Сговор остолопов

Кажется, нет той категории граждан, которой не досталось на страницах этого романа. Тул разносит в щепки
а) молодых бунтарей, которые свой бунт организуют на папочкины деньги;
б) стареющих профессоров, тихо ненавидящих и свою тему, и своих студентов;
в) воинствующих интеллектуалов, злобно сражающихся с ветряными мельницами;
г) фанатичных поклонниц психоанализа и выставления диагнозов по результатам самой простейшей фразы;
д) серых работников безликих офисов, становящихся начальниками лишь потому, что все прочие сотрудники ещё более бездарны;
е) молодящихся старух, живущих сплетнями и сводничеством
и т.д. Продолжать можно ещё долго, благо, материала хватает (см. цитата Эйнштейна про глупость). Да, они все слишком типичны, слишком гротескны, зато и воплощают всё самое смешное и ненавистное или ненавистное и смешное, кому как. Отдельные типажи носят явный местный отпечаток - прекрасный и ужасный (опять же, кому как) Новый Орлеан 1960-х. Естественно, тут и проблема равенства, и жизнь как карнавал, и проблемы с полицией. В контексте героев, кстати, хочется сделать небольшую ремарку - если вы любите идентифицировать себя с главным героем книги или считаете, что герои должны быть приятными, лучше сразу проходите мимо и избавьте себя от расстройства, ибо все герои омерзительны, жалки и в лучшем случае смешны.

Вообще-то я люблю английскую сатиру - тонкую, изящную, построенную на полутонах и полунамеках, роман Тула кажется мне слишком грубым и прямолинейным, но и в этом, пожалуй, есть свое очарование. И самое главное - эта прямолинейность подана в прекрасном виде. Я очень ценю писателей, герои которых отличаются не только именами и внешностью, но и тем, как они мыслят и говорят (пять баллов я отжалела, в первую очередь, за это). Ну разве это не изумительно?..
Чернокожий паренёк с проблемами: Чё? Ууу-иии. Да ты ващще ничо не рубишь, чувак.
Любящая мать: — Игнациус, чего ты натворил, дуся?
Малограмотная начинающая актриска, произносящая вместо "Столько кавалеров на балу было, дорогуша, но честь моя осталась незапятнанной" вот это - "Там стока херов на балу было, дорогуша, но честь моя осталась внезапной".
Нетерпимый интеллектуал: Вы обязаны все это прекратить. Помимо того факта, что я становлюсь свидетелем самого вопиющего оскорбления вкуса и пристойности, я уже начинаю задыхаться от вони железистых испарений и одеколонов.

А, да. Отдельный респект за героя, не упускающего возможность посмотреть новый голливудский фильм, чтобы в очередной раз возмутиться упадку нравов. Думаю, что комментарии излишни.

У меня просто изык отымается в этом стрёмном бардаке.

О да. Дуси, это было божественно прекрасно. В той же степени, что и гомерически смешно и отвратительно.
Боги, Тул, ну зачем ты так со мной? Я была бы твоей фанаткой, спала бы у тебя под дверью, присылала бы угрожающие фотографии, на которых плюшевый медведь в наручниках и надпись "не напишешь ещё - медведь умрёт" (спасибо фанатам Тёмной башни за беспроигрышный вариант), чтобы вынудить написать ещё одну книгу, и ещё, и ещё одну.

Мне понятно, что чтобы вот так перевести диалект и сленговые словечки, нужно адски потрудиться и, говорят, там многое адаптировано-перекроено, ну да и ладно. За исполнение - высший балл всё равно, милый малыша Максим Немцов.

Ну так вот, дуси, что происходит с гением, владельцем чистого блистающего разума в нашем гнусном, подлом, полном бездушных невротиков мире?
Мир начинает гения травить, конечно же, и все остолопы ополчатся против, это всё завистливое Мироздание учудило, я точно знаю, мне АБС рассказывали. Но где у АБС проблема выбора, смелости и призвания, там у нашего новоорлеанского гения Игнациуса целая кавалькада удручающих событий, капкан на капкане, мерзость на мерзости. Всё, буквально всё мешает нашему герою спокойно почивать в своём несвежем ложе, погрузившись в мышление, анализ и сочинительство.

