Роман «За правое дело» — выдающееся произведение о войне по силе правды и таланта, по мощи авторской мысли. В. Гроссман описывает великое «чудо» Сталинграда.
Роман В. Гроссмана «За правое дело» — первая часть дилогии. Автор постигает закономерности войны и неизбежность победы над фашизмом, истоки и последствия культа личности, глубинные противоречия жизни. Роман принадлежит к лучшим произведениям нашей литературы о войне с фашизмом. Человек на войне, смертельно тяжелая жизнь в окопах, самоотверженная солдатская стойкость — обо всем этом рассказывается в романе. Книга вбирает в себя много людей и событий — от советского солдата и рабочего до полководцев, от первых боев на границе до великой битвы на Волге, от мелкой рукопашной схватки до генеральной стратегии войны.
Роман «Жизнь и судьба» стал второй книгой Сталинградской дилогии.
Нас ждёт огонь смертельный, и всёж бессилен он...
При всей любви к порядку в очередной раз выяснилось, что цикл я прочла задом наперед. Но уже после того, как романы Василия Гроссмана остались позади, стало понятно, что всё правильно, хотя и наоборот.
Как многие, прочитав сначала его Жизнь и судьбу, длительное время пришлось разбираться во всех родственных связях и личностных взаимоотношениях, попутно вычисляя, что с тем или другим героем случилось в предыдущей книге. И хоть и разобралась со временем, но картина всё равно не была полная, словно фильм, увиденный с середины или сам ты приходишь на мероприятие уже к его концу. Вроде как со временем все понятно, но чувство незавершенности важного дела остается и точит тебя изнутри, не давая забыть.
В данном случае слова со страницы автора
Эпический роман «За правое дело» (1952), написанный в традициях Льва Толстого и повествующий о Сталинградской битве,
и упоминании в них другого великого классика верны как никогда, в отличие от романов некоторых современных авторов, чье творчество порой тоже сравнивают то с Толстым Л.Н. , то еще с кем-нибудь (например, с У. Фолкнером ) .
На самом деле у автора получилось эпическое масштабное полотно, посвященное одной из самых страшных битв в истории человечества, в котором одинаково полно нашли отражение людские судьбы тех лет от солдата до генерала, от колхозника до управленца, от рабочего до ученого.
Здесь в плотный и тугой клубок переплелись осколки мирной жизни вчера и война, докатившаяся до самой Волги, сегодня. Эвакуация, жизнь в тылу и на оккупированной территории, научные открытия, работа у станка, в поле или в забое, любовь и верность, нечаянные встречи и горькие расставания, потери близких , ранения, смерть, взаимопомощь, долг и предательство, вера и надежда. Все близко, все рядом. Одно невозможно без другого тут.
И тут-же войсковые перемещения, бомбежки, переправа через Волгу, самоотверженная оборона, ополченцы и кадровые войска, где всех одинаково остро тревожит вопрос: пройдёт ли немец дальше или это уже край ? И если немцы пьют воду из великой русской реки, разбавленную спиртом и чокаются за еще не Победу, но уже мысленно имея её, то советские люди от мала до велика бьются, не жалея живота своего, понимая, что отступать некуда. Истории Толи Шапошникова, бывшего колхозника Вавилова, рабочего СталГРЭСа Андреева и многих других как часть истории народного подвига в целом и людских судеб и характеров, что, кстати, особенно ощущаешь читая обе части дилогии.
Присутствие значительного количества идеологических соображений, зачастую воспринимаемых как советская агитка многих может оттолкнуть от прочтения романа. Но вот для меня в первую очередь были важны судьбы героев, их прошлое и будущее, ситуация в стране и обилие политработников, лозунгов и проработок стремилась воспринимать как часть той эпохи, от которой хочешь не хочешь, а никуда не денешься. Как и автор собственно тоже не мог этого сделать в той ситуации.
Конечно, как в любом масштабном произведении, здесь много действующих лиц и событий, происходящих на огромной территории необъятной страны. Сталинград, Москва, Челябинск, Киев, Казань -вот малая часть географии романа. Среди героев романа в первую очередь нужно сказать о семье Шапошниковых, вокруг которых и крутится основная часть истории, но при этом любой эпизод и персонаж одинаково важны для всей канвы романа.
