твердо уверен он в одном: ключ к разгадке — в его портфеле, загадочно исчезнувшем с места преступления.
Роман иллюстрирован гравюрами отца Гарленда, Николаса Гарленда — видного английского карикатуриста и художника-графика.
По сути очень тяжело мне сейчас определиться с впечатлением от творчества Гарленда, а именно "Комы". Сам текст очень хорош, и рисунки к месту, и глубина, и недосказанность, и ирреальность реальности, всё хорошо за исключением финала.
Складывается впечатление, что банально меня, как читателя, бессовестно поимели. Может, я, конечно, чего-то не догоняю, вон в тэгах "интеллектуальный бестселлер" висит. Не для средних умов, значит. Значит, пролетела я, как и Карл в своих попытках проснуться тем, кем он был.
Меняясь каждую секунду бытия, возможно ли оставаться прежним?
Вот за многие мысли, осенившие мою светлую голову в процессе чтения, пожалуй, отмечу "Кому" положительно.
Хотя финал, да, разочаровывает.
Честное слово, искала продолжения, перечитала даже сведения о типографии и тираже. А продолжения так и не нашлось, лишь туманное представление о том, чем же всё кончается, да и кончается ли вообще, если начала не было.
По сути очень тяжело мне сейчас определиться с впечатлением от творчества Гарленда, а именно "Комы". Сам текст очень хорош, и рисунки к месту, и глубина, и недосказанность, и ирреальность реальности, всё хорошо за исключением финала.
Складывается впечатление, что банально меня, как читателя, бессовестно поимели. Может, я, конечно, чего-то не догоняю, вон в тэгах "интеллектуальный бестселлер" висит. Не для средних умов, значит. Значит, пролетела я, как и Карл в своих попытках проснуться тем, кем он был.
Меняясь каждую секунду бытия, возможно ли оставаться прежним?
Вот за многие мысли, осенившие мою светлую голову в процессе чтения, пожалуй, отмечу "Кому" положительно.
Хотя финал, да, разочаровывает.
Честное слово, искала продолжения, перечитала даже сведения о типографии и тираже. А продолжения так и не нашлось, лишь туманное представление о том, чем же всё кончается, да и кончается ли вообще, если начала не было.
А вот мне, пожалуй, понравилось. Нет, недостатков у романа, конечно, предостаточно, но что-то цепляющее здесь определённо есть. А может, всё дело просто в моей трепетной любви к книгам о коматозниках. Вроде бы сновидческие блуждания героя по закоулкам подсознания и не такие поразительно-ошеломляющие, как в "Мосте" Бэнкса, а сюжетные перипетии устроены куда проще "Арабского кошмара" Ирвина, но в общем, Гарленду я ставлю зачёт. Есть в романе действительно неплохие вещи, которые просто нельзя игнорировать. Вот, например, попытка представить мутацию, что претерпевают категории пространства и времени, существующие, по сути, только в нашем разуме. Или постепенное, урывками и фрагментами, просачивание деталей настоящего мира в галлюцинации героя. Конечно, очень многое тут недокручено, многие детали из снов героя так и остаются подвешенными в воздухе, а идея о том, что сон в некотором роде подобен смерти, стара как мир. И даже идущая ей в контрапункт идея о том, что пробуждение - это тоже смерть, только на этот раз смерть эфемерной (ир)реальности сна, тоже не особенно нова. Но всё же у Гарленда получилась довольно славная зарисовка, и в рамках коротенькой новеллы "Кома" смотрится вполне приемлемо. Если бы ещё автору удалось избавиться от приевшегося ещё по "Тессеракту" стремления с глубокомысленным видом рассуждать о всяческих странных и туманных вещах. Скрытые механизмы реальности, вложенные друг в друга измерения, тайны разума и прочие сорок два явно не дают Алексу покоя. А в результате настроившийся на эффектный финал читатель не получает, по сути, ничего. В "Коме" с этим чуть получше, чем в "Тессеракте", но всё же финал определённо скомкан.