Целая свора остолопов делает жизнь Игнациуса Райлли поистине невыносимой. Но что ему невыносимо, то мне умопомрачительно смешно и дело даже не в трагикомических случайностях и заварухах, а в самих персонажах. Это прекрасная толпа разномастных типов разной степени морального разложения и безумия. Кто кого и за что тут бичует - это и так прекрасно понятно. Глупость, ограниченность, псевдофилософствование я и сама не люблю, однако до вершин Игнациуса мне никогда не подняться. Да и куда мне, ведь он колоссален: тридцатилетний грузный, вонючий и стрёмно одевающийся субъект с манией величия, отвращением к честному труду, едким характером и серьёзными желудочно-кишечными проблемами, о которых он обязательно вас предупредит при первой же возможности. Вы уже очарованы?

Да и все остальные ничуть не хуже. О, эта мама Ирэна, переживающая ужыс и мрак из-за неблагодарности, требовательности и эгоизма любимого сынули, этого мальчика, которому она посвятила всю себя и все до копеечки денежки дедулиной страховки. Лишь бы сынуля учился и стал человеком. И сынуля учился, ровно десять лет оттарабанил в коллеже, где ему явно спортили мозги (тут я цитирую Юзефу из "Дорога уходит вдаль", очень метко, как мне кажется, она высказывалась про высшее образование). Спорченные мозги Игнациуса приказывают ему всего себя без остатка посвятить умственным наслаждениям и созданию величественного труда об общественных пороках, однако жестокое мироздание не раз вмешается, а начнутся его неприятности с необходимости пойти наконец работать.

На нелёгкой дорожке он встретит старичка, одержимого проклятыми коммунясами, негритянского побродяжку Джоунза, которому приходится вкалывать в подлючем баре "Ночью Тех" (Ночь утех), за вшивые двадцать дохларов, лишь бы падлиция в в ухрясток не загребла, а заправляет баром хитрая жадная стерва мисс Ли, плюс там ещё за комиссионные от разбодяженного пойла отирается неудачливая танцовщица Дарлина с её лысым попрыгаем.
Никогда вам не удастся забыть громогласную кипучую старушенцию Санту, её незадачливого племянника-падлицая Анджело, мистера Клайда с острой вилкой для сосысок, ушедшую в сумеречную зону полудохлую мисс Трикси, мечтающую только о пенсии и пребывающую на работе исключительно по злой воле шизанутой на психоанализе жены работодателя Леви. И конечно же, никак не забыть прибабахнутую социально и сексуально озабоченную Мирну Минкофф, которая всем сердцем старается вытащить Игнациуса из его затхлого существования, чтобы он как следует расцвёл в большом городе. Полагаю, из этой парочки выйдет какой-нибудь невообразимый толк.

Вы себе представляете, какой хоровод все эти жуткие личности заведут вокруг нашего отталкивающего героя?
Это что-то с чем-то будет, дуси, не сумлевайтесь.

Да, порой это даже грустно, но всё же в конце я почувствовала некий подъём, меня обнадёжили, совершенно точно, обнадёжили. Да и все жутики в романе так или иначе получат своё, я за них не переживаю.

Блистательная книга, всем циникам, холерикам и сангвиникам с насморком и чувством юмора смело советую.

