Собор Парижской Богоматери

Давно у меня не было такого, чтобы после прочтения художественного произведения мне не хотелось брать в руки другую книгу. "Собор парижской Богоматери" полностью отвлек меня от внешнего мира и заставил забыть, что есть и другие не менее увлекательные и восхитительные творения.
Еще одно чудо искусства. И ведь правда: эта книга - это и книга, и симфония, и спектакль, и памятник одновременно. Моя душа билась в конвульсиях эстетической передозировки, мое сердце плакало каплями крови. Как можно равнодушно читать описания Собора, Парижа, его жестокости и бедности? Я не понимаю людей, которые не видят в этом красоты и читают вскользь, следя только за сюжетом. Сюжет....сюжет... да какой к черту сюжет! Есть только три человека, каждый со своим горем. И есть общество, которое их не любит. Есть Париж, который переживает не самое лучшее время, а именно смену эпох. Жестоко и столкновение двух духовных сил - зодчества и книгопечатания, воистину "библии каменной и библии бумажной".
А персонажи, такие разные, но каждый так значим и занимает особое место в сердце.
Называйте меня попсовой обывательницей, но как и любой человек в романе, к образу Квазимодо я испытывала долю отвращения и какого-то странного сочетания страха и жалости. Лицо горбуна, выражающее смесь злобы, изумления и грусти, не давало мне разглядеть, ЧТО же творилось у него на душе. А оценивание человека так устроено, да – не видно души, да еще и с такой рожей, тогда не надейся на симпатию. И даже искренняя любовь к Эсмеральде, не требующая ничего взамен, так же как и саму Эсмеральду, не смогла заставить полюбить этого уродца. На некоторых моментах я испытывала презренную разновидность жалости – мне хотелось освободить Квазимодо, как старую больную собаку, которую убивают, чтобы та не мучилась. Да и само чувство жалости очень жестоко по отношению к человеку.
Персонаж, за которого я действительно переживала – это Клод Фролло. Да, да. Знаю, что это очередной герой-идеалист, презирающий жалких людишек и ищущий свое жизненное предназначение. Падка я на таких персонажей. Но как можно не скорбеть, когда ты видишь, как этот человек, испытав страсть к цыганке, впустив в сердце «греховный огонь», разочаровывается в науке, в своей вере, в своих идеалах. Внутренняя борьба Фролло, свидетелем которой я стала, не позволила назвать его чудовищем. Ведь он тоже любил Эсмеральду. По-настоящему любил. Просто любовь эта была извращенная, грязная, искаженная. Ну а как еще могут любить умные люди?
Эсмеральда сначала показалась мне наивной глупой дурочкой, которая в выборе мужчин на первое место ставит внешность и физическую силу, не замечая его отношения к другим людям. А потом я поняла, что она всего лишь молодая девушка, ей 16 лет и она мечтает о рыцаре на белом коне, который спасет ее от рук негодяев, она хочет найти свою мать, чьей лаской была обделена, боится боли, как мы видим в главе с пыткой. Она чиста и целомудренна. И к сожалению, слепа.
Ну и конечно же у романа есть еще один незримый, но не уступающий по значению персонаж. Это сам Собор. Это великое творение человека и народа, и в то же время эпицентр разворачивающихся в сюжете страстей. Бродя по его коридорам, я будто слышала его дыхание, слышала, как бился его пульс. Он приютил отвергнутого миром Квазимодо, стал для него родной матерью и подарил бедному горбуну братьев и сестер в виде колоколов, которые, оглушив уродца, еще больше оградили его от ужасного мира. Собор дал убежище Эсмеральде, до конца всеми силами оберегая ее своими каменными гаргульями. И тот же Собор столкнул Клода Фролло со своих башен, хотя я уверена, что сделал это не без боли и сожаления.

С детства я мечтала посетить Нотр-Дам-де-Пари. Но сейчас, после стольких слов, написанных Гюго, я сомневаюсь – а нужно ли оно? Неужели когда-то Собор и правда был таким живым, красивым, величественным? А сейчас? Величественность осталась, но это какая-то пафосная, серьезная величественность, которая смотрит на тебя свысока. А сейчас…
Ушла эпоха. Исчез Квазимодо. И Собор пропал вместе с ними – никогда нам больше не лицезреть его истинного лица. Все что сейчас - это только копия. Взгляд его – бестолков. Улыбка – фальшива. Душа – пуста.
Когда-то в детстве я обводила картинки через копирку и результат моей работы никогда не удовлетворял меня.
Это всего лишь безвкусное сравнение, но все же…

P.S.: Благодарю за внимание, сэр.

Ну "соборище", вот же класс.. Хотя я заранее знала, что мне понравится, в 14 лет я его уже читала, правда тогда все было иначе.

В 14 лет я думала, что Собор - это история Эсмеральды, теперь же он стал для меня историей Квазимодо.