В итоге, советовать не рискну. Неровно, неоригинально, хотя стильно и довольно аккуратно скроено. Ну и тема сама по себе очень мне интересна. Если у вас нет особенного интереса к книгам о сновидцах и коматозниках, можете смело скидывать балл-другой.
Необычная книга, совсем крошечная, проглоченная за половину поездки в маршрутке из пункта А в пункт Икс. Думаю, не буду писать здесь предупреждение о спойлере, потому что сюжет здесь ясен из названия, да и не в сюжете соль.
Итак, есть гражданин Карл, который как-то ехал в метро, прижимая к груди драгоценный портфельчик с бумагами по работе, а тут прямо перед ним хулиганы стали приставать к девушке. Карл геройски бросился на них грудью и огрёб. Дальше он думал, что у него начались провалы в памяти, но — вот он коварный спойлер из названия книжки — мы-то сразу поняли, что он в коме, и его просто плющит. Карл свалился в кому, как в бесконечный сон-лабиринт, теперь блуждает по нему и пытается найти выход. Но все мы знаем, что во сне всё по-другому: другие законы физики, другая смена событий, другая память. Герой пытается найти какие-то маячки, зацепиться за них, выволочь себя наружу, но безуспешно. Он уже заблудился в этих реальностях, то смиряется с ними, то паникует, всё вокруг ирреально, ненастоящий и он сам, поэтому он словно растворяется в своём собственном сознании.
Честно: читать все эти описания сновидческой реальности очень интересно. Ещё интереснее было бы посмотреть по ним мультик или фильм с добротными спецэффектами. Алиса в Стране Чудес, в сонной Стране Комы, где песенки изменяются и повторяются бесконечно, а от книжек остаются одни только начальные или конечные фразы. Всё здесь становится всё страньше и страньше, герой утрачивает телесность, читать эти ощущения и мысли как-то необычно... Не знаю, что испывает человек во время комы, вряд ли именно это, но написано всё захватывающе.
А потом — бац! — и облом. Читатель предвкушает тайну, или облом от тайны, или хотя бы вообще что-нибудь. А в конце — шиш. Даже не так, если бы автор оставил героя вечно блуждать в потёмках сознания, это было бы ничего. Если бы он его разбудил и всё объяснил, было бы ничего. Если бы он сделал так, что было бы непонятно, очнулся герой или нет, было бы ничего. Но в конце происходит беспомощная унылая фигня, не связанная со всем текстом. Конечно, в ней участвует пресловутый портфельчик, но... Тухло как-то. А как же родители-тени? А как же игрушка-обезьяна? А как же все другие моменты, за которые он цеплялся во сне? К чему они? Просто так, чтобы было? Чушь собачья. И что лежит в этом портфельчике? Какая-то унылая попытка оставить читателю загадку, дескать, делай мою работу, додумывай финал сам, сынок. Наверное, В этом замысел и состоял, чтобы читатель сам мог домыслить финал, но с таким маленьким количеством зацепок — это невозможно. Если же задумка такова, что читатель вроде и должен домыслить финал, но не может, то извините меня, господин Гарленд, это полный отстой, а не интеллектуальная игра с читателем, которую обещают во всех рецензиях. Эдак я могу вон просто у всех книжек дома пообрывать последние странички и вклеить туда цитаты из "Весёлых картинок", где говорится: "Придумай конец истории".