И хотя я уже знала историю каждого, знала, кто не доживет, но роман стал важной частью литературного наследия той эпохи, в которой отразилась её неимоверная тяжесть и суровость, но люди при этом умели сохранять в себе веру и самоотверженность, как бы пафосно это не звучало.
Нас ждёт огонь смертельный, и всёж бессилен он...
При всей любви к порядку в очередной раз выяснилось, что цикл я прочла задом наперед. Но уже после того, как романы Василия Гроссмана остались позади, стало понятно, что всё правильно, хотя и наоборот.
Как многие, прочитав сначала его Жизнь и судьбу, длительное время пришлось разбираться во всех родственных связях и личностных взаимоотношениях, попутно вычисляя, что с тем или другим героем случилось в предыдущей книге. И хоть и разобралась со временем, но картина всё равно не была полная, словно фильм, увиденный с середины или сам ты приходишь на мероприятие уже к его концу. Вроде как со временем все понятно, но чувство незавершенности важного дела остается и точит тебя изнутри, не давая забыть.
В данном случае слова со страницы автора
Эпический роман «За правое дело» (1952), написанный в традициях Льва Толстого и повествующий о Сталинградской битве,
и упоминании в них другого великого классика верны как никогда, в отличие от романов некоторых современных авторов, чье творчество порой тоже сравнивают то с Толстым Л.Н. , то еще с кем-нибудь (например, с У. Фолкнером ) .
На самом деле у автора получилось эпическое масштабное полотно, посвященное одной из самых страшных битв в истории человечества, в котором одинаково полно нашли отражение людские судьбы тех лет от солдата до генерала, от колхозника до управленца, от рабочего до ученого.
Здесь в плотный и тугой клубок переплелись осколки мирной жизни вчера и война, докатившаяся до самой Волги, сегодня. Эвакуация, жизнь в тылу и на оккупированной территории, научные открытия, работа у станка, в поле или в забое, любовь и верность, нечаянные встречи и горькие расставания, потери близких , ранения, смерть, взаимопомощь, долг и предательство, вера и надежда. Все близко, все рядом. Одно невозможно без другого тут.
И тут-же войсковые перемещения, бомбежки, переправа через Волгу, самоотверженная оборона, ополченцы и кадровые войска, где всех одинаково остро тревожит вопрос: пройдёт ли немец дальше или это уже край ? И если немцы пьют воду из великой русской реки, разбавленную спиртом и чокаются за еще не Победу, но уже мысленно имея её, то советские люди от мала до велика бьются, не жалея живота своего, понимая, что отступать некуда. Истории Толи Шапошникова, бывшего колхозника Вавилова, рабочего СталГРЭСа Андреева и многих других как часть истории народного подвига в целом и людских судеб и характеров, что, кстати, особенно ощущаешь читая обе части дилогии.
Присутствие значительного количества идеологических соображений, зачастую воспринимаемых как советская агитка многих может оттолкнуть от прочтения романа. Но вот для меня в первую очередь были важны судьбы героев, их прошлое и будущее, ситуация в стране и обилие политработников, лозунгов и проработок стремилась воспринимать как часть той эпохи, от которой хочешь не хочешь, а никуда не денешься. Как и автор собственно тоже не мог этого сделать в той ситуации.
Конечно, как в любом масштабном произведении, здесь много действующих лиц и событий, происходящих на огромной территории необъятной страны. Сталинград, Москва, Челябинск, Киев, Казань -вот малая часть географии романа. Среди героев романа в первую очередь нужно сказать о семье Шапошниковых, вокруг которых и крутится основная часть истории, но при этом любой эпизод и персонаж одинаково важны для всей канвы романа.
И хотя я уже знала историю каждого, знала, кто не доживет, но роман стал важной частью литературного наследия той эпохи, в которой отразилась её неимоверная тяжесть и суровость, но люди при этом умели сохранять в себе веру и самоотверженность, как бы пафосно это не звучало.