Читая "Собор Парижской Богоматери", я стала другом лишь одному персонажу - Клоду Фролло. Несмотря на свой грех, он мне симпачтичнее чем Гренгуар (которого хотелось прихлопнуть словно муху), чем Феб и Эсмеральда (даже разделять их не хочу, пустышки оба, ничего из себя не представляющие), чем Квазимодо (необъяснимо, но все-таки симпатии у меня к нему нет).

Эсмеральда же, к концу истории, просто начала меня бесить - тупая киса, явно не обезображенная интеллектом, как заведенная игрушка, умеющая только повторять: "Феб, Феб". Капитан де Шатопер интеллектом тоже не блещет, он вообще какой-то отвратительный, как сладкая вата. Его единственное достоинство - красивый мундир. Мне искренне жаль Флер-де-Лис - не самое выгодное приобретение она сделала.

А вот Клод Фролло совсем из другого теста - в нем есть какая-то глубина, и в его чувстве к Эсмеральде тоже - хотя казалась бы это все равно такая же похоть, желание - ан-нет, такая же да не такая. Фролло я могу сочувствовать, сопереживать ему, могу даже уважать его, но нет ни капли ни гадливости, ни презрения (привет Фебу и Эсмеральде!).

Собор на какой-то срок обрел душу в ужасном обличье - в уродстве горбуна Квазимодо. И совместный их образ не назовешь ни прекрасным, ни ужасающим - скорее он интересный, завораживающий. В тот момент, когда Квазимодо теряет все, что он любил, Собор потерял свою душу.

Вот только жаль братьев Фролло.

Как же сильно отличаются вкусы у людей, думаю я, глядя на самый знаменитый роман Гюго. Глядя на толпу обожателей и на печально плачущую меня в сторонке.
Уже третий раз за месяц все водят счастливые хороводы вокруг литературных шедевров, а я стою с краю и не понимаю, почему все эти люди пляшут. И остается впечатление, что меня обделили и недодали: будет здорово, сказали они; это шедевр, сказали они.
И - нет.
Я понимаю, что, наверное, оценивать классику смешно - как говорится, миллионы мух... А, с другой стороны, почему бы и нет. Нет людей заведомо великих, всех их из толпы выделяет только людское признание. Оценка же - вещь чисто субъективная, и говорит не столько о самом тексте, сколько о твоих читательских взаимоотношениях с ним.

Делать нечего, - сказал он, поудобнее устраиваясь на этом ложе, - приходится смириться.

Любите ли вы Гюго так, как сам он - лирические отступления? Если нет - бегите, глупцы.
Вообще, лично я - люблю, но вот чтобы столько - нет. Да проблема даже не в том, что их много, или что Гюго, как всегда, многословен, я бы даже сказала, многоводен, как океан средней руки. Проблема в том, что я не знаю Парижа, не люблю его, и все эти названия улиц, сливающиеся в один невнятный ком французского прононса, это почти то же самое, как читать двоичный код - смысла оттуда выносишь примерно столько же, тонешь в этих терминах, а текст за счет чисто эстетической составляющей и красоты владения словом, увы, не вытягивает. Потому что Гюго, конечно же, гуманист, образованный человек, но, увы, все же не мастер слова такого уровня, чтобы можно было писать нудятину, а все бы захлебывались от восторга.
Хотя, в общем-то, все и захлебываются, поэтому, поправка: конкретно на мой взгляд, язык его вполне обычен.

В этой свадьбе с разбитой кружкой было нечто наивное и допотопное - мне это понравилось.

Вот мне тоже сначала более-менее понравилось, а потом запал, увы, прошел.
Герои оказались лично мне неприятны, поэтому сразу пропала изрядная доля заинтересованности в происходящем. Хотя нет, ладно, Джали мне понравилась, но это же, простите, козочка, пусть и обаятельная и ласковая.
Феб неприятен - слишком блестит на солнце, как всем известный товарищ, но при этом трухляв внутри. Фролло почему-то очень раздражал, а Квазимодо... понимаете, он отталкивающ, и нет в нем этого компенсирующего надрывного страдания, на мой взгляд, которое могло бы спасти все дело, и поэтому формула "страшный снаружи, прекрасный внутри" оказывается тут бессильна.
С сюжетом тоже печально, все эти внезапные нахождения родственников, воссоединения, потери, и, традиционно для Гюго, всеобщее гроб гроб кладбище могила.

Я ждала истории изломанной любви и страдающих людей, а в итоге получила манифест в защиту Собора, гимн обожаемому Виктором Гюго Парижу и приделанный к этому сюжет, больше тянущий на хороший большой рассказ.

P.S. Вторая книга в этом году с отрицательной оценкой, при том, что вот как раз в этом-то романе я была уверена и все рвалась его прочесть.

«Откуда твоя коза?» - спросили Эсмеральду. «Из романа Гюго», - ответила коза, решившая, что обращаются к ней. Ожидаемые пытки гюговскими россказнями сработали не очень, так как эту душещипательную историю в настоящий момент знает каждый школьник. Одноимённый мюзикл хорошо отражает суть самого произведения – здесь тоже, в основном, пляшут и издают громкие звуки. Но, если оставить в стороне бесючих персонажей и дурацкую историю псевдолюбви, то не все так плохо. Атмосфера Парижа 15 века воссоздана хорошо и нас накрывает стенами, тенью Собора, звоном его колоколов, от которого лопаются барабанные перепонки по стопам Квазимодо.

