Чтец

Михаэль познакомился с Ханной при весьма неромантичных обстоятельствах. Он и представить себе не мог, чем обернется для него эта случайная встреча. Ему пятнадцать, ей больше тридцати. Он школьник, она кондуктор в трамвае. Что может быть общего? Не так уж и мало – секс и книги. Конечно, Михаэль прибывал в эйфории от своей тайной жизни после уроков, а Ханна увлеченно слушала, когда она читал ей вслух. Но продолжался роман не долго. В один из дней Ханна просто исчезла.

Если взять за отправную точку, что Шлинк в первую очередь юрист, то его суховатый язык вполне оправдан. Для договора он, безусловно, цветист, но для прозы скуден. По-немецки бережлив. В этом есть свое очарование. Как в поздней осени. На общем унылом и сером фоне пейзажа особенно заметны островки оставшегося цвета.
Итак, юрист во-первых, мужчина во-вторых. Поэтому чувственная составляющая романа и будет тем самым ярким пятном. Ярким, но не четким. Образ Ханны настолько размыт (назову это туманной дымкой), что если бы не кинообложка, то она так и осталась бы для меня кем-то неопределенным. И полбеды, если бы это касалось только внешности. Прискорбно, что это затрагивает и её историю в целом. И это действительно прискорбно, потому что как персонаж она необычна и крайне интересна. Сильная, яркая личность. Хотелось бы узнать о ней больше. О её детстве, мотивах, мыслях, желаниях. И почему она так распорядилась своей жизнью? Неужели проще каждые два-четыре года начинать всё с нуля, чем решить свою проблему? Вполне решаемую, как оказалось.

Из образа Михаэля получился реальный человек без ложной романтики и прикрас. Одно из немногих его достоинств - он честен с собой. Второе - не винит Ханну во всех своих жизненных неурядицах. На этом достоинства закончились. Из милого мальчика вырос вполне себе пустой дядя. Он и не отрицает этого. А его отношения с дочерью лишнее тому подтверждение. Допустим его любовь к Ханне, а точнее то, что он за нее принимал, прошла. Но здесь вопрос обычной человечности. Ханна совершила личный прорыв, победу над своим недугом. Я не понимаю, как можно было не ответить ей ни единым словом. Бессердечный человек. Его посылки - бездушная гуманитарная помощь в том виде, которая удобна ему самому. Чтец и не более того. Безликий голос на плёнке.

Одна из важнейших тем романа – принятие своего прошлого. Как жить в стране с такой историей? С историей нацизма, лагерей и мирового террора. В то время, как мальчишки других стран с гордостью рассказываются про своих отцов и дедов – героев войны, послевоенное поколение немцев ищет для себя ответы и решает, как нести этот груз. Увы, внимание этому вопросу тоже уделено скупо. Говорят, что этот вопрос поднимается в других романах Шлинка.

Замысел большой и интересный, но ему отчаянно тесно в рамках двухсот страниц. Зато этого вполне достаточно для сценария. Фильм великолепен и самодостаточен.

   "Я хотел понять и вместе с тем осудить преступление Ханны... Когда я осуждал его так, как оно должно было быть осуждено, во мне не оставалось места для понимания. Но одновременно с этим, я хотел понять Ханну: не понять ее, означало снова предать ее"

   Учитывая, что тема не из легких и автор мог бы успешно выжать впечатляющий литраж слез из растроганных читателей, Шлинк все же не пользуется этим, сохраняя в повествовании выдержанную дистанцию к проявлениям эмоций и к описанию самых впечатляющих сцен. Такая манера не парализует читательский мозг от впечатлений и не препятствует собственному анализу, а предоставляет читателю просторное, легкое чтение.

   В аннотации заявлено, что книга "о любви" между 15-летним мальчиком и 36-летней женщиной. Только если то, что было между Михаэлем и Ханной можно назвать формой любви, хотя по сути, это было больше похоже на потребность. Но книга намного сложней - она еще и о долге. Перед государством, обществом, своими жертвами, перед собой... и перед друг другом.