Хроника страшных лет
Для них и для многих, пришедших после них, Сталинград не смог стать воспоминанием, он сделался высшей и последней реальностью, сегодняшним днём, за которым не наступил завтрашний.
Вот есть завышенные ожидания, а у меня в этот раз были заниженные) Изначально я хотела прочесть другую книгу автора "Жизнь и судьба", но, выяснив, что это вторая часть, взялась сначала за первую, которая гораздо менее известна, плюс, я слышала, что книга достаточно средняя. Но что делать, читать не по порядку я не могу просто физически. И в итоге была приятно удивлена: книга мне понравилась. Хотя следует отметить, что читала я то ли дополненную, то ли доработанную версию. Выяснила я это следующим образом: книга у меня в бумаге в достаточно новом издании, а цитаты я хотела выписать, скопировав с электронной версии, чтобы не печатать самой, но все версии в предыдущих изданиях, которые я смогла скачать, не содержали некоторых отрывков вообще, а некоторые отрывки были дополнены и расширены. Так что может мне еще и с изданием повезло.
Но, несмотря на то, что книга мне понравилась и я достаточно высоко ее оценила, рекомендовать ее всем и вся я не буду. На это есть несколько причин. Во-первых, я люблю историю еще со школы и даже сухой нон-фикшн в данной области мне бывает интересен, поэтому меня абсолютно не утомляли, а наоборот интересовали достаточно объемные куски текста, содержащие в себе сведения о перемещении войск, о состоянии войск итд, хотя я понимаю, что кого-то они могут просто напросто вогнать в сон. Во-вторых, книга советская и, конечно же, содержит в себе некоторое количество так многими нелюбимой советской идеологии. Я от нее как вампир от креста не шарахаюсь, если все в пределах нормы и не скатывается в откровенные перегибы и бред. К тому же некоторый пафос при описании освободительной войны, как по мне, так вполне уместен. Ну и в-третьих, в книге большое количество персонажей и многие из них вводятся достаточно не надолго, поэтому первую треть книги я периодически путалась в том ху из ху.
Немного о сюжете. В центре повествования находится семья Шапошниковых, их друзья и родственники. Вдова Александра Владимировна с некоторыми своими детьми и внуками живет в центре Сталинграда и надеется, хотя с каждым днем это все сложнее, что немцев не подпустят к родному городу. Но мы то знаем, что надежды эти призрачны. Совсем скоро полетят на город первые снаряды, совсем скоро заводы будут работать под непрекращающимся огнем противника, совсем скоро линия фронта будет идти через сам город. Страшное время...Но знать о нем надо. И на фоне исторических событий тем интереснее наблюдать за судьбами людей, которые постепенно становятся все ближе и ближе, а осознание того, что не всем дано выжить в той мясорубке, которая творилась на Земле, заставляет еще острее чувствовать каждого героя. Мечтательная Женя, надежный Степан Федорович, жесткий по жизни, но стеснительный в личных делах Новиков, юный и пылкий Сережа...Что с ними будет? Смогут ли они выжить или будут безжалостно растоптаны? Ответы на эти вопросы ждут меня в следующем томе, к которому я обязательно в скором времени обращусь, надо лишь сделать перерыв, чтобы глотнуть мирного воздуха без дыма пожарищ и свиста снарядов....
Не забывайте наших героев! Спасибо им за победу в той страшной войне!
Я уже пыталась прочитать эту книгу некоторое время назад, но у меня ничего не вышло, забуксовала насмерть. Слишком большая концентрация лозунгов на единицу площади.
Партия, её Центральный Комитет, комиссары дивизий и полков, политруки рот и взводов, рядовые коммунисты организовывали боевую мощь, моральную силу Красной Армии. Партия вела в бой танковые корпуса и пехотные дивизии, большевики, Коммунистическая партия организовывали день ото дня великую оборону, ковали дисциплину, техническую выучку, боевое умение войск.
Это абсолютно мёртвый текст, как будто читаешь учебник по истории партии, и такого текста в первой трети полно. Ну читать же невозможно! Я не смогла тогда заставить себя продолжить чтение.
