Неизвестным для меня способом

В любых непонятных обстоятельствах требуй себе свое море. И море придёт. (с)

Я хочу рассказать про себя. Я – меч, у меня нет имени, я никогда не испытываю голода, я не притворяюсь ничем иным, я не прихожу к человеку, за мной надо идти самому. Мне все равно, чем закончатся ваши битвы, но не потому, что мне нет до вас дела, просто я знаю, что взять меня в руки – и есть победить.

Ждала этот сборник с лета, купила в первые минуты продаж на Литресе (памятка: не забыть однажды купить в бумаге).
Хотела записывать короткий отзыв на каждый рассказ из сборника, даже начала, но почти сразу поняла, что эта натужная структурированная писанина разрушает тайную магию нашего с Фраем общения. И бросила эту затею. И уже ничто не мешало мне призвать своё спасительное море Фраевского текста и плыть до боли и сладостной усталости в мышцах, и нырять в глубину, и качаться на волнах.

Читать этот сборник - всё равно что столкнуться в городе с лучшим другом, когда встреча не планировалась. Увидеть его в толпе, и вдруг, в один миг, осознать, как этот человек прочно и нерушимо часть твоего мира, как без этой вот улыбки жизнь была бы другой и ты - другим. Смотреть, как подходит, махать рукой, знать, что пять минут поговорим и разбежимся, понимать, что не расстанемся никогда. Любить совершенно непроизвольно, всем собой. Любоваться.

Читая, с удовольствием выделяла для себя любимые Фраевские темы, для которых он вновь находит новые слова. Возвращение Домой и возвращение к себе. Дело, которое изменяет этот мир. Тоска по неведомому, далёкому, проходящему по краешку снов - невыносимая и целительная тоска. Страхи и их маски. Потеря, жизнь и смерть и то, что смерти нет, смерть условна, смерть есть но она не та, за кого мы её принимаем. И тема близнецов, вынувшая мне душу в последнем рассказе седьмого тома "Сказок старого Вильнюса", спасибо, Мастер, что развиваете её, аааа, чёрт, как больно и хорошо ты придумал, пиши ещё.

У Фрая даже некоторая доля сюрреализма, направления, которое у других авторов я не воспринимаю и не люблю, здесь мной читается легко и с благодарностью.

Фрай умеет.
И Фрай это по-прежнему очень личное. Самый личный и родной автор во всей литературе всех времён и народов.

Оказалось, черная тоска радости не помеха. Скорее даже, наоборот, помощник. Как минимум выгодный фон, на котором радость сияет ярче, становится величайшей ценностью, а не просто одной из приятных эмоций.

И да, вот ещё что скажу.
Сборник довольно, как бы это сказать, светлый (хотя странно писать такое о Фрае, конечно). В духе ранних "Сказок Старого Вильнюса". Особенно на контрасте после первого тома "Тяжёлого света Куртейна", тоже родного, просто гораздо более тёмного и тяжёлого, как мне кажется.

...Больше хотела написать.
В том числе и как хотела себе умения плакать над книгами, чтобы выплеснуть из себя всё, что всколыхнул во мне предпоследний в сборнике рассказ про оркестр... Нет, они там все отличные, все вспоминаю, всюду памятью возвращаюсь.
Но тут Фрай разом написал о музыке, жизни и смерти так, что захотелось... не знаю даже что. Стать морем. Солёным от пережитых утрат, и бескрайним от любви - к жизни, к живым, к ушедшим, ко всем, без кого бы я этим морем не стала.
А ещё ужасно хочется воспринимать музыку и живопись так, как умеют это делать Фрай и его герои. Я так не умею, но вдруг отрастёт у меня ещё эта сверхспособность?

...Можно долго говорить об этом сборнике, да что-то у меня вновь ощущение, что слова не передают.
... Начинать с него знакомство с автором - можно. Прямых завязок с другими циклами Фрая тут нет.

Ладно, – думаю я. – Пока ты уверен, что жив, ты жив, пока ты делаешь дело, ты делаешь дело. Пока ты помнишь, что смерти нет, ее нет. Тем более, что ее действительно нет, мне ли об этом не знать.

Восьмерка мечей(присмотритесь к обложке) это карта связанности и беспокойства. Порой опечатанность является лишь условностью, но именно условность может делать нас беззащитными. И наверное именно такой я взяла в руки эту книгу — опустошённой и беспокойной.
Но аннотация не врет, некоторые Сундуки вполне себе могут исчезать. Особенно если правильно себя на это настроить.
Что я могу сказать про рассказы? Разве что, что они прекрасны. Все разные и у всех легкий одинаковый привкус. Такой важный привкус, возвращающий вкус к жизни. И, как и всегда — неизвестным для меня способом. Потому что я не знаю почему мне так хорошо от книг автора, но отрицать вытаскивание всяких тайных струнок из души я не могу. И этот раз не исключение.
А ещё я теперь хочу почитать Хармса. Думаю мы ним подружимся

В любых непонятных обстоятельствах требуй себе своё море. И море придёт.