О, прелестная Эсмеральда, у вас и грудь побольше, чем у моей предыдущей, да и вообще. Когда о нас узнают – все лопнут от зависти. Образ классической дуры скрашен огромным количеством эсмеральдострадальцев, воплями, криками и неадекватными поступками персонажей, битвами Освободителей Эсмеральды с Защитниками Эсмеральды. Одухотворенными и грубыми, мужчинами и женщинами, козлами и козами. А ей нужен танкист. Это хорошо, что Гюго наделил свою Смеральдину чем-то таким, что притягивало толпы мужиков, иначе бы в 15 веке никто из-за нее и не почесался. В 21-м и подавно.

История с детскими башмаками всегда напоминала мне что-то из Золушки. Найди парную обувь и будет тебе счастье. А ссылка Гюго на басню про ягненка, которому и отроду нет года, наводит на мысли о причастности Крылова к Великой Французской Революции. В общем, всегда – будь то окончание очередного мюзикла или последняя страница произведения, повторял одну и ту же фразу - «Как хорошо, что все они сдохли».

p.s. А в нашей стране Убежища сохранились. Государственная Дума, например

Фиолетовые книжки собрания сочинений Гюго стояли за стеклом в низеньком шкафу с полировкой. За соседней деревянной створкой висел дедушкин парадный пиджак весь в медалях, а где-то в глубине шкафа прятался кортик с гербом на рукоятке. Все это: и медали, и сутулые фотографии в серванте, бабушка c дедушкой, и запах стружки на верстаке, и фиолетовый Гюго – все это составляло простодушную московскую поэзию моего детства.

Вот тогда, когда времени еще не было, я водил пальцем по корешкам этих томиков, вдыхал их запах, но ни разу не открывал. Ни тогда, ни в школе, ни в университете. И вот почти тридцатилетним я взял в руки Гюго, «Собор Парижской Богоматери», Том 3… Ну если честно, не взял, конечно. Теперь это десятитомное собрание сослано на дачу, брошено в брюхо старого комода, и ждет, чтобы уже мой ребенок поиграл с его корешками. А я скачал роман на рутрекере в прочтении Герасимова, скинул на плеер и стал слушать в автобусах и троллейбусах, разглядывая неспешное течение рек габаритных огней, белых фар и красных стоп-сигналов, которые заливают мой город по вечерам до самой шеи.

Что до романа, то он чрезвычайно старомоден. И в то же время – жутко динамичен. За исключением нескольких длинных, как космическая ночь, лекций по архитектуре средневековья, которые надо пережить (они сконцентрированы в первой части), роман – это последовательность сенсационных происшествий с грубой склейкой. Гюго не заботится, чтобы сюжетные переходы выглядели правдоподобно. Все как в плохих сериалах. Если безнадежно влюбленный выйдет на улицу, он обязательно услышит в толпе пьянчуг, с кем сегодня встречается объект его страсти. И последует кровавая сцена. Старуха, которая больше всех ненавидит героиню, в последней сцене окажется ее матерью. И опознают они друг друга по детским башмачки. Но последует кровавая сцена. Все в таком духе. Но это не главное.

Главное, чему посвящен роман. А он посвящен похоти. Или вожделению. Или сладострастию. Называйте, как хотите. Но суть одна, все хотят Эсмеральду. Причем, отнюдь не возвышенно. Архидьякон Клод Фролло занимался мирной алхимией, возжелал Эсмеральду. Квазимодо был безобидным звонарем собора, возжелал Эсмеральду. А Эсмеральда возжелала дебила, королевского стрелка Феба де Шатопера. И все умерли от своей страсти. Похоть всех сожрала. Слепая неконтролируемая средневековая похоть, отягощенная суевериями и католицизмом. Но никто, по иронии судьбы, не смог ее удовлетворить, все умерли невинными. Кроме дебила Феба, конечно.

Только одна любовная линия в этом романе закончилась счастливо, любовь Гренгуара к козочке Джалли. К настоящей козе. Влюбленные сбежали под конец в какое-то идиллическое небытие. Вспоминается чудный монолог Роберто Бениньи из «Ночи на земле» Джармуша про овечку Лолу. Все это очень трогательно, но какой я должен сделать вывод? Не влюбляйся в красавиц? А если влюбился, то пусть это будет животное? Или, на худой конец, тыква? Здоровее будешь? Или я чего-то в романе не заметил?

Мне скажут, это романтизм. Это исторический роман. Герои бунтуют, и лучше умрут, чем смирятся с действительностью. Что, мол, рок. И, мол, гуманистический пафос… Я скажу: да, да, да. Все так. Но, в конце концов, что делать с козочками? И еще я скажу: слава Богу, что я не читал роман ни в детстве, ни в школе, ни в университете.