Но эта книга - первая книга дилогии, а "Жизнь и судьбу" я очень хотела прочитать и предпочитаю читать по порядку. Поэтому скрепя сердце и скрипя зубами я взялась за неё снова, т.е. от слова "абсолютно" - начала сначала, потому что кое-что забылось, а ведь там очень много действующих лиц и мне не хотелось путаться. И, когда я перевалила уже за середину книги (а книга эта - кирпич, если кто не знает), моё мнение о ней начало улучшаться. Ведь может же! Есть очень сильные эпизоды: на переправе, когда погибли дети; встреча супругов Березиных под Сталинградом, их диалог прямо душераздирающий; сражение на вокзале Сталинграда. Вообще, там, где автор внутри текста, у него хорошо получается, а временами даже очень хорошо. Так просто пишет о смерти, без излишнего пафоса и сантиментов - просто смерть, но пробирает. А там, где автор встаёт над текстом романа и начинает нам что-то объяснять, это... как бы помягче выразиться... мне не понравилось.
Конечно, никто не имеет права редактировать текст после смерти автора, но этой книге редактура не помешала бы, книга этого достойна. А в таком виде, боюсь, она долго не проживёт.
Надеюсь, "Жизнь и судьба" будет такой, как лучшие эпизоды романа "За правое дело". Всё-таки "Жизнь и судьбу" автор писал уже после смерти Сталина.
Очень неровные впечатления оставила после себя книга Василия Гроссмана "За правое дело". Этот роман о Великой Отечественной войне вкупе со второй книгой дилогии "Жизнь и судьба", видимо, задумывался под стать эпопее "Война и мир" Льва Толстого. Автор с помощью колоссального количества действующих лиц разворачивает перед читателем события, происходившие в СССР летом-осенью 1942 года, пытаясь максимально детализировать историческое полотно многоликим взглядом всевозможных участников этих событий.
Персонажей действительно очень много - от простого солдата до командующего фронтом и от простого рабочего или колхозника до директора завода и крупного ученого. Часть повествования ведется от лица немецких солдат и офицеров. Основное действие книги разворачивается вокруг битвы за Сталинград начального оборонительного периода, но также освещается много событий, происходивших на тот момент в глубоком тылу СССР.
Отдельные эпизоды книги действительно очень хороши. Это в первую очередь описание боев. Например, бой артбатареи под командованием Анатолия Шапошникова или бой окруженного немцами батальона советских войск за сталинградский вокзал. Впечатлила картина первой тотальной бомбежки Сталинграда немецкими ВВС. Вообще, все, что касаемо военной тематики, написано со знанием дела, а потому выглядит уверенно-привлекательно.
Почти во всем остальном же роман на 100% отвечает канонам соцреализма. А это значит, что в книге вышлифованный академичный язык, делающий текст серым и мертвым. Это значит, что автор зачастую размышляет плакатными лозунгами, упрощая своих героев до персонажей газетных статей-передовиц. Роман явно перенасыщен идеологией. От постоянного движения, в итоге, всякой мысли к революционным идеалам заметно устаешь. Я бы не назвал это явление "водой", хотя и она здесь присутствует в немалом количестве. Это больше, наверное, отражение той эпохи, но, вспоминая лучшие книги об обороне Сталинграда, коими для меня являются В окопах Сталинграда Виктора Некрасова и Дни и ночи Константина Симонова, я с уверенностью могу сказать, что можно писать сильные книги о войне без лишней патетики и совсем без идеологического насилия над психикой читателя.
Пыль войны
В этой книге все неожиданно. Лично для меня она стала самым большим литературным открытием за последние несколько лет. Преодолеть предубеждение против советских книг «про войну и еще более трудное мирное время (с)» мне помог Генрих Белль своими впечатлениями о романе Жизнь и судьба . Захотев прочитать заслуживший высокую оценку нобелевского лауреата роман, я решил начать с малоизвестной первой части этой дилогии, рассматривая это как неизбежное зло, которое нужно пережить, т.к. в За правое дело находится вся предыстория, завязки основных конфликтов и характеристики главных героев. Я рассчитывал побыстрее отделаться от этого занятия и, получив необходимую информацию, поскорее перейти к чтению второй части.
