Очередь

- Кто последний?
- Ну я вроде бы, за мной молодой человек был, но ушел.
- А что сегодня дают?
- Тургенева вроде.
- Да что вы, какое там, Тургенева вчера давали, сегодня только Сорокин.
- Как Сорокина? Я за Чеховым стою, только что говорили - Чехов.
- Послезавтра его обещали.
- Я пойду тогда...
- Что за птица этот ваш Сорокин?
- Юморист, ха-ха.
- Писатель он, что.
- Вот вы его читали?
- Я - нет, но говорят ничего так, стоит взять.
- Я читал!
- Мужчина, а вас и не спрашивали!
- Да пусть говорит, товарищи.
- Пусть, пусть.
- Вот вы что у него читали?
- "Очередь". Симпатичная повесть, приятная.
- Роман это, молодой человек.
- Повесть.
- Да рассказ, просто растянутый, что вы как маленькие.
- Да написано же: ро-ман.
- На заборе тоже написано, а там дрова лежат!
- Ну так что этот Сорокин, как?

- Да обалдел этот ваш писатель диалоги писать: ни одного слова кроме этих разговоров!
- Да, шлака многовато. Да еще и матюгаются все. И бухают. И трахаются. Ааах да ооох. И переклички эти бесконечные, брр...
- Мань, ну ты чего, это же прием такой, чтобы читатель тоже эту тягомотность очереди почувствовал.
- А что, мы так ее мало что ли чувствуем?
- Да я уже третий час чувствую.
- Ну это что, это еще не очередь. Вот я на прошлой неделе за американским товаром стояла, вот там дааа...
- Ой, а я...
- Да прекратите трещать. Лучше скажите, все же стоит за этим писателем стоять?
- Стоит, глядишь, он что хорошее написал - потенциал-то есть.
- Ага, ага, вы же видели? Там в "Очереди" даже характеры некоторые вырисовались из голых диалогов.
- Ну так что, сложно что ли?
- А ты сам сперва бы попробовал так!
- Ребят, ну это первая Володькина работа, чего вы окрысились.
- Да какой он тебе Володька, во молодежь бесстыжая пошла. Писатель он, а значит - Владимир Георгиевич. Совесть имей.
- Бабка, а тебе-то что здесь надо? Он же современный, сама потом плеваться будешь - "бесстыдство!".
- Хамка малолетняя, не твое дело, пошто стою. Ты с мое проживи, а потом уж решай, что бесстыдство, а что - искусство.
- Сами вы хамка!
- Тише, тише, сейчас опять милиция разбираться начнет.
- А уже вмешивалась что ли?
- Да была тут драка недавно, в участок их повели.
- А чего дрались-то?
- Да один сказал, что фуфло этот ваш Сорокин.
- А другой?
- А другой не согласился. Всех призывал читать.
- Поклонник что ли?
- Так что ж, они из-за книжек дрались?
- А то.
- Уууу, интеллигенция.
- Вот вы мне лучше скажите - стоит его все-таки читать? Или послезавтра за Чеховым лучше придти?
- Назойливый какой! "Стоит - не стоит!"
- Стоит, стоит. Забавный он, с огоньком.
- И я бы еще почитал.
- А у меня его "Метель" уже есть, нравится он мне.
- Ну тогда постоим...
- Ну да, чего б не постоять, недолго уже вроде осталось.
- Ну и славно.
- Товарищи, ни у кого с собой газетки почитать нет?..

Первое прочитанное мною произведение Сорокина оказалось и первым им написанным. Не самое плохое начало знакомства. Хотя назвать "Очередь" полноценной повестью — значит, сильно польстить этому раздутому рассказу. Особенно раздутому за счёт списков фамилий во время переклички и однообразных звуков во время секса.

