Кен Кизи – автор одной из наиболее знаковых книг XX века «Над кукушкиным гнездом» и психоделический гуру. «Когда явились ангелы» – это своего рода дневник путешествия из патриархальной глубинки к манящим огням мегаполиса и обратно, это квинтэссенция размышлений о страхе смерти и хаоса, преследовавшем человечество во все времена и олицетворенном зловещим призраком энтропии, это исповедь человека, прошедшего сквозь психоделический экстаз и наблюдающего разочарование в бунтарских идеалах 60-х.
Книга публикуется в новом переводе.
Очень своеобразная книга. Под словом своеобразная здесь стоит подразумевать стремная. Наркоманы, вытрезвители, сомнительные товарищи, рваный бессистемный стиль повествования и прочий бедлам. Кизи широко распахивает самую зловонную клоаку общества и выплескивает её неприглядное содержимое на читателя.
Обсаженные чем угодно, начиная с веселящего газа с псилоцибиновыми грибочками и кончая тяжёлой артиллерией, герои рассказов колесят по самым захолустным дырам Штатов и Мексики, встречая на своём пути таких же обдолбанных попутчиков. Диалоги и фабула повествования сами понимаете, на уровне чукчи под мескалином.
После "Кукушкиного гнезда" я бралась за этот сборник с трепещущим воодушевлением, но этот скомканный кусок полуафтобиографичного делирия (сам Кен Кизи плотно сидел на ЛСД, к слову говоря) отбил всякое желание продолжать знакомство с автором.
Очень своеобразная книга. Под словом своеобразная здесь стоит подразумевать стремная. Наркоманы, вытрезвители, сомнительные товарищи, рваный бессистемный стиль повествования и прочий бедлам. Кизи широко распахивает самую зловонную клоаку общества и выплескивает её неприглядное содержимое на читателя.
Обсаженные чем угодно, начиная с веселящего газа с псилоцибиновыми грибочками и кончая тяжёлой артиллерией, герои рассказов колесят по самым захолустным дырам Штатов и Мексики, встречая на своём пути таких же обдолбанных попутчиков. Диалоги и фабула повествования сами понимаете, на уровне чукчи под мескалином.
После "Кукушкиного гнезда" я бралась за этот сборник с трепещущим воодушевлением, но этот скомканный кусок полуафтобиографичного делирия (сам Кен Кизи плотно сидел на ЛСД, к слову говоря) отбил всякое желание продолжать знакомство с автором.
Этой книгой я завершаю свой флэшмоб "Дайте две!", а заодно и книжный год.
Некоторые рассказы понравились, заставили улыбнуться, задуматься; некоторые прошли мимо, а какие-то не понравились. Вообще, стоит сказать, что это достаточно занятный сборник рассказов.
Но у него есть один существенный минус - ПЕРЕВОД!
Переводчицу Марию Ланину убить мало! В первых рассказах мне надо было некоторые предложения раза по 3-4 перечитать, чтобы понять, о чём идёт речь (глаголы по времени не согласуются вообще >__
Какая странная интересная жизнь! И странные же там люди: наркоманы, бродяги, весёлые проказники и прочие Ангелы ада! Начинаются рассказы со степенной жизни с женой и детьми на ферме, прям пособие по уходу за животными, но у Кизи не то что про коров интересно читать – по 800 страниц про моряков на Аляске и лесорубов с тонкостями их работы были восторженно прочитаны за пару вечеров.
О, как же я люблю Кизи, стараюсь редко его читать, а то слишком мало книг, слишком скоро ничего не останется. Даже несмотря на то, что рассказы короткие, а я часто отвлекалась, книга поглотила меня. Я почти рыдала и жила в том дне, когда убили Леннона. Я была рядом на дне рождения бабушки. И котёнок… В Египте, кстати, мне не понравилось. А вот доктора я бы ещё разок повидала. Психбольницы и ангелы (да-да, те самые!), улицы Каира и деревни Китая – про что бы он ни писал, всегда получится интересно. Даже несмотря на 690 страниц, к которым прилагается 262 примечания - аж 10% от книги!
