Кто привозит с практики гербарий, кто – коллекцию минералов, а Эрна умудрилась заполучить там мужа. И пусть выходила она замуж, чтобы спасти Штадена, самого несносного студента академии, от неминуемой смерти, но благословение Богини лишило молодоженов надежды на скорый развод. И вот теперь Эрна связана узами брака. Узами, которые не нужны ни ей, ни Штадену. Или нужны? Ведь боги редко ошибаются и уж точно ничего не делают просто так…
- Ведель где? - вдруг раздался шепот прямо у меня за спиной.
- Нет его, умер, - так же тихо ответила я Штадену, хотя хотелось громко заорать от радости.
- Как это его угораздило? - удивился "муж", уже не сдерживая голос. - Даже меня, сволочь, не дождался!
- Что у вас здесь произошло?
- Ваш сын, - сказала я, обвиняюще тыкая пальцем в "мужа", - пытался меня убить!
- А я думал, у вас что-то серьезное случилось, - с облегченным вздохом выдал мой свекр.
Все эти звезды я дарю тебе, - сказал мальчик и ударил девочку железным тазиком по голове.
Я еще немного посидела на стуле в надежде, что эта самая совесть отошла ненадолго и скоро вернется, но либо она уже давно померла в жестоких муках, либо сбежала от такой расправы куда подальше.
Я не столько его боюсь, сколько себя. Хоть и знаю, что он лишь играет со мной. Что я для него очередное развлечение. Этакий плюшевый мишка для взрослого мальчика. Игрушка. Которая к тому же так забавно пугается.
Я с сомнением на него посмотрела. Нет, какая-то логика в его рассуждениях, несомненно, была, вот только, на мой взгляд, слишком странная. Мужская, наверное.
– А так рассказать, из любви к ближнему? – с надеждой спросила я. – Если бы я настолько любил ближних, то пошел бы в церковь, а не в армию. Армия, она как-то любви к ближнему не способствует.
Эрна? – удивлению леди Кларк не было предела. – Ты вышла за него замуж? Зачем? – Сдуру, – честно ответила я.
А спектакль оказался из разряда тех трагедий, где действующие лица умирали одно за другим, так что невольно возникал вопрос, не подрабатывают ли актеры в соседнем театре, где представление начинается немного позже. А что, очень удобно – умер на этой сцене, перебежал через площадь на соседнюю, и вот ты уже счастливый герой-любовник. В конце пьесы живых осталось мало.
И потом, не могу не отметить, что со сломанной челюстью он выглядит намного лучше. Завершенный образ получается. Гармоничный. И, главное, молчаливый.
Меня никогда не привлекали мужчины общего пользования.
— Может, чаем напоишь, жена? — поинтересовался он.
— Рада бы, только к чаю у нас ничего нет, — не сдвигаясь с места, ответила я.
— Разве? — удивился он. — Я лично даже отсюда вижу коробку конфет и пирожные в вазе.
— Ну ты же не будешь есть то, что принес мне Ведель?
— Почему не буду? Рассмотрим это как захват продовольственных складов противника, — заявил он, впихивая меня в комнату и закрывая за нами дверь.
— Ну если так посмотреть, тогда получается, что это я твой противник, так как это теперь, в некотором роде, мои продовольственные склады, — попыталась я его урезонить.
— Хорошо, будем считать, что это ты захватила продовольственные склады Веделя, — покладисто согласился Штаден. — Но это не помешает нам их уничтожить вместе. Мы же, в каком-то смысле, союзники.
— Знаешь, Штаден, — вскипела я, — единственное, что меня радует в сложившейся ситуации, это то как ты летел от меня через весь зал. Это воспоминание будет греть мою душу в самые холодные зимние ночи.
— Знаешь, Штерн, воспоминания — это не то, что должно греть молодую красивую девушку в холодные зимние ночи.
— Ну, и где поцелуй от любимой жены?
— Там же, где письма от любимого мужа, — ответила я. — Вот скажи мне, Штаден, это нормально, что я узнаю о том, что ты так надолго уезжаешь, от совершенно постороннего человека?
— Так Крастен же тебе сообщил? — удивился он. — Вот я и решил, что нет никакой необходимости в моем приходе. Еще не сдержусь и опять кому-нибудь что-нибудь сломаю. Я так понимаю, Расмуссен так и караулит все время у вашей комнаты? Радует одно — он, как меня увидел, рванул на другой конец коридора. Я, конечно, мог достать его и там, но вспомнил твою реакцию в прошлый раз и решил не трогать.
— Спасибо, — прочувствованно сказала я, — что решил не травмировать мою нежную психику видом валяющихся возле моей комнаты тел.
— Никогда не надо мусорить там, куда ходишь, — наставительно сказал он. — Эрна, это же общеизвестная истина!