Ситуация очень простая, над ней не смеялся только самый ленивый шутник того времени... Да и то, наверное, даже самый ленивый смеялся. Огромная очередь стоит в магазин за неизвестно чем. Тут маленький налёт спойлеров: предмет вожделения очереди постоянно изменяется и так и не станет определённым. То у него подошвы, то подкладка, то подстёжка, то лакированная поверхность и стеклянные дверцы, то замша, то кожа, то вообще что-то съедобное. Этот момент довольно удачный. Второй удачный момент – представление реплик народа из очереди сплошным потоком, без деления на лиц, хотя некоторые лица в конце концов выделяются в отдельные истории. Действительно, а зачем там кого-то выделять дополнительно, если очередь всех равняет под одну гребёнку? Мельком появляется, кажется, и сам Сорокин, хотя может, что это другой писатель. А вот перекличка, секс и прочие удлиннения... Ну, конечно, приём интересный, но быстро надоедает. Для того, чтобы создать ритм (бесконечный, безысходный, гротескный) — слишком много, хватило бы и половины, а то и трети. Да и финал какой-то смазанный, как будто сейчас просвистит чувак из "Ералаша" и все должны засмеяться.

Ситуации в очереди могли бы показаться парадоксальными тому, что сам в очередях никогда не стоял. Остаться ночевать, писать номерки на ладонях ("Тысяча двести сорок девять!"), выйти покушать, набухаться и проспаться, познакомиться с кем-то, занять денег, отдать деньги, всей очередью метнуться за квасом и опять захлестнуть петлю обратно, попасть под дождь, вытоптать дворик... Очередь — это особая подреальность. Ничего хорошего в ней нет, дети в ней, конечно, не рождаются, взрослые не вырастают, но события движутся так, как будто и рождаются, и вырастают. Вечная и нерушимая единая очередь за фиг пойми чем. Куцеватая метафора жизни, но в те времена потребительского крзиса — что поделать? Счастье виделось тем самым замшевым-кожаным-серо-голубым со стеклянными дверцами и чтобы из Югославии. А чтобы добыть счастье, нужно отстоять очередь, устать, поспать, набухаться и далее по списку.

Но вот видно сквозь строчки, что автор этой своей необычной формой очень гордится, чуть ли не упивается, вертит её так и сяк и чуть ли не целует в восхищении собой. Я так думаю абсолютно без предвзятого отношения к автору, действительно так показалось. Вроде как: "Ух, как я могу! А ещё вот так! Ах, какой молодец! Как закрутил!"

Товарищи, кто последний?

Это первый изданный роман Сорокина (1983). По воспоминаниям писателя он напечатал его за месяц на машинке с западающими буквами. Всё это происходило на даче за столом под сиренью. А подвигло его написать книгу – очередь за кухонными гарнитурами на Ленинском проспекте, в которой Сорокин однажды стоял. Часть диалогов в романе взята из жизни и вообще, диалоги – это единственное, что в нём есть. Поэтому «Очередь» больше похожа на пьесу, чем на что-то другое.

Странная эта штука – сорокинская очередь, и покинуть её я не можешь, так как стоишь второй день, и стоять, уже сил нет. По атмосфере – чистый «Кафка». Изначально думал, что это аллегория на советскую жизнь или просто на жизнь. Человек подходит к очереди, занимает место, а потом мелкими шагами передвигается навстречу неизвестности. Люди, которые находятся рядом, становятся почти родными, а чем всё это кончится – неизвестно. И только потом мне объяснили, что в столицах действительно раньше стояли за дефицитными или импортными вещами так, как описано в книге – по несколько дней с записью в тетрадке и ночными, утренними перекличками.

Благодаря книге я понял, что люди (или общество) не меняется. В магазинах и на рынках сегодня можно услышать те же диалоги, что описывает Сорокин. Прошло сорок лет, а люди те же, недовольство то же. Бурчание, что раньше жили лучше, были добрее, что при Сталине был порядок, а сейчас одно воровство – остается. И это 1983 год, но люди недовольны тем же самым, что и сейчас. Хотя некоторые сегодня вспоминают о тех годах, как о какой-то невероятной идеалистической жизни.