Можно, конечно, бесконечно фантазировать на тему финала. 1. В портфеле были... Документы с работы. Он юрист, экономист или бухгалтер. Пам-пам, возвращаемся в нормальную жизнь. 2. В портфеле были документы по работе. В последнее время у героя начались проблемы с башкой (вот к чему слова его родителей), поэтому на работе его заставили заполнять тесты, чтобы убедиться, что он нормальный. 3. В портфеле были первые строки этого романа, довольно предсказуемое и скучноватое кольцо. 4. В портфеле были бумажки с каким-нибудь бредом из разряда "Следуй за белым кроликом", а значит, герой всё ещё в коме. 5. В портфеле было свидетельство о смерти главного героя. Он уже умер, и всё это глюк. 6. В портфеле были картина, корзинка, картонка и маленькая собачонка... Да что угодно. Рулон туалетной бумаги, счета за квартиру, порно-переписка с Памелой Андерсон или стенограмма 26 съезда КПСС. Скука. Нельзя такую свободу давать читателю, этак и вовсе незачем книги писать, пусть читатель их сам придумает.
Зато очень понравились иллюстрации. Красивые, стильные, атмосферные, в сочетании с прекрасными описаниями сонных глюков — вгоняют в транс.
В общем, почитать на один раз. Если бы не паршивый финал, то книжка была бы вполне хорошей, а так никакой логической завершённости, просто красивые картинки вроде альбома с фотографиями.
Есть фильм, провалившийся в прокате, но тем не менее интересный. Называется "Останься" с МакГрегором, Гослингом и Наоми Уотс. Смысл в том, что весь сюжет ты сидишь в шоке и не понимаешь, то ли тебе версия бракованная досталась, то ли действительно так нелогично и ни хрена не понятно снимают, и это задумка такая. В конце, конечно, развязка. И я сильно спойлернула, упомянув его в контексте этой книги. Хотя комы там нет, но все же.
Этот фильм постоянно приходил мне в голову, пока я читала книгу, по крайней мере до сцены с санитаром, который вернул героя в палату. Непроходящее ощущение сюра схоже. В то же время книга прямо кричит о желании автора быть экранизированным. Был такой фильм? Нет? Неважно. Я уже нашла цитату автора:
Мне нравится балансировать между романами и сценариями для кино... Я очень люблю кино!..
Это заметно. Честно скажу: мне нравится читать романы, в которых явно видишь, как оно должно визуализироваться на экране. Мне очень нравится читать пьесы и киносценарии. И с этой точки зрения кажется, что никому не переплюнуть "Прощай, друг" Жапризо. Но мне совершенно не нравится, когда через всю книгу (через всю маленькую-маленькую книжечку) проходит стройным рядом: "Снимите меня, пожалуйста, снимите меня, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!"
Однако, при этом мне понравилось, как автор показывал пустоту, отсутствие чувств и сам сюр. Я сама в свое время ставила похожий эксперимент, знаю, что это сложно. Вот из-за этого парадокса поставлю книге больше, чем реально по итогам осталось.
Непонятно, что писать о книге, в которой главное далеко не сюжет. Собственно, тут и сюжета как такового нет. Всё написано в аннотации - в результате избиения главный герой Карл попадает в больницу, где впадает в кому. И вот тут и начинается самое "вкусное" - "начинка" книги.
Эта книга мне показалась попыткой автора предположить и описать то, что происходит с сознанием человека, находящегося в пограничном состоянии. Надо сказать, что очень любопытные изыскания получились. Даже больше, это трогает и волнует, потому что человека всегда будет интересовать, что находится там за чертой. Очень не хочется осознавать, что всё это конечно. Но когда гаснет и уходит сознание, тогда перестаёт существовать и человек. Гарленд очень верно написал, что человек - это прежде всего его разум, его сознание. Можно отнять руки, ноги, лишить возможности движения, но пока существует разум, человек продолжает быть.
Карл блуждает в своих снах. Карл погружается на разные уровни бытия и небытия. Жутковато там, где пустота и темнота, а сознание выдает лишь поток несвязанных друг с другом слов. Страшно, когда уходит сознание. Ну и сам момент осознания, что всё, что ты видишь вокруг, происходит только в твоем воображении... Я даже не знаю, как это описать.