Люди всегда вмешивались в твою жизнь, ради твоего же блага, и в конце концов я понял, что хотят они на самом деле, чтобы ты полностью вписался в их стандарты, не отличался от них и участвовал в разгуле, самом глупом и скучном, как у коммивояжеров на их съезде.
Эрнест Хемингуэй ''Праздник, который всегда с тобой''

На самом деле это гениальная книга. Гениальная тем, что за удивительно смешным текстом, порой достаточно скабрезным, неожиданно приходит понимание того, почему кто-то оканчивает жизнь самоубийством, в тот момент, когда рядом не оказывается, по счастливому стечению обстоятельств, кого-то вроде ужасной Мирны, когда человек остается один на один с пониманием того, что он везде лишний, даже в собственной семье. Не белая ворона, а именно лишний, ненужный, мешающий, так отличающийся от остальных. Он везде изгой. Но история Игнациуса Ж Райли невероятно пронзительна. История одиночества и непохожести на остальных, написана невероятно смешно, и именно это сочетание пронзительности и сатиры делает книгу просто гениальной.
Да, это, безусловно, сатира на американское общество, на бесконечные ТВ шоу, на бессмысленные фильмы, потоком выходящие на экраны кинотеатров, погоня за молодостью и как бы умом, на фастфуд, на ночные клубы, на борьбу за права негров и т.д., на всю эту мишуру обыденной жизни, но, в то же время, Игнациус так верит в силу разума, искусство и философии, что только эти понятия имеют значение для человека, для его жизни, что герой книги, подобно Дон Кихоту, отчаянно бросается на борьбу с обыденностью. Да, он и внешне отличается от остальных - невероятно толстый, испускающий жуткие газы, его комната провоняла человеческими испарениями, он нервный, странный, одет в старомодную одежду и смешную шапочку с ушками, - он готов сражаться с ветряными мельницами. Грандиозное противопоставление физического несовершенства, даже отталкивающего несовершенства, воняющего несовершенства и внутреннего тонкого и глубокого мира, начитанного, образованного, интеллигентного, мечтающего создать некий современный трактат, подобный его любимым древним текстам, Игнациус постоянно пишет что-то вроде ''Записок рабочего парнишки'', в которых пытается рассказать о своих взглядах на современный мир, или в своем трактате ''Великий Вождь'':

«С распадом Средневековой Системы боги Хаоса, Безумия и Дурновкусия обрели господство,» — писал Игнациус в одном из своих больших блокнотов «Великий Вождь».

Он смешной и нелепый, он совершает поступки и говорит странные вещи, которые не вписываются в окружающий мир. О, мир Нового Орлеана 60-х годов описан Джоном Кеннеди Тулом блестяще и необычно. Новый Орлеан напоминает театральные подмостки с вычурными декорациями: старинного особняка - местом сбора для более, чем странной публики; ночного бара - местом, где заправляет похоая на нацистку дамочка, слегка приторговывающая странными вещами; улиц - местом, где полицейский под прикрытием пытается поймать преступника, но его самого сдают полиции пару раз за приставание, потому что местные вычислили его; фабрика ''Штаны Леви'' - место, где старуха Трикси уже лет двадцать ждет выхода на пенсию. Все те места, куда Игнациус пытался встроиться и рассказать о своих взглядах. Места где он каждый раз задавал вопрос: Начитаны ли вы в Боэции?
Второстепенные персонажи у Тула просто фантастически прекрасно выписаны: яркие, выпуклые, карикатурные - хоть мамочка Игнациуса, подсевшая на боулинг, хоть полицейский под прикрытием Манкузо, хоть негр Джоунз, хоть владелица клуба Лана, хоть анархистка Мирна, хоть мисс Трикси, хоть миссис Леви, хоть Дориан Грин и три девицы культуристки. Настоящие остолопы. Другой полюс. На одном Игнациус, а на другом все остальные. Причем, другой полюс даже лингвистически, то есть язык остолопов, другой. В переводе Максима Немцова это смешной граматически неправильный язык, безграмотный - самашедший, цельный в смысле целый или например, вот такой диалог:

— Дай мне знать, когда мести закончишь, — сказала Лана Ли. — У меня к тебе есть маленькое поручение.
— Помрачение? Э-эй! Я думал, тут работы тока подметать да подтирать. — Джоунз выдохнул формацию кучевых облаков. — Чё там за говно с помрачением?
— Слушай сюда, Джоунз. — Лана Ли смахнула горку никелей в ящичек кассы и записала цифру на листке бумаги. — Один звонок в полицию — сообщить им, что тебя уволили. Ты меня понял?
— А я скажу падлицаям, что «Ночью Тех» — прославный бордель. И я в капкан запопал, када сюда работать пришел. В-во! Я теперя тока жду улики собрать кой-какие. А када соберу, уж я точно все в ухрястке выложу.

