После смерти родителей Эбигейл вынуждена жить у дяди – вора и скупщика краденого. Время от времени девушке приходится выполнять сомнительные поручения, и однажды она попадает в полицейскую облаву. Но вместо тюремной камеры Эби оказывается в доме чудаковатого мага, увлекающегося механикой. Удача? Удача – дама капризная. Попугает рычащим в подвале зверем, подсунет назойливого поклонника, поманит надеждой на счастье, а после отвернется. И придется Эбигейл разгадывать тайну последнего изобретения...
В обмороки благородные девицы падают, а такие, как Эби, бьют коленкой промеж ног и дают стрекача.
Конфеты лежали в коробке, каждая в гофреной розетке из хрустящей промасленной бумаги, круглые, шоколадные, присыпанные тертым орехом. И внутри орех, только целый, в нежном сливочном креме. Эби лишь одну взяла, попробовать…
А пустую коробку утром выбросила.
— Ты… — Он посмотрел на нее, на оружие в ее руке и неуверенно передернул плечами. — Я не думал раньше, что ты… такая…
Ничего обидного Эби в его словах не услышала и какая «такая», уточнять не стала.
— Я разная, — сказала просто. — Была разная. Но теперь буду только такой, какой сама захочу.
— Барбара, а сами вы, случаем, не из этих? — полушутливо спросил он, не спеша ни с одобрением, ни с порицанием.
— Из каких?
— Из этих дамочек, что не носят корсетов, ибо те есть оковы домашнего рабства, и хотят во всем быть наравне с мужчинами.
— Я ношу корсет! — гордо приосанилась ничуть не смущенная пикантностью вопроса экономка. — И считаю, что женщина должна оставаться женщиной. В том смысле, что неважно, что у нее в голове, но на голове все должно быть идеально и модная шляпка!
Все же загадочные существа женщины. Безо всякой магии меняются до неузнаваемости.
Первое правило тайного агента: не лезть на рожон. Нарушил? Сунулся герой к «безоружной» женщине? И обделался… во всех смыслах. Поделом.
Джек тоже хотел бы себе такую жизнь. С болью и немножко с безумием — не страшно. Хорошо даже, если с болью. Чувствовать свое тело. Пробовать пальцем остроту ножа. Жар свечи. Обжигающий холод ледяной воды. Боль — это жизнь. Но жизнь — не только боль, и Джек хотел ее всю.
Одет он был не по погоде: длинный плащ, нахлобученная на глаза шляпа и шарф, скрывающий половину лица, смотрелись в жаркий день неуместно. Но отнюдь не подозрительно. Ну кутается человек, приболел, быть может… сифилисом, например…
Девушка с трудом подняла увесистый кусок, отряхнула застывший жир, потянула ко рту и тут, к ужасу своему, увидела стоящего в дверях мэтра Дориана.
Окорок вернулся на блюдо, а Эби, неотвратимо краснея, потупила взор.
— Мне кажется, я видела в саду полосатую кошку, — пролепетала она. — Хотела покормить, как вы и говорили.
Мэтр поглядел в окно, потом на окорок, на Эби и снова на окорок.
— Полосатая кошка, которая в состоянии съесть такой кусок, называется тигр, — сказал он серьезно.
- Если бы мне предложили выбрать ему смерть, я убивала бы его медленно-медленно. Раздробила бы каждую косточку в теле. Отрезала бы от него по кусочку и скармливала бы ему же. Несколько дней. Или недель. Пила бы по глотку его кровь... Но это - мечты. Опасные мечты, потому что каждая лишняя минута жизни для него - это шанс нанести ответный удар. Поэтому я убью его быстро. Убью, удостоверюсь, что это он, отрежу ухо, сожгу тело и развею пепел, чтобы знать наверняка, что он уже не восстанет из мертвых.
- А зачем отрезать ухо?
- На память, конечно. Я сентиментальна...
Женщина должна оставаться женщиной. В том смысле, что неважно, что у нее в голове, но на голове все должно быть идеально и модная шляпка!
Раскаиваться в чем-либо нужно, осознавая сам поступок, а не его последствия. Иначе это будет неискренне. В таком раскаянии нет смысла.
...На груди четко выделялся прямоугольник, чуть шире ладони Эбигейл. Девушка осторожно провела пальцем по едва заметным зазорам.
- Это открывается?
- Да, - ответил искусственный голос.
- И там… все?
- Нет. Доступ к механизмам с другой стороны. Если снять крышку на спине, можно отсоединить крепления головы и конечностей. А здесь – только источник энергии и кристаллическая матрица памяти. Показать?
Эби передернуло от этого предложения, и она быстро-быстро замотала головой:
- Нет, не надо.
- Я хотел открыть тебе свое сердце, - сказал Джек.
Это могло быть шуткой, несмешной и недоброй, если бы только он умел шутить.
Слова – всего лишь слова и вес имеют разве что тогда, когда написаны на бумаге.
Любопытство – не порок. А повод свернуть башку, как любил добавлять дядька.
Все ведь люди, у всех по две руки, по две ноги, голова одна… Только у некоторых не тем забита, а у иных и вовсе пустая.
- Контрразведка, да? Старая школа: опасен, даже если не вооружен. - Хмыкнула, но не насмешливо, а будто бы уважительно, и представилась словно между прочим: - Внутренняя разведка одаренных. Третья степень посвящения. Поэтому давайте не будем мериться тем, чего у меня по умолчанию нет. Вы уже проиграли. Смиритесь.
Понимаешь ли, э-э-э, Эбигейл, город задолжал мне за некоторые мои изобретения. И поскольку муниципальная казна сейчас пуста, мне предложили принять долг частями. В том числе девушками.
Девушки. Частями.
На обратном пути мэтр Валье купил вина.
Прихватив из буфета бокалы, с бутылкой и газетой, ввалился без стука в комнату бывшей супруги.
- Сегодня ты убила еще семерых, - объявил он не успевшей возмутиться таким вторжением магине. – Это нужно отметить.