Наконец Кэри прервал молчание, предложив прогуляться до ближайшего кафе и угостить мороженым. Я согласилась.
— Тебе, я так понимаю, клубничное? — спросил он, делая заказ.
— Карамельное, — уточнила я.
— Помнится, тогда в кафе около нашей академии мороженое было клубничным.
— А это в соответствии со стратегией Греты, — пояснила я. — Она считает, что любовь к клубнике гармонично дополняет образ не совсем умной девушки.
— Ты собираешься со мной разводиться? — требовательно спросила я, когда он наконец вернулся.
— Ну я же дал слово пойти с тобой летом, — немного удивленный моим напором, ответил он.
— Тогда зачем ты пытаешься поставить меня в условия, при которых развод может стать невозможным? Ты же меня соблазняешь!
— Как-то это у меня плохо получается, тебя соблазнять — вздохнул он. — За это время целый монастырь соблазнить можно было, во главе с матерью-настоятельницей.
— Вообще-то, Штерн, ты была первой, кого я увидел в вашей академии, — недовольно сказал он.
— Да? — удивилась я.
— Да. Заворачиваю я за угол, не ожидая никакого подвоха, и вдруг мне в живот врезается толстенный том, который на ходу читает девушка. «Ой, извините», — говорит она, смущенно улыбается и, опять уткнувшись в книгу, огибает меня по дуге.
— Это была я?
— Нет, ваша любимая Фогель! — огрызнулся Кэрст. — Ты что, совсем не помнишь, кого фолиантами избиваешь? Или у тебя это бывает так часто, что запоминать уже и смысла никакого нет?
— Я правда ничего такого не помню, — смутилась я. — Книга, наверно, была очень интересной.
— Интересной? Нда. Я бы еще понял, если бы ты читала какой-нибудь любовный роман, но ставить меня ниже учебника по алхимии… Какой удар по самолюбию.
— А что для тебя брак?
— Для меня? — он задумался. — Наверно, в первую очередь союз с человеком, которому доверяешь. Который может обеспечить крепкий надежный тыл.
— Который решает демографические вопросы и наполняет продовольственные склады, — резюмировала я.
Я возмущенно возопила и пошла открывать. За дверью стоял Штаден. Вот одни проблемы от него! Увидев меня в таком виде, он восхищенно присвистнул:
— Оказывается, ты не так безнадежна, Штерн.
— Чего тебе надо, Штаден? — нелюбезно поинтересовалась я.
— Штерн, поскольку формально ты моя жена, то я не хотел бы наблюдать за твоими романами.
— Не хочешь — не наблюдай, — я захлопнула дверь перед его носом. Будет он мне еще указывать!
— Погоди, нам надо договориться о том, что будем делать дальше.
И вот он, мой звездный час:
— Запомни, Штаден. Никакого «мы» не существует. Есть ты, и есть я. Что буду делать я, тебя не касается, а что будешь делать ты, меня абсолютно не волнует.
Святой отец покачал головой, но все-таки воззвал к Богине. Но та, видимо, настолько утомилась, устраивая нашу личную жизнь, что спала беспробудным сном, и наши татуировки так при нас и остались.
— И что нам теперь делать? — растерянно спросила я.
— Попытаться стать счастливыми вместе, — пафосно сказал священник.
- Ну, она с таким пылом бросилась на мою защиту, что сказать "я не согласен жениться, лучше вешайте" было даже как-то невежливо с моей стороны, - усмехнулся Штаден.
- Ну и какая мораль у этой твоей сказки? - негодующе сказала я.
- А разве у сказки обязательно должна быть мораль?
- Конечно, - непреклонно заявила я.
- Ну тогда, для долгой и счастливой семейной жизни обязательно нужны дети. Такая мораль пойдет?
- Ну, наверно...
-Тогда давай прямо сейчас заложим основу для нашей будущей долгой и счастливой семейной жизни.
- Что ты имеешь в виду? - настороженно поинтересовалась я.
- Как что? Детей, конечно.
- Попробуй меня хоть пальцем тронуть, - возмутилась я.
- А вот как ты думаешь, - поинтересовался Штаден, - каково мне лежать в одной кровати с молодой красивой девушкой, если ее нельзя даже пальцем тронуть?
- Ты же говорил, что блондинки тебе не нравятся? - подколола я его.
- Я нагло врал.
- А давай ты и дальше нагло врать будешь, - предложила я ему. - Честно говоря, меня никогда не интересовали мужчины общего пользования.
– Всего исхлестала совершенно безжалостно. Вон у меня даже кровь на руке осталась.
– Это у тебя раздавленный комар!
– Вот! Даже бедное животное не пожалела!
Все эти звезды я дарю тебе, - сказал мальчик и ударил девочку железным тазиком по голове.