Я ожидал от первой части чего-то похожего на «Бессонницу» с характерными для подобного рода советских «шедевров» сводящими скулы соцреалистическими штампами. Я очень ошибался. "За правое дело" безусловно заслуживает внимательного прочтения.
Следует только иметь ввиду, что некоторые электронные версии сильно отличаются от бумажной. Я читал эту За правое дело. Жизнь и судьба. Эксмо (2013) . В некоторых электронных вариантах отсутствуют целые главы. Например, полностью отсутствуют 1 и 2 главы первой части, в которых описывается встреча Гитлера с Муссолини в апреле 1942 года в Зальцбурге. Читатель сокращённой версии будет лишён удовольствия почувствовать твёрдые рамки советской цензуры, заставляющие автора книги давать вполне объяснимые, но не вполне объективные оценки предвоенных событий. Например, полная, по мнению автора, военная пассивность Америки и Англии в 1942 году. Или выбор автором эпитета «разбойничья дружба» для характеристики отношений Испании, Португалии, Турции и Болгарии с фашисткой Германией. Была ли эта дружба «разбойничьей» до июня 1941 года, когда перечисленный список друзей третьего рейха со всеми на то основаниями возглавлял СССР, остаётся неясным.
Вместе с вырезанными главами исчезли важные для понимания авторского замысла или просто любопытные эпизоды. Например, полностью отсутствует (Ч.1, Гл.49) утверждение командующим армией генерал-майором Петровым расстрельных приговоров изменникам. Один из приговоров он отменил, узнав, что в роли пронемецкого агитатора выступала пожилая женщина, «монахиня, старая дева». Примеры можно продолжить.
В этой книге все хорошо. Художественные ее достоинства обсудим ниже, а пока оценим ее как документ. Здесь важно напомнить, что автор книги прошёл всю войну в качестве специального военного корреспондента и видел события как из штаба фронта, так и из окопа на передовой. Многие обстоятельства, используемые автором в качестве фона, на котором разворачиваются события, сами по себе привлекают внимание. Например, описываемое автором расположение военных аэродромов 22 июня 1941 года, штаб танковой части, тяжелый гаубичный полк, бригада тяжелых танков в нескольких километрах от границы, нашло бы тёплый отклик в душе сторонников автора книги Виктор Суворов - Ледокол .
Очень любопытно познакомиться с деятельностью комиссаров. Мне всегда было интересно, что конкретно делали эти персонажи на фронте. Понятно, что командир полка командует, особист – стучит, а вот что делает комиссар? Почитайте, узнаете много интересного.
Описание тыла, тоже впечатляет. Довоенный быт деревни ужасает тяжелым трудом, голодом, несправедливостью и рабской покорностью. Открытые злоупотребления начальства на всех уровнях. Личное обогащение начальников за счет остальных колхозников. Это все можно найти и у других авторов, которых трудно упрекнуть в русофобии, например у Солоухина в Капля росы . Абсолютно непонятно какую пользу получили крестьяне от состоявшейся 25 лет назад революции. Из текста следует, что единственным преимуществом социалистического строя для крестьян стала возможность карьерного роста в городе. То есть возможность вырваться из деревенского ада.
Но не публицистика является главной ценностью этой книги. Сюрпризом для читателя станут ее художественные достоинства. Используемые автором стиль и образы впечатляют.
Желтые листья устилали землю, раннее солнце освещало осеннюю листву. Воздух в это утро был необычайно легкий. Крик птиц, казалось, только рябил глубокую и ясную поверхность прозрачной тишины. Солнце осветило глинистые склоны оврага. Сумрак и свет, тишина и крик птиц, тепло солнца и прохлада воздуха создавали удивительное ощущение — вот, казалось, поднимутся по откосу тихой поступью добрые старики из детской сказки.
В романе огромное количество мест, событий, персонажей, но автор использовал гениальный прием, чтобы их всех объединить. Знаком присутствия связывающей их всех силы стала ПЫЛЬ. Пыльное небо, пыльные лица, пыльные стволы орудий, пыль в покинутом доме, пыль, оседающая на дороге после прошедшей колонны солдат – весь мир покрыт пылью. Читая этот роман обращайте внимание на пыль. Пыль это все пронизывающая и везде проникающая война. От которой земля хочет отделиться, отгородиться, хотя бы прядями ковыля.
