История взросления девушки Яси, описанная Виктором Мартиновичем, подкупает сочетанием простого человеческого сочувствия героине романа и жесткого, трезвого взгляда на реальность, в которую ей приходится окунуться. Действие разворачивается в Минске, Москве, Вильнюсе, в элитном поселке и заштатном районном городке. Проблемы наваливаются, кажется, все против Яси — и родной отец, и государство, и друзья… Но она выстоит, справится. Потому что с детства запомнит урок то ли лунной географии, то ли житейской мудрости: чтобы добраться до Озера Радости, нужно сесть в лодку и плыть — подальше от Озера Сновидений и Моря Спокойствия…
Оценивая творческую манеру Виктора Мартиновича, американцы отмечают его «интеллект и едкое остроумие» (Publishers Weekly, США). На другом берегу Атлантики считают, что «Виктор Мартинович — настоящая находка для европейской литературы» (Радио WDR 3, Германия). Наверняка и наш читатель проникнется симпатией к «новой Скарлетт О'Хара» — она этого заслуживает.
Такая вот… Скарлет о`Хара
Представьте себе Скарлет о`Хару, живущую в современной Белоруссии. Скарлетт – потому, что главную героиню Янину в аннотации сравнивают именно с ней. Что бы сделала Скарлетт? Для начала вписалась бы в общество. Нравилось или не нравилось бы ей это общество – неважно. Она не была в восторге ни от роли девочки-припевочки, ни от роли единственного мужика-кормильца, ни от роли примерной жены при нелюбимом муже. Но ничего – со всеми справлялась. Затем сообразила бы, где реализовать свои сильные стороны. Ну и – ПРОФИТ.
Что вместо этого делает Янина?
Обстановочка.
Вполне себе стабильная обстановочка. Ни тебе войны, ни тебе социальных потрясений, даже 90-е Янина (Яся) провела под крылышком богатого папы, пусть и не любящего, пусть во флигеле, но рапирой швейцарский сыр покрошить вполне могла (Не знаю, что было в тот период в Белоруссии, а в России тогда во многих семьях не было хлеба). Да, ни отец, ни тётя Таня её не любили. Но при этом девочку ни разу не ударили, не гоняли, как последнюю падчерицу, не отказывались содержать и обеспечивали едой и услугами домработницы. Да, норовили сбагрить подальше. И при этом пропихнули её, абсолютно здоровую - в санаторий для астматиков (пытавшегося возмутиться таким положением дел главврача автор выставляет злодеем), и абсолютно неподготовленную – в вуз на повышенную стипендию. Правда, по окончании учёбы Яся сплавляется на практику в Малмыги, которые для автора – олицетворение всея Белоруссии и по совместительству филиал ада. Жить там так, как живёт основное население страны.
Эти страшные Малмыги.
Если вы думаете, что в Малмыгах Ясю кто-то избивал, обижал или унижал, вы ошибетесь. Садизм был куда изощрённей: ей дали работу библиотекарем и комнату в общежитии, а приветливая соседка помогла обустроиться. Вокруг, разумеется, творились такие ужасы, каковые не приходили в голову и Стивену Кингу:
— Как же вы мне все дороги! Дубоголовые некрофилы! Зомби из прошлого! Живущая в вечном «Артеке» армия Урфина Джюса! Юнцы, говорящие языком пленумов ЦК! Комиссии по распределению! Трудовые книжки! План по инвестициям! «Властелин села»! Молодой специалист! Подвиг народа! Немецко-фашистские захватчики!
Ясю колотит от злости… Но из девушки изливается, кажется, все накопленное за последние месяцы:
— Шашлычок под коньячок! Шампанское с помидорами! Кредит на телевизор! Стеклопакет на кухне! Программа развития села! Агрогородки! «Самые богатые и влиятельные»! Социальное молоко! Контрольная закупка!
Только не спрашивайте, что плохого в трудовых книжках и выбивании денег из федерального бюджета на развитие области. Или хотя бы в стеклопакете и телевизоре. Или в словах о «стажах», «ставках» и «идеологиях», которые перед своим трудоустройством слышит героиня, впадая в культурный шок: «взрослые энергичные люди с горящими глазами осознанно натягивают на себя именно эту лексику, осязаемо наслаждаясь произнесением выуженных из нафталиновой коробочки с Лениным слов». И почему нормальному человеку не должен быть важен стаж, учитываемый при выходе на пенсию, и ставки, от которых зависит размер зарплаты.