в оригинале же персонажи Джона Кеннеди Тула говорят на диалектах, а Игнациус высокопарным литературным языком. Понимаю, что в переводе никак эти диалекты не передашь, поэтому Немцов выбрал наиболее удачный вариант языка остолопов. Читается не просто смешно, а гомерически смешно, до слез. Но единственная претензия к переводу это очередной перевод mongoloid просто как монголоид, в английском же языке mongoloid child — ребёнок с синдромом Дауна, mongoloid в ироничном обращении означает недоразвитый, тупой человек. Так вот Немцов в перводе употребляет просто ''монголоид'', что утраичвает изначальное ироничное значение ''недоразвитый'', что для меня не есть хорошо. Такая же история с горячими собачками - почему не оставить просто хот-дог? Такая же история с напитком доктор Орешек - почему не оставить привычное Доктор Пеппер, к которому все привыкли?
Но это мелочи, на самом деле, потому что книжка потрясающая! Потому что, начав ее читать, вы не сможете отложить, так как сочетание пронзительности истории одного одиночества и непохожести на всех остальных и гомерически смешной текст, не отпустят вас. А после вы будете долго размышлять о книге, потому что окончание истории все-таки дает надежду. Потому что там есть много тем над которыми хочется думать и размышлять.

А вы начитаны в Боэции?

Новый Орлеан 1960-х годов. Игнациус Райлли спокойно живет с матерью, до тех пор, пока они не попадают в автомобильную аварию. Теперь им придется выплачивать компенсацию, а значит Игнациусу придется найти работу.

Как эта книга оказалась в моем виш-листе? Причин много: необычная аннотация, теги "сатира" и "юмор", хвалебные рецензии, каждая из которых говорит о необычном главном герое и необычная история публикации самой книги.
А желание читать ее пропало в основном из-за сленга. Я не против нескольких сленговых слов, иногда появляющихся на страницах книги. Но здесь его слишком много. Каждый герой коверкает слова по-своему, вот небольшой пример:

– Я тут нащот швицара пришел, по объяве.
– Н-да? A какие-нибудь рекомендации у тебя имеются?
– Мне падлицаи комендацыю выписали. Гаврят, мне ж лучше, ежли я свое очко по найму устрою

И так всю книгу. Возможно, на английском сленг воспринимается как-то легче, а на русском выглядит как издевательство. Из-за сленга я уже три раза бросала «Заводной апельсин» , так что эта книга стала для меня настоящим испытанием.

Да, Игнациус Райлли неповторимый герой, но, увы, герой не моего романа.

Безутешная Философия

- Если б одна из твоих дочерей была бейсболистом, а другая лошадью, ты б ради них из кожи вон лез.
– Если б одна была бейсболистом, а другая лошадью, нам же было бы лучше, поверь мне. Они могли бы приносить доход.

Он года не дожил до возраста Христа. Блестящий рассказчик, оригинальный писатель, удивительный умница покончил с собой в тридцать два. А Пулитцера "Сговор о столопов" получил посмертно, двенадцать лет спустя, через год после публикации, которой неимоверными усилиями добилась мать писателя. Было три причины читать; не до конца утоленное "Неоновой Библией" любопытство к Джону Кеннеди Тулу (по правде, The Neon Bible только разожгла интерес). Перевод Максима Немцова, по определению знак качества. "Утешение Философией" о труде Боэция говорилось, как об играющем в романе значительную роль. А я, так совпало, с давним трепетом к этому трактату. Но, по порядку.