Книга Сорокина как срез эпохи. В ней на передний план выходит советское общество. И глядя на этот срез, можно понять, что происходило в стране в то время, как люди жили, о чём они переживали. А по их желаниям можно определить, что советскому человеку больше всего не хватало. Судя по книге, хороших импортных вещей. Ибо любой несоветский продукт: югославский, американский, турецкий, априори считался лучше, чем отечественный.

С творчеством Сорокина я знакомлюсь впервые и могу сказать, что этот опыт вполне себе не плохой. Не скажу, что это подойдёт всем, но жизнь «Очередь» очень хорошо освещает. Мне никогда не приходилось наблюдать это явление, но дедушка говорит, что примерно так оно всё и было. Очередь представлена как своеобразный организм и олицетворение человеческой сущности.

Читать было действительно забавно. Каждый, кто стоит в этой очереди, даже примерно не представляет, зачем и с какой целью он стоит, и нужно ли ему это вообще. Стоят женщины с детьми, семейные парочки, молодые студенты, пожилые. А вдруг что-то хорошее дают и это нужно? Да даже если и не нужно, то всё равно куда-нибудь можно будет пристроить. Здесь расстаются и создают семьи, своего рода свидание вслепую или клуб по интересам. Все тут шутят, обсуждают последние сплетни, решают кроссворды, готовятся к экзаменам, а так же выпивают. Очередь то уменьшается, то снова растёт, занимая улицы и дворы и, кажется, что финала у неё не будет. Всем это не нравится, но зато дома есть что обсудить, да-да то самое стояние в очереди.

Очень интересно, не приукрашено, хорошо показывает атмосферу прошлого. Поэтому если вы хотите поностальгировать, или просто узнать об этом явлении, советую прочитать.

Вас тут не стояло!

*уй, **зда, напильники! Звездочки на случай, если нас читают дети. Хотя, это Сорокин, а значит, детям, беременным женщинам и впечатлительным дамочкам, падающим в обморок от слова «член» тут делать нечего.

«Очередь» — первая опубликованная книга Сорокина. Написанный в 1983 году, впервые роман увидел свет в 1985, благодаря парижскому издательству «Синтаксис». В России же впервые опубликован в журнале «Искусство кино» в 1992.

«Очередь» — роман-зарисовка в жанре реплик и диалогов в очереди. В 1970-1980 годах очереди, в которых стояли от нескольких десятков до нескольких тысяч человек, были повседневным явлением. Очередь за фирменными джинсами, кожаными куртками, дубленками, женскими сапогами, редкими книгами, билетами в престижный театр или на иностранный фильм могла стоять сутками и даже несколькими. В таком случае каждый участник получал номер, и через определенное время проводились переклички, для чего выбирались ответственные от числа стоящих. Те, кто пропускал перекличку, вычеркивались из списка (У Сорокина перекличка дается дважды — ночная с номерами и дневная — пофамильная, все это занимает в тексте романа целых 35 страниц!).

В этом бесконечном разговоре едва знакомых людей, действительно, портрет эпохи, как бы глупо, штампованно и пафосно это не звучало. Здесь и цены, и спорт, и международная политика, и обсуждение приезжих, и споры о поэтах...

Не обошлось тут и без секса со стонами и междометиями страниц на 8. И без крепких слов тоже никак нельзя — а как вы хотели, это вам не это, не сегодняшний день, когда вы вон в «Ашан» пошли и все купили (если вам есть на что, конечно), это суровый Советский Союз, когда в очереди можно было родиться и умереть.

Для меня Сорокин уже по умолчанию крут. Готова петь дифирамбы и рукоплескать в любое время суток. И хоть конкретно этот роман не стал любимым у автора, свою порцию читательского кайфа я получила.

Случайная цитата:

— В «Юности» печатался, кажется. А потом вышел отдельной книжкой.
— Интересный?
— Да. Нормальный такой детективчик.
— А ты «Выстрел в спину»; не читал?
— Не-а.
— Тоже ничего. Про убийство. Там друг его убил.