   Ханна делает то, что должна - она помогает Михаэлю в начале книги, не потому, что ей стало его жаль или она переживала за него, нет, она поступила так, как должен поступить каждый сознательный человек с больным ребенком - помочь ему, возможно, убрать за ним и благополучно передать в родительские руки.
   С другой стороны, Ханна предстает перед нами как бывшая надзирательница СС в концлагере, где когда-то также добросовестно выполняла свою работу. С бесчувственностью она отправляла заключенных в газовые камеры, от мысли о чем невольно содрогаешься, настолько это чудовищно, на что Ханна может спросить совершенно откровенно: "А вы бы на моем месте поступили бы иначе?". И тут в душе происходит нечто совершенно противоестественное - ее начинаешь понимать. Люди выполняющие приказ и люди подлежащие выполнению приказа - первый всегда может занять место второго в случае ослушания, поэтому, если хочешь жить - придется убивать. В ее сравнении с лошадью было действительно нечто общее и отнюдь не внешнее - разве боевая лошадь, несущая своего всадника в бой, ненавидит его противника? Нет, конечно, она также выполняет свою работу.

Палач не действует по приказу. Он просто выполняет свою работу, он не питает ненависти к тем, кого казнит, он не мстит им, не убивает их только потому, что они стоят ему поперек дороги, угрожают или нападают на него. Его жертвы ему совершенно безразличны. Они ему настолько безразличны, что он может не убивать их точно также, как и убивать.

  Итого, роман рассматривает такие темы:
   В первой части уделяется внимание "вопросу частности жизни": при наличии предосудительной связи, есть ли смысл искать в себе силы, чтобы признаться окружающим в ней?

   Во второй части на первый план выходит "проблема выбора": стоит ли самостоятельно спасать жизнь человеку, если тот сам имеет для этого все возможности, но сознательно не применяет их?! Нужно ли в таком случае сохранять право за человеком продолжать хранить свои секреты, если это может повлечь трагичные для него последствия?

Помнишь, как будучи мальчиком, ты не редко злился, когда мама лучше тебя знала, что тебе можно, а что нет? (...) Но что касается взрослых - тут я решительно не вижу никакого оправдания тем случаям, когда одни люди ставят то, что они считают подходящим для других, выше того, что эти другие считают подходящим для себя.
- Даже тогда, когда другие были позже только рады этому?
- Речь здесь не идет о радости, а о достоинстве и свободе. Уже мальчиком ты ощущал эту разницу. Тебе было совсем не по нутру, что мама всегда права.

   И третье, хотя возможно, не последнее - "ответственность". Готовы ли вы отвечать за чьи-то поступки, отвечать за их последствия, если не имея выбора, выполняли приказ? Тема ответственности очень широко раскрыта в этом романе, ведь Ханна - показатель женщины ни капли не боящейся ответственности, она готова нести ответ за любые свои поступки... чего нельзя сказать о Михаэле.

   Автор же не оправдывает и не выбеляет своих героев, а предоставляет факты их жизни, а в чем они были правы, в чем виноваты, расскажут сами. Нам их тоже уже не судить, время уже всех рассудило, поэтому у нас дело за малым - делаем выводы.

(Книга прочитана в рамках флешмоба "Дайте две" из собственного вишлиста по выбору smile_my_love . Олечка, спасибо большое! ).

Сложная, многослойная история о вине, стыде и ответственности, написанная ясно и просто, без ложного пафоса, заламывания рук, истерик и осуждения, с попыткой понять и переосмыслить историю своей страны, чудовищные жертвы Холокоста, концлагерей. Бернхард Шлинк делает попытку найти равновесие между осуждением и приятием черных страниц истории, найти баланс, чтобы можно было дальше жить в той стране, что сожгла в печах миллионы людей, ответить на вопрос: что делать, если те люди, что приспосабливались, молчали, охраняли, отправляли на смерть - твои родственники и любимые, близкие люди. Как уложить в голове то, что рядом с тобой они нежные, добрые и заботящиеся о тебе, а в другой, словно параллельной вселенной – они убийцы, даже если лично не отправляли на смерть людей, однако своим молчанием они становились соучастниками, а те, кто охранял в лагерях просто выполняли свою работу. Как принять это? Возможно ли это принять? Или личные проблемы всегда будут важнее проблем мирового масштаба, и частная судьба и отношения с одной-единственной женщиной, её скорбная судьба главнее неприглядных страниц мировой истории? Ведь существует вопрос о юридической и моральной ответственности, и между ними не всегда можно поставить знак равенства, как в случае с Ханной и остальными осужденными надзирательницами. Можно посадить в тюрьму пожизненно, но если не произойдет переосмысления, то всё напрасно.

