Новое дело. Дружественный сектор, обмен опытом по программе защиты свидетелей. Это с одной стороны, а с другой… исчезающие бесследно туристы и вольные как главный объект подозрений. Но что тогда стоит за интересом главы мегакорпорации, чьи лаборатории находятся на одной из планет Приама, к скромной журналистке? И почему большинство пропавших – отличающиеся отменным здоровьем мужчины? Элизабет Мирайя – маршал службы Маршалов Союза – не поверила в кажущуюся простоту дела и оказалась права. Ей и...
Не о том он думал, не о том…
Усмехнулся сам над собой. А о чём думать?! Как она вчера…
Вот об этом точно лучше было не вспоминать. Шторм представлял, что скажет Таласки, когда узнает. Впрочем, скажет он вряд ли… ржать будет, а потом припоминать при каждом удобном случае.
И ведь было что…
– Пить что будешь?
Стол накрывала на кухне, по-семейному.
– А что у тебя есть? – раздалось уже с порога.
Невольно оглянувшись, застыла. С голым торсом брательник выглядел сногшибательно.
Заметив мой взгляд, Ярусь, проворчал вроде как удручённо:
– Мужика тебе надо, нормального. Чтобы на своих не заглядывалась.
– Так уже, – ляпнула я, только после этого сообразив, что попалась, как малолетка.
– Очень интересно, – протянул Ярусь, устраиваясь удобнее у косяка. Монументально так… Типа, композиция: я и… стена рядом.
Юмор у меня получался специфический. Кажется, всем участникам будущего отбора стоило начинать бояться.
– Ну, вот… – усмехнулся Шаевский, нежно вытирая предательскую слезу, – и как ты ему покажешься теперь в таком виде?
– Кому? – насторожилась я. Кажется, мысль о переборе с сюрпризами была несвоевременной.
– Ему, – кивнул мне за спину Виктор, заставляя обернуться. – Только не отталкивай его… хотя бы ради меня.
– Что с нами будет?
Тот ухмыльнулся.
– Считаешь меня провидцем?
– Что ты?! – отозвалась я в том же язвительном тоне. – Всего лишь предполагаю наличие у тебя тесных связей с небесной канцелярией.
Шторм обиженно вздохнул и покосился куда-то в сторону… Явно был занят, да так, что расписаны не минуты, а секунды. Но ведь сидит, беседует, словно никуда не торопится…
Рука Ханри властно легла на плечо.
Я вздрогнула… Рабыня, мне простительно. К тому же, его предупреждение касалось только сына…
– Ты правильно себя ведёшь… – Хрипло, с надрывом…
Собственное тело подвело, я непроизвольно напряглась, чувствуя, как его ладонь поднимается выше. По шее, задевая мочку уха, к виску…
Я знала, на что шла, но…
Ненавижу…
Пальцы Ханри больно сжали волосы, потянули, заставляя отктнуть голову назад.
Если на его лице и были следы страсти, то не той, о которой я могла подумать.
– Продолжишь так и дальше, я подумаю, чтобы сохранить вам обоим жизнь…
Он отпустил меня резко, заставив настолько глубоко ощутить собственную беспомощность, что я практически забыла и о том, что была способна избавить Ханри от проблем с его существованием, и о том, что мне достаточно дать код три тройки, как Ровер, забыв обо всех договорённостях, окажется рядом. Шеф продолжал оставаться тем, в ком я ни на мгновение не сомневалась.
Я сидела за столом – «прямо семейный ужин» – и старалась не встречаться с ничего не выражающим взглядом Санни.
Ханри тогда сказал: «Каждый раз, когда сын произнесёт: «Плохая», с твоим мужем произойдёт то же, что и сейчас!»
А на экране, который появился в воздухе, Виктор вздрагивал на острых камнях, слепо пытаясь до чего-то дотянуться.
Я знала, что так и будет, но знать и видеть своими глазами – разные вещи. Боль становится твоей.
Как сказал тогда Шторм: «Есть два принципа, которые оправдывают нас перед потомками: мы своих не бросаем и… тому, кто поднимет на кого-то из наших руку, больше уже ничего не поднимет!»
– Узнаю крошку Элизабет! – расхохотался Валесантери, как только за Куиши закрылась огромная стеклянная дверь дома. – Стоило ей появиться на Приаме, как размеренная и добропорядочная жизнь шейханата растаяла без следа.
