«Курортное приключение» – повесть о тяжело больном человеке, сильном, но не сломленном ни болезнью, ни серией жизненных крахов. При всем драматизме сюжета в повести ясно обозначен главный «водораздел», по обе стороны которого оказываются те или иные герои повести: между рваческим, хищническим, с одной стороны, и бескорыстным, творческим отношением к жизни – с другой.
Сие внешне бесшабашно-курортно-алкогольное повествование - как всегда у Дубровина - преподносит нам очень серьёзную тему войны. Нет, не той, болезненной памяти Великой Отечественной, хотя она и упоминается в повести. Той, которая происходит в любом цивилизованном обществе каждый день, когда рвачи (напрасно, ох, напрасно забытое слово!) подминают всех, кто стоит на их пути. Рвачи и эгоисты, которых как бы вскользь, а на самом деле очень серьёзно, пытается заклеймить автор. Бездушные и пошлые люди, засталбливающие свои территории и не задумывающиеся о том, что это приводит к тому же, что и война: к жертвам и предательству. Вернее сказать, не замечающие этого, потому что для них это - норма.
Концовка романа - не просто смерть. Род прервался. Лукашовы побеждают холиных.
Повесть-предупреждение и повесть-предвидение.
Сие внешне бесшабашно-курортно-алкогольное повествование - как всегда у Дубровина - преподносит нам очень серьёзную тему войны. Нет, не той, болезненной памяти Великой Отечественной, хотя она и упоминается в повести. Той, которая происходит в любом цивилизованном обществе каждый день, когда рвачи (напрасно, ох, напрасно забытое слово!) подминают всех, кто стоит на их пути. Рвачи и эгоисты, которых как бы вскользь, а на самом деле очень серьёзно, пытается заклеймить автор. Бездушные и пошлые люди, засталбливающие свои территории и не задумывающиеся о том, что это приводит к тому же, что и война: к жертвам и предательству. Вернее сказать, не замечающие этого, потому что для них это - норма.
Концовка романа - не просто смерть. Род прервался. Лукашовы побеждают холиных.
Повесть-предупреждение и повесть-предвидение.
Прекрасно. Жизненная история мужика 40 лет, поехавшего в Крым в санаторий поправляться, но, как оказалось, в последний путь. Главный герой - умеренный алкоголик, все как положено. Есть вложенные друг в друга кошмарные сны - проснулся во сне, потом опять проснулся и т.д. Первая книга с таким приемом, в которой я эти сны не пролистывал, они совершенно органичны. Также первая для меня книга советского времени, где герои не терзаются тоннами надоев и чугуна, а просто живут своей мещанской жизнью. Место действия - советский 1970-х годов Крым, довольно атмосферно.
С утра только и пить. День становится длинным-предлинным, а конец в дымке. Конца вроде бы и не видно вовсе.
– Значит, так… – Холин откашлялся, как докладчик перед лекцией, но потом сказал серьезно, тоже глядя ей в глаза: – Прежде всего меня поразило несоответствие между вашей профессией, как я ее привык себе представлять, и вашим поведением. Обычно врач делает сознательно все, чтобы больной забыл, что он врач. Для этого у него целый ряд профессиональных приемов, но я все равно вижу эти его приемы и еще больше помню, что он врач, судья, хозяин жизни и смерти. Я невольно, хотя понимаю, что это глупо, веду себя так, чтобы не рассердить его, расположить к себе, я заискиваю перед ним, во всем соглашаюсь, лишь бы он милостиво разрешил мне жить. Вы же поступаете наоборот. Вы изо всех сил стараетесь казаться врачом, но ваша жалостливая, добрая душа так и выпирает из вас, словно рыжий клок натуральных волос из-под седого парика (она усмехнулась). В вас я вижу такого же человека, как я сам, не судью, а девчонку, которая, какой бы белый халат ни одевала, все же остается девчонкой, и ее даже можно поцеловать, если повезет. Я как бы с вами наравне. Может быть, даже чуть выше, потому что я все-таки мужчина и вы, девушки, должны нам подчиняться в силу своей природы, если, конечно, опять же повезет и ты понравишься. Но мне вроде бы повезло.
– Вы страшно нахальный и самоуверенный тип, – сказала Антонина Петровна. – Однако продолжайте.
Женщины сразу чувствуют, когда не нравятся, и мстят за это.