Вообще, отношения Ханны и Михаэля – это аналогия на связь между двумя поколениями немцев, моральная пропасть между новым поколением ''сыновей'' и теми, кто приспосабливался с условиям той жизни: либо совершал преступления во времена нацизма, Либо был их молчаливым, не протестующим свидетелем, либо терпимо отнесся к преступникам после 1945 года. Шлинк не делает однозначных выводов, он предлагает вместе с читателем поразмышлять о способности любить человека/нацию, который/которая была замешана в военных и человеческих преступлениях: возможно ли это, возможно ли испытывая чувство стыда (а эротизм в связи Ханны и Михаэля, как аллюзия на этот стыд ), не принимая, любить человека/нацию. Вопросы очень непростые, сложные, однозначного ответа на них нет. Но самое главное, что личные проблемы всегда будут для человека важнее всех мировых трагедий и преступлений. Ханна считает более позорным разглашение тайны о ее неграмотности, чем прошлое надзирательницы, чем смерть заключенных в церкви, чем тот факт, что она отправляла женщин в Аушвиц на явную смерть – личная трагедия важнее чужих трагедий. Это её личные комплексы. Михаэля же больше всего мучает комплекс предателя - он за весь роман трижды предал Ханну, каждый раз отворачиваясь от нее, предавая, и эта навязчивая идея для него, лично для него, важнее всех трагедий мира, хотя он, как и все его послевоенное поколение, пытается разобраться в чувстве стыда за нацию. Это не роман о связи взрослой женщины и юного мальчика - это роман о связи двух поколений.

Мне бы очень хотелось, чтобы и мы наконец-то разобрались в своей истории, приняли ее, чтобы больше не повторились эти чудовищные преступления больше никогда. Разобраться в себе, как это предлагает сделать Бернхард Шлинк.

А что бы вы сделали на моем месте?

Чувственная, откровенная книга

По-моему, это произведение напрочь перечеркнуло мое собственное мнение о том, что я люблю читать, а что не люблю... Оно оставило лишь один критерий по-настоящему привлекательной литературы для меня - пронзительность. Да, бывают шикарно закрученные сюжеты, бывают книги, написанные восхитительным языком, бывают глубоко психологичные истории, бывают истории, полностью погружающие в себя, истории с великолепным философским подтекстом... А есть "Чтец". И я не смогу разложить по полочкам то, что мне понравилось в этой книге, а что - нет. Это - шедевр. Мощная, живая, тяжелая, удивительная по силе воздействия на мысли история... След от нее в душе - думаю, навсегда... Она глубокая, трогательная, сильная, жесткая, обжигающая и невероятно удивительная в плане огромного спектра чувств...

Сюжет.
Германия 50-х годов прошлого века. Мальчик 15-ти лет и женщина 36-ти лет. Любовь. Расставание. Много лет спустя: женщина - на скамье подсудимых, она обвиняется в том, что, будучи в годы войны надзирательницей, обрекла на смерть две сотни женщин... И только он - ее бывший возлюбленный, догадывается о причине того поступка, понимает, что она невиновна...

Я не хочу раскрывать весь сюжет, но поверьте, он и сам по себе заслуживает внимания. Но прелесть этой книги - не в сюжете все-таки. Первая часть - о любви. Любви людей, которых разделяет не столько разница в возрасте, сколько разница в мировосприятии и воспитании... Он - мальчик из интеллигентной семьи, она - взрослая женщина, ставшая активным участником преступлений нацизма. И в то же время - ничего не разделяет. Пожалуй, столь трогательной истории отношений мужчины и женщины я еще не читала...Любовь - такая, какая есть. Вторая часть - размышления и анализ прошлого. О войне, концлагерях. О послевоенной Германии, о проблемах "второго поколения". О любви, которая осталась столь недосказанной.

