Привычная жизнь престолонаследника Адэра Карро резко меняется после того, как великий отец назначает его правителем нищей колонии. Кутежи и попойки остаются в прошлом. Адэр пытается поднять страну с колен, но древние народы не признают правителя, назначенного их захватчиком. Они ждут истинного короля. И только простолюдинка, обладающая таинственными способностями, готовая на жертвы и способная на подвиги, верит в Адэра всем сердцем. Ему предстоит сделать самый важный выбор в своей жизни… Что...
— Пока мы здесь сидели, я сотню раз умер. Теперь я знаю: намного легче умереть один раз, по-настоящему.
В нём накопилось столько ненависти, столько ярости, что он перестал бояться смерти — с таким грузом на тот свет не уходят.
Непостижимым образом ужасное и прекрасное уживаются рядом.
Там, за бандитским лагерем, бурлит необычайное по силе и размаху счастье, о существовании которого никто не догадывается. Он сам до вчерашнего дня не догадывался, какое это блаженство — стоять над обрывом и слушать ворчание моря. Или сидеть в тесном кресле и смотреть на спящий сад. Адэр бредил глотком хрустальной воды и запахом чистого тела. Грезил о шелесте листвы над головой и шорохе травы под ногами. Он изнывал по мизерным радостям, которых не замечал ранее, и не знал, что из них складывается счастье.
Жалость и справедливость не уживаются рядом.
— Здесь жалость неуместна.
— А справедливость?
— Ты часто с ней сталкивалась?
— Нет. Но хотелось бы.
Надо ли восторгаться словами, написанными не от души?
Брак — это клетка для женщин. Мужчина всегда найдёт потайной ход.
когда Вилар протёр запотевшее зеркало, отражение посмотрело на него глазами человека, осознавшего ошибку.
Я узнáю его в огромной толпе, а он не вспомнит меня, даже если увидит ещё сто раз. — Малика посмотрела на Адэра. — Господа относятся к слугам, как к мебели.
— Ты соображаешь, с кем говоришь?
— Конечно. Я говорю с мужчиной, которому этикет позволяет обращаться с женщиной, как с половой тряпкой. Не хочу, чтобы об меня вытирали ноги. Я к такому не привыкла. — Малика присела в безупречном реверансе. — Прошу прощения, мой господин.
И пошагала по пустоши, поднимая ботинками жёлтую пыль.
— Предположим, я был немного резок, — сказал Адэр.
Малика остановилась:
— Я вас прощаю.
Адэр опешил. Он не думал просить прощения, а собирался преподать урок, желая пресечь дерзкие выходки в будущем.
Помощники уставились в затоптанный пол.
— Надо очень постараться, чтобы довести замок до такого состояния. Мне даже страшно представить, до чего вы довели страну.
— У нас были другие цели и задачи, мой господин, — откликнулся первый помощник.
— Какие?
— Трудиться на благо Тезара. Интересы отчизны для нас превыше собственных, и уж тем более превыше интересов колонии.
Комната с высоким серым потолком и облущенными стенами ничем не напоминала зал Совета отца. Седая вскосмаченная пыль усеяла длинный стол. К его потрескавшимся бокам прижимались старые деревянные стулья. Во главе стола возвышалось кресло с просиженным сиденьем и протёртой спинкой. Это и есть трон знания, власти и правления?
Складывалось впечатление, что отцу надоело Порубежье, и он подарил ненужную игрушку сыну, но перед этим сломал в ней важный механизм.
Оказывается, тяжело быть человеком, для которого интересы родины превыше собственных.