Фрай для меня всегда получается своеобразной точкой отсчета. По сути, рассказы-то не меняются: они такие же сказочные, где-то невероятные, где-то совершенно бытовые, и настроение сохраняется из сборника в сборник. Это не плохо, а для меня — даже хорошо, потому что любовь к Фраю так же стабильна, но все-таки каждый раз как маленькое испытание.

А сможешь ли ты туда вернуться? Сможешь ли поймать вот это дурашливое настроение, да так, чтобы оно неумолимо переползло в жизнь? В этот раз получилось. Настолько, что захотелось срочно гулять, радоваться жизни и всячески воспевать самые разные штуки, несмотря на фоновую тревожность и все несоверенства мира.

Я почему-то думала, что эта книга — одна из серии про Ехо, которую я (возможно, зря) не читаю, но оказалось, что здесь целый сборник новеньких рассказов. Но это не мешает сборнику быть бесстыдно узнаваемым: излюбленные авторские темы здесь возвращаются рефреном. Это чудеса в повседневной жизни, понятие дома, дружбы и любви (далеко не только романтической), доля мистики (ровно такая, чтоб не тошнило от переизбытка), умело вплетенная в нашу с вами реальность. Настолько, что после чтения почти не сомневаешься в существовании где-то там сказочных городов и домов, которые стоят во всех городах сразу.

Фрай — это сплошное "А почему бы и нет?". В хорошем смысле. Хотя для меня в этом сборнике были рассказы более сильные и те, что смотрелись послабее (за это варварски снимаю аж половину звезды), но сам сборник — ну точно возвращение домой после долгого перерыва. Замечательная передышка посреди всего.

Пока ты помнишь, что смерти нет, ее нет. Тем более, что ее действительно нет, мне ли об этом не знать.

Книгу прочла в три «захода» и с большими промежутками. В очередной раз убедилась, что книги Фрая в неудачное время - это пытка. Потому что тебе эмоционально надо, а физически в тебя не лезет.

Первую половину читала почти дважды, за исключением одного рассказа, который хорошо помнила, и двух, которые прочлись в третьем. И все это время хотела уже снизить сборнику половинку балла, да сформулировать, за что никак не получалось. Но потом случился волшебный «поворот за угол», и рассказы легли передо мной дорогой-тропинкой, знай себе беги радостно и вприпрыжку, или иди задумчиво с улыбкой. И сразу сформулировалось вот то «за что»: это был все тот же любимый Фрай, но мне упорно надо было «того же, но другими словами». Хотя даже так неуклюже и неточно, но уж как есть.

Самый пронзительный и горький рассказ был про бирдекели: у Фрая рассказы про смерть получаются всегда такими невыносимыми и при этом пронзительно ясными после. Самым тёплым был «И начал с кота» - долго ещё улыбалась после него, и сейчас вспоминаю с улыбкой. Самым «практически правильным» - про голодных духов.
А после истории про Вацлава ужасно захотелось к Тони Куртейну...

В-общем, я не смогла-таки поставить эти минус пол балла. Потому что Фрай для меня уже не как книга, а скорее как живая и отдельная часть моего существа, которую принимаешь как есть, со всеми «да» и «нет», просто потому, что любишь.

Рассеивать сундуки

Мне кажется, что в течение энного количества лет Фраю гораздо лучше удаются рассказы, чем романы (при всей моей любви к сэру Максу). Так вот, этот сборник откровенно удачный. Он, и правда, рассеивает сундуки и побеждает смерть, тоску, страхи и прочие прелести человеческого и/или  околочеловеческого существования неизвестным мне способом. То есть именно таким, каким это делает Макс Фрай всегда, - закручивая в сказочном хороводе, уводя в неизвестные переулки давно знакомого города, подсовывая волшебные блокноты и выставки современного искусства в комплекте с новыми судьбами, даря надежду на то, что несбывшееся все еще может сбыться, стоит только пересечь зелёную черту, свернуть с привычной дороги, написать на стене какую-нибудь фигню, повинуясь внезапно у порыву. Вот, кстати, пожалуй, главный момент рецепта победы неизвестным способом - повиноваться внезапным порывам.