И мои аплодисменты Шлинку за его лаконичный стиль повествования. Сухой? Да. Временами циничный и излишне натуралистичный? Да. И в то же время - всю душу наизнанку выворачивающий... Именно так должны писаться шедевры, на мой взгляд - книги, которые заставляют задуматься, но автора в них не чувствуется вообще, никаких его размышлений и выводов. Это дорогого стоит. Проблемы выбора, преступления и наказания, конфликта поколений
Потрясающая книга о жизни...

В первой части этой книги мальчик часто читает своей любимой вслух книги... выбирает интересные произведения, они звучат для нее его голосом... родным, самым любимым, самым нужным и желанным... Это напомнило мне чтение книг вместе с моим любимым, и это очень сближает, несмотря на расстояние в тысячу километров... Я читаю что-то по-настоящему интересное мне для него... И любой конфликт отступает на второй план, становится неважным... Я читаю...

Это потрясающее произведение. Естественно, я его рекомендую.

Не забудем, ̶н̶е̶ но простим!

Как же легко бранить непонравившиеся книги. Их недостатки можно перечислять бесконечно и с удовольствием. В то же время всегда тяжело сформулировать за что тебе понравилось то или иное произведение. А если это сделать и получается, то, как правило, с помощью одних и тех же банальных выражений: интересный сюжет, глубокие идеи, яркие персонажи.

Роман Б. Шлинка «Чтец» мне понравился. На мой взгляд, это хорошая книга. Но чтобы не писать каких-то очевидных вещей и, не дай бог, не спойлерить сюжет, в этой рецензии мне хотелось бы избежать литературного анализа. Кроме того, из уважения к главным героям мне не хочется обсуждать их самих и связь между ними. Да, я отношусь к Ханне и Михаэлю как к реальным людям и уверен, что им было бы неприятно такое вмешательство с моей стороны. Уж слишком их отношения интимные и стыдливые, хоть и гораздо глубже привычной пафосной романтики. Если вы прочтёте книгу, то и сами всё поймёте. Но мне хотелось бы написать несколько слов о главной идее романа. Имя этой идеи — прощение.

Когда «Чтец» был опубликован в 1995 году, то реакция публики на него была неоднозначной. Несмотря на то, что многим книга понравилась, нашлись и такие люди, которые обвинили Б. Шлинка в перекручивании истории и обелении репутации служащих нацистских концлагерей.

Я думаю, что у некоторых читателей до сих пор возникает такое мнение. Более того, многие вообще бегут от тем войны и Холокоста, как чёрт от ладана. Им не нравится даже само напоминание о тех событиях. Почему-то они считаются табуированными, обсуждать их стало неприлично и часто даже опасно. Мы настойчиво утверждаем, что «Не забудем!», но при этом усиленно стараемся забыть и отгородиться. Удобно полагать, что приговор был вынесен окончательно и бесповоротно на Нюрнбергском процессе, и в будущем мы застрахованы от подобных проявлений человеческой жестокости. Но почему мы стыдимся и робеем? Ведь это была не наша вина, а преступники давно наказаны. Или всё же и наша тоже? Может те события — общая ошибка рождённой в начале XX-ого века новой цивилизации, но мы ещё по-прежнему слишком молоды, чтобы не бояться признать её? Ведь гораздо проще найти одного виновного и с наслаждением заклеймить его позором. Или может быть после 45-ого настал мир на всей Земле, и мы перестали убивать друг друга? Отнюдь. Пусть это происходит не так жестоко и цинично, но смерть от пули или взрыва ничуть не лучше смерти в газовой камере. Война всегда находит себе оправдание. А прощать мы не любим, потому что это означает брать часть ответственности на себя. Даже удивительно как западная христианская цивилизация, много веков исповедующая и несущая в мир идеалы прощения, на самом деле упорно отвергает эти самые идеалы.

Автор романа «Чтец» тоже взывает к нашей совести и милосердию. Его герои нашли в себе силы осмыслить те страшные события, принять их, раскаяться и очистить свою душу. Может быть и у всех нас, целых наций и отдельных личностей, когда-нибудь получится сделать то же самое.