Подумать, пофилософствовать, поразмышлять. Посмотреть, как человек борется. Побродить по разным уровням сознания и подсознания. И что-то из этого всего вынести для себя. Уверена, что для каждого это будет нечто своё, нечто очень личное.
Итак: я знал жизнь во сне. Более того, я чувствовал себя в ней вполне уютно. Ну да, конечно же, сны кажутся нам бессвязными, лишенными всякой логики и причинно-следственных связей, выводящих из одного события другое. Но эта бессвязность кажется бессвязностью только с точки зрения яви, а в своих пределах сонный мир, как правило, вполне самосогласован. Сумбурен — да, но во всяком случае ничуть не сумбурней любого другого мира.
"Я, как мне кажется, способен описать процесс потери разума. Представьте себе голос, полный уныния и отчания, полный черной, тоскливой безнадежности. Ну и конечно же соответствующий тембр: этот безмерность своего отчаяня: "О нет же, господи, господи боже ты мой, нет, нет..." Голос жуткий, унылый, настырно жадостливый - и очень громкий. Этот громкий голос будет ингредиентом номер один.
Второй ингредиент вполне очевиден: страх. Судорожный, панический страх. Несколько удивительно, что подобного рода страх мог сосуществовать с тоскливым, рыдающими интонациями, но так оно и было.
Третий ингрдиент также предельно прост: случайные слова. Случайные слова, сцепленные вместе. Цепочка слов. Простых и беспорядочных. Безо всякой подлежащей струтуры, без осмысленных повторов и логики. А главне - ВЫКРИКНУТЫХ ИЗИ ВСЕХ СИЛ.
СОГБЕННЫЙ СОЮЗ НАСЛЕДИТЬ ПРЕКРАСНЫЙ КУБА РУДА ПОД КРАСНЫЙ ВРОДЕ ЭФИР ЕРНИЛА ЗАЛОГ ИНТРО САТУРН НИЛ ИЛИ КАПКАН УСИЛИТЕЛИ СЕКТА ОБОРОТЫ АВЕ НЕТТО МУШТРА СНЯТЬ ЧЕКАН АМОК САТУРН ИНД ВОВРЕМЯ УПАЛ ЕСТЬ РЕМО ОТЧЛЕНИТЬ САЛО ЖИВИЦА ЛЕКГОСТЬ СЛУЧАЙ ВСТРЕТИЛ ВИДЕЛ.
Сбейте эти ингредиенты вместе, заставьте их сосуществовать, сосуществовать яростно, до исключения всего иного, и как раз оно и будет".
"Во всяком случае, именно такова мысль: так это и есть то, что я есть?
В смысле, как если я по случайности лишусь руки, я все равно останусь самим собой. Никто не скажет, что это не я. Никто не скажет: прежде он был Карлом, а потом потерял руку, и теперь он Джон.
Потеряв при следующем несчастном случае вторую руку, я все равно останусь самим собой. То же качается моих ног, моего зрения, слуха, речи, осязания. Так можно продолжать и продолжать лишая меня всего по очереди, пока я не превращусь в голое, порящее в пустоте сознание.
Во сне или наяву, это есть то, что я есть?"
"До этого момента (комы) я всю свою жизнь только и делал, что пробуждался от снов. Пробуждение было гарантровнной частью сна, было неразрывной его частю, наподобие того, как смерть есть часть жизни"
Скорее всего, проблема состояла в том, что мое первоначальное прозрение – прозрение о том, что я все еще сплю, – заставило кому казаться куда более мирной, чем она была на самом деле. Да и то сказать, до этого момента я всю свою жизнь только и делал, что пробуждался от снов. Пробуждение было самой гарантированной частью сна, было неразрывной его частью, наподобие того, как смерть есть часть жизни.
Ты спишь, ты просыпаешься – ты живешь, ты умираешь.
И наоборот. Мне внезапно пришло в голову, что, умирая, ты просыпаешься.