Книга удивительная и в некотором роде уникальная. Поймала себя на том, что привычная забава подбора герою аналогов в мифологии и предшествующей литературной традиции здесь не работает. С некоторой натяжкой его можно было бы соотнести с Полифемом: ужасающе крупный, представляет опасность для окружающих, действует с изяществом слона в посудной лавке. Но недалекий циклоп нехорош в обращении со словами, а Игнациус кого угодно забьет этим оружием. Знаете эффект умного говорения, когда грамотная речь на некоторое время обезоруживает самого напористого оппонента? Что-то в нем от шекспировских Фальстафа и Мальволио, что то от раблезианского Гаргантюа без жизнерадостного жизнелюбия последнего. Но в целом Игнациус в достаточной мере вещь в себе. Собственно, как и положено аспергеру. Вот, по крайней мере, для себя прояснила.

Позже кинематограф поэксплуатирует типаж, причесав по голливудским стандартам до образа Чокнутого Профессора, в сути это будет сильной игрой на понижение. Приведение к общему знаменателю всегда подразумевает некоторую степень опрощения. Но без того массовый потребитель не примет. Собственно, в изначальном виде не примет и подготовленный. Всякое явление Игнациуса сопровождалось у меня дискомфортом, от умеренного до жгучего. Не то фоновое состояние, какое способствует получению от книги удовольствия. Не хочешь соотносить себя с героем ни в одной из предлагаемых ситуаций, не умеешь воспринять его точки зрения ни по одному из вопросов, однако испытываешь острый стыд за его поведение. И воспринимать происходящее как комедию просто не можешь.

Фарс, скорее так. Карнавальность, которая могла бы оправдать происходящее, напрочь отсутствует. Понимаете, о чем я? Эффект: "да гори оно огнем, само как-нибудь разрулится", который позволяет беззаботно хохотать над самыми нелепыми комедийными ситуациями. Здесь слишком явственны беды и несчастья, в которые само присутствие героя вовлекает окружающих. Неустойчивое жизненное равновесие всех, вступивших с ним в контакт, рушится карточным домиком от со прикосновения с Игнациусом, а кто из нас может похвастать абсолютной незыблемостью своей жизненной позиции? То есть, инстинкт подсказывает, что от такого триггера лучше бы держаться подальше.

Не адепт биографического метода интерпретации, но думаю, зарождавшаяся душевная болезнь Тула сыграла здесь недобрую роль. Если бы книга была опубликована, а автор продолжил выпускать чудовищ своего подсознания на бумагу, все для него могло сложиться иначе. Но вышло как вышло, потому имеем гротескную, неуклюжую, больше грустную, чем смешную, комедию положений.

О переводе. Максим Немцов блистательный переводчик непростой литературы. У каждого своя специализация. он по интеллектуальной прозе. Здесь, сколько понимаю, задача осложнялась значительным количеством просторечий, жаргонизмов, диалектизмов, которыми изобилует речь персонажей. И я не знаю, насколько нью-орлеанский местечковый говор соотносится с одесским, но как по мне - наделить кое-кого из героев бабелевсими интонациями было самое оно. Тут дело еще в том, что они все разные и говорят по разному, и вот эти речевые особенности персонажей хорошо слышны в книге, они может быть ее единственный радостно карнавальный признак.

О Боэции. Как ни печально, но "Утешение Философией" здесь на служебной и довольно неприглядной роли. Ну или герой склонен понимать его в диаметрально противоположном моему смысле, беззастенчиво спекулируя понятиями и выворачивая наизнанку смысл. В общем, тут у нас никак не срослось, все-таки воинствующая деструктивность сильно не мое. И грустно-пророческим оксюмороном звучит реплика Игнациуса о матери, учитывая, чьими трудами мир узнал писателя. Но как-то так...

Мои заметки и наброски. Они не должны попасть в руки матери. Она может заработать на них целое состояние. Ирония такого исхода была бы слишком велика. 

Источник