Правда, книга не про Кизи, а про какого-то Девлина Дерби, но без одного из 262 примечаний тут не обошлось:
Девлин Дебри – от «Devil in debris», «Дьявол в завале», альтер-эго Кена Кизи.
Сначала не могла выбрать между старым изданием и более обычным переводом «Демоны Максвелла», потом решила, что этот текст, со сленгом, хоть его и сложнее воспринимать, но будет ближе к оригиналу.
Ещё у меня в последние пару недель появилось новое увлечение, поэтому остальным интересам пришлось потесниться, времени на чтение стало очень мало.
Я не знаю, сколько в его творчестве ЛСД, но, думаю, не без него. Интересно, а получится ли найти ещё одного Кизи, если взять кучу писак и кормить их разными препаратами? Думаю, нет. А очень жаль.
На обложке крупным шрифтом стоит пометка "Содержит нецензурную брань". Жалко, что нет приписки — порой полная бессмыслица.
Наркотический бред и сопровождающая его жизнь без купюр. Серьезно, мат это самое меньшее что может тут цеплять глаз. А вот то, что фразы периодически приходится перечитывать в поисках смысла — это уже напрягает.
Самыми осознанными, запомнившимися и даже понравившимися на фоне остальных стали рассказы переведённые В. Голышевым. Причём я поняла это на последней странице, смотря на содержание. Хотя не знала, что переводчиков четверо. Так что для меня препятствием к пониманию служил не только сам текст, щедро сдобренный ЛСД, но и перевод.
Я очень люблю роман "Над кукушкиным гнездом". И мне жаль, что эту книгу я не могу оценить положительно.
Эй! О чем эта книга? Нет, правда, о чем? А еще важнее - зачем? Зачем человеку, написавшему парочку не самых паршивых романов, было писать этот крайне паршивый, слабый, неинтересный сборник рассказов? Так сильно хотелось поведать, каков Кен Кизи на самом деле? А надо ли было это читателю, уважающему его за его романы, знать, что на самом деле он лысоватый наркоша-фермер? Мне это точно было не нужно. И потому крайне жалею, что взялась за эту книгу, так как ожидания (Кизи!) и реальность (зачем?) совершенно разошлись, превратившись в гнусное разочарование.
Несколько выделяется на общем фоне и держит в напряжении разве что рассказ о китайском бегуне Яне. И один из его плюсов - в нем мало автора. Но одним рассказом всю книгу не вытянешь. А жаль.
В Пекине герои не обязательно финишируют первыми.
Он прыжками побежал по узкой глинистой дорожке на восток, к деревне, радуясь, что вернулся к родным полям. Дворники улыбались Яну. Колхозники махали ему руками. Видимо, тут и крылась вся разница: в Пекине никто на улицах не улыбался, никто не здоровался. Люди шли мимо людей, глядели перед собой и избегали смотреть на других. Видимо, это разница между сельской и городской жизнью, а не между правительствами, народами или расами. Наверное, есть только два народа – город и село.
Если Кочегар уходит, то и остальные уходят – от штурмана до помощника сфинктера.
Иметь пять тысяч и остаться с песо.
Лишиться славы и отбросы жрать, -
Хотел бы знать - за коим бесом
Решил я наркоманом стать.Вчера ещё - талант великий,
С которым встрече каждый рад,
Сегодня - беженец безликий,
Он же - Облезлый Галаад.Не заржавел ли меч, о рыцарь?
Беги, пока хватает сил,
От двух держав тебе не скрыться,
Каким бы ловким ты не слыл.
Есть что-то вневременное и общечеловеческое в облике фермера, обозревающего погубленный урожай. Его фигура могла бы быть иероглифом, символом, нацарапанным на клочке папируса и содержащим бессмертное определение бесплодного отчаяния - "Облом".("В поисках тайной пирамиды: 1. Сафари - это хорошо")