Эпилог

Свершилось! В серии "Классика в вузе" наряду с Пелевиным, Толстой и Франсуазой Саган вышли-таки мемуары Вениамина Каверина. Вышли - и вошли. Вошли в сознание, воспитанное "Двумя капитанами", "Верлиокой" и сказками города Немухина, и плотно, радостно поселились в нём с первой же главы. Глава называется "Засада", но почему-то на память назойливо лезет "мышеловка" из "Трёх мушкетёров". Вот в такую же мышеловку превратили господа чекисты квартиру Юрия Тынянова и его жены Елены (сестры Каверина, заметьте), чтобы поймать третьего литератора - Виктора Шкловского. При начале операции в квартире было пятеро плюс кошка. При окончании - двадцать три человека, в их числе почтальон, нищий, собиравший на церковь, и бурная еврейская дама, которая забыла выключить примус... И кошка. Кончилось всё, как ни странно, благополучно.

- Ну вот что, я снимаю засаду. А ты знаешь, кого мы у тебя искали?
- Я с вами на брудершафт не пил, - ответил Юрий. Комиссар поморгал: очевидно, слово "Брудершафт" слегка его отрезвило.
- Я гимназии не кончал, - покачнувшись, возразил он.
- Очень жаль, - отозвался Юрий.

Вот так "Эпилог" и воспринимается - доля весёлого, водевильного сумбура, доля остроумия, доля интеллигентского критицизма ["Очень жаль!"], доля немухинского бытового волшебства, доля скорби по ушедшим - и надо всеми этими долями тягостная масса, концентрированное тревожное ожидание. Каково это - более тридцати лет провести под грозовыми тучами? Нет, никого из близких, по счастью, не убило молнией. День прожит, и слава Богу. Под тучами гуляли, влюблялись, слушали оперу, ходили в гости и рожали детей. Любовь к ребенку — ведь это же ничего. Это можно. А, кроме того, гостеприимство — это ведь тоже вполне можно. Зачем же вы смотрите на меня так страшно? (Закрывает лицо руками.) [Евгений Шварц. Дракон.]
Потому что это невыносимо читать. Не страшно - Каверин никого не запугивает. Не тошно - Каверин никого не судит. А не-вы-но-си-мо. Как вешался Тынянов, а жена вытащила его из петли, и у него потом был смущённо-виноватый вид, а у неё смущённо-негодующий. Как мой любимый филолог Наум Берковский планомерно довёл до самоубийства моего любимого писателя Л. Добычина. Как сам Каверин носил на Лубянку ходатайство за своего брата Льва, которого обвиняли в отравлении колодцев, и курьерша, забравшая ходатайство, была в штатском и беременная на сносях. Беременная на сносях женщина, вызывающая невыдуманный мистический ужас.
О чём он, "Эпилог"? По мнению самого автора - о теневой стороне нашей литературы. Мне эта сторона кажется по-своему светлой. Талант есть талант, даже если его губят или он сам губит себя, продаваясь за чечевичную похлёбку почестей и материальных благ. Талант есть свет?
И да, дорогие единомышленники, - сколько же всего я не читала! Ничего практически. После "Эпилога" хочется познакомиться со всеми, кто в нём упомянут: прочесть и Лунца, и Эрдмана, и Вс. Иванова, и Шкловского, и Вагинова, и Лидию Чуковскую, и Елизавету Полонскую, и даже Тихонова, Федина и Фадеева, нарисованных, прямо скажем, нелицеприятно. Только вот Кожевникова нимало не хочу читать, ну его многотомные труды в болото. Из имён, из библиотечных формуляров они стали для меня личностями, и в этом главная заслуга "Эпилога". А также непременно, непременно перечитать: Пастернака и Булгакова, Тынянова и Паустовского, Зощенко и Шварца, Твардовского и Олешу.
Подытожить свои впечатления о последней работе Вениамина Каверина могу лишь одним словом: благодарность.

Прочитав эту книгу, я поняла, что ужасно соскучилась по русской литературе. Что-то мое последнее чтение было ориентировано на зарубежную литературу. Книга напомнила мне о том, какие чудесные и талантливые у нас писатели и их книги. Тем более, что их творческий путь лежал сквозь терни. Не было легко и просто никому. Истинное оставалось в тени, вернее, вынуждено было оставаться.
"Это не просто воспоминания, - замечал Каверин, - это глубоко личная книга о теневой стороне нашей литературы, о деформации таланта, о компромиссе с властью, о стремлении этому компромиссу противостоять".
"В книге, в частности, идет речь о попытке НКВД завербовать Каверина в качестве литературного стукача осенью 1941 года (больше им делать было нечего в момент, когда замкнулась блокада Ленинграда, а Гудериан наступал на Москву). Идет речь о подготовке депортации евреев в период "дела врачей" и связанной с этим попытке состряпать письмо "видных евреев" с просьбой расстрелять "врачей-убийц", о травле Солженицына, о разгроме "Нового Мира" Твардовского. И все это описано участником событий, да еще каверинским пером!"
В книге, помимо описаний, Каверин дает возможность познакомиться с документами того времени: протоколы совещаний союза писателей, письма, выписки и т.д. Уникальное чтение, очень познавательное.
Сердце от боли сжимается: а ведь все могло быть иначе, не так жестоко.....

