«На каждой станции я просовывал в щель записки: перешлите в Москву, в университет, меня везут в лагерь, везут вместе с уголовниками, протестуйте, добейтесь моего освобождения… перевода к своим. Голодовку было поздно объявлять, меня взяли прямо из 67-й камеры Бутырской тюрьмы, после полуторамесячной одиночки № 95 МОКа – мужского одиночного корпуса…»
Человек, который не боится
Паровозному машинисту Васе Жаворонкову был задан преподавателем на занятиях политкружка вопрос:
- Что бы вы сделали, товарищ Жаворонков, если бы советской власти не было?
- Работал бы на своем паровозе, - ответил Жаворонков простодушно.
Всё это стало материалом обвинения.
Шалам Варламов. "Вишера"
"Вишера" - это Вишерский исправительно-трудовой лагерь, Вишерский ИТЛ, Вишлаг, Вишерлаг. Автор - бывший заключенный, очевидец. То, о чем он пишет - возможно, далеко от художественного и литературного, далеко от композиционного и стилистического. Зато достоверно, особенно в плане ощущений и смыслов. Варлам Шаламов показывает лагерную жизнь не снаружи, охая и ахая над жестокостью времени, а изнутри - сдержанно и практически безоценочно.
В подзаголовке "Вишеры" значится "Антироман". Почему? Автор, так и не закончивший написание книги, все же поставил на первой странице это определение. По своей сути, антироман - это в первую очередь, смесь "иронических и драматических сцен". Думаю, именно поэтому Шаламов не мог не добавить это слово, уже с первой страницы намекая на содержание и дух книги.
Если Вы читали его же "Колымские рассказы" , то "Вишера" Вас вряд ли шокирует. Автор пишет о людях, которые встречались на его лагерном пути, о жизнях, которые им не дали дожить, о бытовых вещах. О совершенно обыденном отношении к вызовам на допрос, приговорам. О радости по поводу того, что дали "детский срок" - три года лагерей, а не пять или десять. Варлам Тихонович в принципе не описывает ничего ужасного: никаких пыток с кровавыми подтеками на стенах камер, никаких торчащих наружу костей и вывернутых на дыбе суставов. В общем, как-то даже жутко от того, что о концлагере говориться в такой, едва ли не нейтральной, манере. Ведь автор не стремится вызвать икоточный испуг у читателя, только что столкнувшегося с подробностями лагерной/тюремной/ссылочной жизни. Читающий книгу должен осознать абсурдность происходящего. Затянувшийся фарс, созданный режимом.
И это у него получается.
Человек, который не боится
Паровозному машинисту Васе Жаворонкову был задан преподавателем на занятиях политкружка вопрос:
- Что бы вы сделали, товарищ Жаворонков, если бы советской власти не было?
- Работал бы на своем паровозе, - ответил Жаворонков простодушно.
Всё это стало материалом обвинения.
Шалам Варламов. "Вишера"
"Вишера" - это Вишерский исправительно-трудовой лагерь, Вишерский ИТЛ, Вишлаг, Вишерлаг. Автор - бывший заключенный, очевидец. То, о чем он пишет - возможно, далеко от художественного и литературного, далеко от композиционного и стилистического. Зато достоверно, особенно в плане ощущений и смыслов. Варлам Шаламов показывает лагерную жизнь не снаружи, охая и ахая над жестокостью времени, а изнутри - сдержанно и практически безоценочно.
В подзаголовке "Вишеры" значится "Антироман". Почему? Автор, так и не закончивший написание книги, все же поставил на первой странице это определение. По своей сути, антироман - это в первую очередь, смесь "иронических и драматических сцен". Думаю, именно поэтому Шаламов не мог не добавить это слово, уже с первой страницы намекая на содержание и дух книги.
Если Вы читали его же "Колымские рассказы" , то "Вишера" Вас вряд ли шокирует. Автор пишет о людях, которые встречались на его лагерном пути, о жизнях, которые им не дали дожить, о бытовых вещах. О совершенно обыденном отношении к вызовам на допрос, приговорам. О радости по поводу того, что дали "детский срок" - три года лагерей, а не пять или десять. Варлам Тихонович в принципе не описывает ничего ужасного: никаких пыток с кровавыми подтеками на стенах камер, никаких торчащих наружу костей и вывернутых на дыбе суставов. В общем, как-то даже жутко от того, что о концлагере говориться в такой, едва ли не нейтральной, манере. Ведь автор не стремится вызвать икоточный испуг у читателя, только что столкнувшегося с подробностями лагерной/тюремной/ссылочной жизни. Читающий книгу должен осознать абсурдность происходящего. Затянувшийся фарс, созданный режимом.
И это у него получается.
Второе произведение автора, которое прочитала. Первая была автобиографическая повесть "Четвертая Вологда".
по большей части "Вишера" написана также на автобиографическом материале и посвящена первому сроку автора в 1929-31 гг.
читалась легко, но всякий раз пропуская через себя события, задаешься вопросом - где та черта, за которой человек теряет человеческий облик? почему в лагере человек человеку волк, причем чаще такое отношение между начальниками и подчиненными.
и ещё один вопрос очень мучал меня - как Шаламов все запомнил? все имена, даты. Как? в лагере не было возможности писать ни слова, ни полслова. После возвращения из лагеря были другие творческие планы, потом новый срок. загадка!
Всем хорошо это издание, особенно - приводимыми в конце вариантами отдельных глав, по которым видно, что это хоть и документальная, не придуманная, но всё-таки - проза. Написанная, может, без видимых украшательств, виньеток и выпендрёжа, - зато крепко, сухо и в точку.
Единственный минус именно этого издания - журнальный формат. Сколько ни думаю, не могу понять, что мешало сделать книгу плюс-минус обычного размера, вроде А5. Также, на мой вкус, не очень правильно набирать предисловие свободнее и большим кеглем, чем основной текст. Так что издательство "Книга", кажется, впервые в жизни удивило неприятно.
Я никого не учил, учил только самого себя.
Для Сталина не было лучшей радости, высшего наслаждения во всей его преступной жизни, как осудить человека за политическое преступление по уголовной статье.
Для меня этот танец был новинкой - я никогда балета еще не видел, и детство, и юность, и университет - всё было прожито без балета, вопреки балету.
Я понимал хорошо, что жизнь - это штука серьезная, но боятся ее не надо. Я был готов жить.
Паровозному машинисту Васе Жаворонкову был задан преподавателем на занятиях политкружка вопрос:
- Что бы вы сделали, товарищ Жаворонков, если бы советской власти не было?
- Работал бы на своем паровозе, - ответил Жаворонков простодушно.
Всё это стало материалом обвинения.