Я бросила взгляд на стоявшего у лестницы Виктора, прищурилась, пытаясь предугадать его возможную реакцию. Понадеявшись, что он поймёт меня правильно, в два шага оказалась рядом с Горевски и… залепила ему звонкую пощёчину.
Валесантери потёр тут же заалевшую щёку ладонью, шмыгнув носом, уточнил:
– Это за меня и за Шторма, или мы будем получать по отдельности?
Его взгляд был таким… невинным, что мне только и оставалось, как вздохнуть и развести руками.
– Только тебе и только за то, что исчез не попрощавшись! – буркнула чуть слышно и отошла в сторону. Чтобы не повторить.
Валесантери суть моего манёвра разгадал. Переглянулся с Шаевским – тот тоже оказался догадливым.
Смеялись все трое. Почему бы не расслабиться, пока была такая возможность.
– Будешь вести себя прилично, поделюсь добытыми сведениями, – усмехнулась я, ощущая, как просыпается затюканный проблемами последних четырёх месяцев азарт.
– На сделку с тобой не пойду! – ворчливо протянул полковник и подмигнул Орлову. Тот ещё при наших разговорах не присутствовал.
– И как тебя только в конторе держат?! – разочарованно выдала я и демонстративно бросила взгляд на его табло. У него близилась полночь, у меня… дело шло к утру. – И это тот самый знаменитый полковник Шторм…
– Я не ошибаюсь, – Орлов подошёл к столу, за которым сидел Слава, улыбнулся мне – ответила кивком, – или тебя только что пытались развести?
– И именно о ней ты говорил: невинное дитя…
Генерал добродушно улыбнулся.
Лазовски об этом точно знать не стоило. Дети, а не маршалы.
Шаевскому показалось мало.
– Отдай! – грозно прорычал он, плотоядно нацеливаясь на мою обувь и протягивая к ним руки.
Это была уже наглость!
– Не отдам, – взвизгнула я, дрыгая ногами.
Не задела лишь благодаря его молниеносной реакции. Подведи она, ходил бы с располосованной каблуком физиономией.
– Моё! – вновь двинулся Шаевский на меня.
– Подавись! – всхлипнула я, стянула туфлю и, задыхаясь от смеха, бросила в Виктора.
Поймал, прижал к себе, уркнул от удовольствия.
Я – согнулась, уже почти плача.
Если Шаевский хотел отвлечь меня от воспоминаний о Ханри, ему это удалось.
–Антидот капсулированный,рассчитан не только на алкоголь,но и на химию.Держит восемь часов,при слабом опьянении нейтрализует без побочных эффектов,так что пару коктейлей ты себе можешь позволить без проблем
Пришлось перебить,воспоминания о том как мы надрались с погибшим на Зерхане Иштваном Руми,были ещё достаточно свежи:
–Как скажешь…мамочка!
Вместо того чтобы меня одёрнуть,тот неожиданно расхохотался.Попыталась «поймать» ассоциацию–не смогла.Но выглядело настолько заразительно,что невольно заулыбалась и я
Результат Шаевского не впечатлил.Сквозь смех прорыдал:
–Мамочка у нас с тобой теперь одна–Ровер.Ещё бы узнать,с кем нагулял таких отморозков?
Тут уже не выдержала и я.Сначала кхыкала,пытаясь проглотить рвущиеся из груди стоны,потом буквально упала на Виктора,надеясь,что он удержит,а не рухнет на пол вместе со мной
–Со Славой!Штормом!Больше не с кем!
Оставалось надеяться,что сам виновник веселья никогда не узнает о связи,которую мы ему приписали
– Отдай! – грозно прорычал он, плотоядно нацеливаясь на мою обувь и протягивая к ним руки.
Это была уже наглость!
– Не отдам, – взвизгнула я, дрыгая ногами.
Не задела лишь благодаря его молниеносной реакции. Подведи она, ходил бы с располосованной каблуком физиономией.
– Мое! – вновь двинулся Шаевский на меня.
– Подавись! – всхлипнула я, стянула туфлю и, задыхаясь от смеха, бросила в Виктора.
Поймал, прижал к себе, уркнул от удовольствия.