Невероятно интересные мемуары. Я бы даже сказала, что это не просто воспоминания талантливого писателя о жизни, друзьях, недругах, литературе и т.д., а прямо энциклопедия советской литературы в лучшем смысле этого слова. Вениамин Каверин показался мне человеком категоричным, и уж если ему кто-то не угодил, то камня на камне от него не останется. Влетело по полной и Виктору Шкловскому, и Николаю Тихонову, и Константину Федину. У Каверина вообще наблюдается явное неприятие всего, что связано с бюрократией, преклонением перед властью и т.д. Но это лишь одна его сторона. Он умел любить, ценить, восторгаться талантливыми людьми (столько хороших слов сказано Кавериным о Пастернаке, Солженицыне, Зощенко, Тянынове). Впервые услышала имя Леонида Добычина, жизнь которого сложилась трагически, в большинстве своем именно из-за того, что он жил в СССР в годы сталинизма. Очень интересно пишет Каверин о попытках московских писателей издать альманах "Литературная Москва", о сложностях, с которыми они сталкивались и о том, чем же вся эта история закончилась.
Читала долго, растягивая удовольствие и не выпуская из рук блокнота, в который записывала авторов и их произведения, которые выделял в своих воспоминаниях Каверин. Обязательно их прочитаю.

Книга довольно грустная, хотя судьбу ее можно в определенном смысле назвать счастливой. Вениамин Каверин родился в 1902 году, входил в группу "Серапионовы братья", близко знал многих писателей того времени, да и вообще активно вращался в писательской среде в течение всего 20-го века. Живой свидетель многих литературных и исторических событий, он написал несколько документальных книг, но даже во времена оттепели не все факты и мнения можно было опубликовать; так что какая-то часть написанного всегда оставалась "в столе". И вот в 1989 выходит эта книга, "Эпилог", где Каверин наконец-то смог высказать все, что накопилось, рассказать обо всем, о чем умалчивалось. Писатель умер в 1989 году.

Казалось бы, во времена перестройки было сказано и написано столько, что ко всем этим рассказам об ужасах сталинских времен и мутности брежневских безвремений добавить уже нечего. Каверинская книга читается нелегко, в ней много лишних подробностей и много попыток объяснить тот или иной поступок из своей биографии, потому что автору, конечно же, приходилось идти на сделки со своей совестью, чтобы не только выжить, но и печататься. Но тем не менее книга - живое свидетельство истории, а в тексте находятся очень выразительные страницы, живые моменты, которые поражают и снова и снова заставляют задуматься о тех суровых временах.

Вот Лев Каверин, брат писателя, талантливый биолог, посажен в тюрьму. С огромным трудом его жена добивается свидания с ним, а он с огромным риском передает ей записку. И что же? В ней не ласковые слова, не уверения в своей невиновности, а рабочие материалы на тему о вирусном происхождении рака, над которой он упорно продолжает работать в камере.

Вот Николай Тихонов, который мрачно замечает: "Раньше нам не давали говорить, а теперь нам не дают молчать" - и идет подписывать очередное письмо во славу очередных партийных инициатив.

Вот один из литературных чиновников В.Ермилов, который настолько безжалостно и бездушно гробил литературу и писателей, что после его смерти никто из писателей - никто! даже прихлебатели, уж которых у него было наверняка множество, - никто не захотел добровольно нести его гроб...

Все это - история нашей родной русской литературы...

Уже прочитано несколько подобных книг о литературе и писателях ХХ века (Рыбаков, Олеша, Катаев, Паустовский). Эта книга самая нудная их всех. Ощущение, будто ушат помоев вылили на авторов, а заодно и на читателя. Сборник сплетен: одни писатели хорошие, другие плохие, одни талантливые, другие нет.
Каждый автор по-своему воспринимает других авторов, их произведения. У каждого писателя сложились свои отношения с другими писателями. И вот они либо хвалят, либо ругают друг друга. Странно, что Каверин не упомянул в своей книге Анатолия Рыбакова (ни разу!), а ведь тот был заметным писателем ХХ века, писавшем, в том числе и о сталинских репрессиях, которым много текста уделили и Каверин в своей книге. Зато Рыбаков в "Романе-воспоминании" нелестно отзывался от том же Каверине.
Валентина Катаева Каверин прополоскал, назвав лживым и предателем. Восторженно отозвался о Паустовском, Пастернаке, Булгакове, Лунце, Солженицыне. Часть книге посвящена Шкловскому, Федину, Фадееву, Твардовскому, и некоторым другим авторам.
Все же я воспринимаю оценку Каверина лишь как сугубо его личную, необъективную. Общую картину надо складывать самой, прочитав как можно больше мемуаров. Да и то вряд ли она будет достаточно точной. Удивительно, насколько оценка у всех автором разная!
Я надеялась, что в "Эпилоге" найду историю создания "Двух капитанов" - романа, который очень люблю. Но Каверин уделил ему весьма мало внимания. Больше текста посвящено "Скандалисту" и "Открытой книге".
Язык нудный, сухой. Читать было неинтересно. Не ожидала такого "Эпилога" от Каверина.