Стволы орудий, замаскированные пыльными прядями ковыля, сосредоточенно смотрели на запад. Лица людей казались нахмуренными в свете молодого солнца, а степь блистала росой, благоухала свежестью, чистотой и прохладой. Ни пылинки не было в ясном воздухе. Небо от края до края наполнилось той спокойной и чистой голубизной, которая бывает лишь ранним летним утром. Редкие облачка розовели, отогретые утренним солнцем.
Но не только природа чужда идиотизму войны. Автор описывает еще одно место, подчеркнуто лишенное пыли.
Здесь же все было иное — яркий, ровный свет электрических ламп, чисто подметенный пол, белый мрамор распределительных щитов, размеренные, неторопливые движения и внимательные спокойные глаза рабочих, неподвижность стальных и чугунных кожухов, мудрая кривизна турбин и штурвалов.
Не только природа способна защищаться от пыли. Люди, не замученные кучкой идиотов-политиков, всегда и везде создают вокруг себя пространство, полностью лишенное пыли.
Из командиров, пришедших два дня назад на вокзал, Ковалев был убит последним.
Младший командный состав был также почти целиком выведен из строя.
Старший сержант Додонов, подавленный страхом, отлеживался, на него никто не смотрел, никто не обращался к нему.
Старшину Марченко тяжело контузило тем же снарядом, которым был убит Ковалев; он лежал неподвижно, и кровь текла у него из носа и ушей.
Но и после гибели Ковалева красноармейцы продолжали вести огонь по немцам. В бою, шедшем до этого часа, Конаныкин, Филяшкин, Шведков, Ковалев, политруки, комвзводы стреляли как рядовые красноармейцы — и это было естественно и законно. После их гибели принял команду рядовой красноармеец — и это также было естественно и законно.
В обычной жизни немало людей являются скромными, непроявленными вожаками. Об их душевной силе знают те, кто соприкасается с ними в труде, ее чувствуют, на нее оглядываются, но часто о ней и забывают. Есть две ценности человеческого характера — одна в умении быстро, толково и правильно понять изменения жизненной поверхности, вторая ценность — в духовной, неизменной и упрямой глубине.
В те времена, когда драма раскрывается не на поверхности, а в глубинах человеческих душ и сердец, такие люди выступают вперед, и их скромная сила становится явной.
В бою с завоевателями горсти окруженных красноармейцев, людей, для которых в грозный час единственной действительностью стало простое в жизни добро мирных, трудовых людей и ополчившееся на это добро кровавое зло поработителей, для людей, ответственных в этом простом и главном перед своей собственной совестью, Вавилов стал человеком не менее сильным, чем сам командующий армией.
В два часа в полной темноте началось совсем новое, страшное и незнакомое,— ночная атака.
Немцы не жгли ракет. Они ползли со всех четырех сторон. Всю ночь шла резня. Не стало видно звезд, их закрыло облаками, и казалось, тьма пришла, чтобы люди не глядели в остервенелые глаза друг другу.
Все пошло в ход: ножи, и лопаты, и кирпич, и кованые каблуки сапог.
В темноте раздавались вскрики, хрип, пистолетные выстрелы, одиночные удары винтовок, короткое карканье автоматов.
Немцы ползли кучами, давили тяжестью: всюду, где начинался шум, драка, они появлялись десятками против одного или двух, во мраке били ножами, кулаком, подбирались к горлу. Их охватило остервенение.
Они осторожно перекликались между собой, но тотчас по немецкому голосу ударял выстрел скрывавшегося в развалинах красноармейца. Едва пытались они посветить условным зеленым либо красным светом электрического фонарика, как быстрые вспышки выстрелов заставляли их гасить огонь, прижиматься к земле. А через минуту вновь возникала возня, тяжелое дыхание, скрежет металла.
Но, видимо, у немцев был план, они не ползли кто куда.
Постепенно все сужался круг обороны, и там, где недавно еще лежали в боевом охранении красноармейцы, становилось совсем тихо, затем ухо ловило чужой шепот, воровато перемаргивались зеленые и красные огоньки. А вскоре в новом месте раздавался злой, отчаянный крик, шумел камень, ударял выстрел. А через минуту уже на новом месте быстро мелькал зеленый свет тайного фонарика…
Мелькнула желтая зарница, одиноко ударила ручная граната, поднялось смятение, пронзительно залился командирский свисток, потом сразу стало тихо, и снова мелькнул зеленый огонек, а ему подмигнул на секунду красный и погас… Стало совершенно тихо, и опять мелькнуло красно-желтое пламя, точно кто-то на миг открыл дверь деревенской кузницы и вновь захлопнул ее, ударила граната, и голос протяжно затянул: «А-а…» — и вдруг живой крик оборвался, бултыхнул в тишину. И еще ближе мелькнул настороженный зеленый свет…
Все, кто издали прислушивался к звукам ночного побоища, поняли, что борьбе батальона подходил конец.
Но на вокзале еще слышался шепот русской речи, и несколько человек бесшумно укладывали камни, приращивали стены, готовились на рассвете продолжать бой.
Люди филяшкинского батальона уже никому не встретятся в жизни, все они погибли.
Погибшие люди — имена большинства их забыты — продолжали жить во время сталинградских боев.
Они были одними из основателей сталинградской традиции, той, что передавалась без слов, от души к душе.
Трое суток слушали полки грохот битвы на вокзале, этот угрюмый гул сказал солдатам правду предстоящего.
И когда, долгие недели спустя, люди из пополнения переправлялись ночью через Волгу, числом, а не по списку, тут же на берегу распределялись по полкам и иногда этой же ночью погибали в бою, они в короткие свои сталинградские часы знали не меньше Хрущёва, Ерёменко, Чуйкова о законах Сталинграда и сражались по строгому, никем не писанному закону, который вызрел в народном сознании и был провозглашен в сентябре погибшими на вокзале людьми.
Вдоль дороги стояли высокие щиты с надписями: «За Волгой земли для нас нет!», «Мы не сделаем ни шагу назад!», «Отстоим Сталинград!», щиты с перечислением подвигов красноармейцев, уничтожавших немецкие танки, самоходные орудия, штурмовую пехоту и штурмовую артиллерию.
Дорога лежала широкая, прямая, дорога, по которой прошли десятки и сотни тысяч людей. Стрелы-указатели, обведенные широкой черной полосой, указывали: «К Волге», «На Сталинград», «На 62-ю переправу». Не было в мире дороги прямей и проще, чище, суровей и тяжелей этой дороги.
Вот такой прямой, думал Крымов, она останется и в лунные послевоенные ночи, и повезут по ней люди на переправу зерно, арбузы, мануфактуру, повезут детишек в гости к бабушкам. И Крымову захотелось разгадать чувства послевоенных путников, что поедут по этой дороге. Станут ли думать они о тех, что шли по дороге от Ахтубы до Волги в сентябрьские и октябрьские дни 1942 года? Может быть, и не станут думать, может быть, и не вспомнят. Но боже мой! Почему же захватывает дыхание, почему кажется, что вечно уж будут холодеть от волнения руки у тех, кто глянет на эти ветлы и деревца?.. Да посмотрите! Вот здесь, здесь, по этой дороге, шли они, шли батальоны, полки, дивизии, блестели на солнце винтовочные дула, блестели при луне вороненые стволы противотанковых ружей, погромыхивали минометы.
И только осенние деревца, притихшие рощицы видели людей, оставивших за спиной родные дома, людей, идущих к переправе через Волгу, на горькую землю.
Время - всегдашний враг авантюристов, всегдашний друг истинной силы. Оно за тех, за кого история, оно против тех, у кого нет будущего. Время всегда разоблачает мнимую силу, всегда несёт победу силе истинной. Но драгоценная сила времени проявляется лишь тогда, когда люди видят в нём не щедрый дар судьбы, а сурового и требовательного союзника.