Главное, проникнитесь страданиями главной героини, вынужденной выходить на работу к девяти утра и вращаться в кругу обывателей, поедающих оливье и пельмени и читающих газету «Жизнь». Сама же она, как более возвышенная, пьёт генмайч и читает книжки про Муми-тролля, хотя чем это более интеллектуально, не понимаю.
Разумеется, ехать из столицы в неведомые гребеня стремновато (чему, собственно, автор возмущается вместе с героиней: «Ценителя драм энд бэйса, способного отличить ритм на 140 ударов в минуту от ритма на 170, делают на два года пропагандистом здорового образа жизни в деревне Верхутино»). С другой стороны – за этот период приобретается стаж и опыт. Если судить по биографии Янины, то, не выдержав каторги Малмыг и сбежав оттуда до окончания практики, она устраивалась:
• на телевидение – подносить микрофон за смешную зарплату, которой ей тупо не хватало на еду, при том что за проживание она не платила;
• «светлячком» в московском ночном клубе – служить «жилеткой», куда могут выплакаться пьяные клиенты, и одновременно трахаться с владельцем этого клуба;
• донором (в Литве), где ей так и не заплатили, поскольку кровь не подошла по противопоказаниям (обнаружили беременность) – но десятую часть крови таки взяли;
• продавцом на полулегальную точку без туалета и, видимо, соцпакета – и одновременно бесплатно работать за сменщицу, потому, что сменщица трахается с владельцем точки.
Естественно, самовольного ухода с практики государство героине не прощает и накладывает на неё санкции...
Портрет государства
Государство наплевало героине в душу, не успела та окончить журналистский факультет. Собиралась, понимаете ли, «жалеть тех, кого больше некому жалеть. И… защищать их». А население в её защите вообще не нуждается:
каждый обездоленный вокруг успел купить себе старое немецкое корыто, поставить стеклопакеты на кухне и отложить на летний отпуск в Анталии.
Правда, безобразие какое? Но у автора какое-то странное отношение к невинным мирским радостям. Если новобранцы едят пиццу – то «с такой жадностью, так самозабвенно усеивают крошками свою форму, так радостно размазывают соус по лицу, что прям видно, как им несладко приходится на службе». Если соседка любит салат «Оливье» - то «водилы автопарка явно недоедают этого оливье, явно». Если население балуется с местной достопримечательностью – «деревом желаний» - то со стороны автора идут многословные причитания о том, как страшно жить. Если водитель маршрутки включает музыку – то она обязательно будет уровня «сникерсы, сникерсы, сникерсы-уикерсы». А если женщина рожает - то на нормальную мать она походит только тогда, когда является гражданкой свободной Литвы. В противном случае походит на деградантку, вышедшую замуж за отечественного алкаша либо «огурца»-колхозника и постепенно деградирует. Россия выглядит в этом отношении не лучше. И в качестве отца здесь предлагается московский чурка-наркоман - или наркодилер, тут не очень понятно:
— У тебя ожерелье рассыпалось, — говорит Яся Аньке.
— Где? — вскидывает брови мама Муслимчика.
— Вот, смотри. — Яся поднимает одну из жемчужин. — Не боишься, что твой малой проглотит? Он ведь может этим жемчугом подавиться.
Молодая мамаша хохочет:
— Это не жемчуг! Это кокаин!
А ещё в Белоруссии, оказывается, нет нормальной юриспруденции, нет нормальной журналистики, временами разгоняются какие-то митинги, а один взгляд на гостиницу «Турист» и универмаг «Беларусь» «может сообщить душе такую безысходность поздней БССР, что сразу становится понятно, отчего развалился Совок» (я не поняла: они там что, все продукты в Россию вывозят?). И да, если житель этой страны покупает себе шампунь или иной предмет личной гигиены, то становится патологически застенчивым, «особенно житель заводского района, чья нервная система подорвана алкоголизмом - своим собственным либо алкоголизмом соседа» (это в стране-производителе мыльно-пузырных принадлежностей?). А в том, что в Литве главную героиню отказались лечить, виноват, разумеется, Лукашенко, поскольку именно насчёт белорусской страховой компании (впоследствии честно оплатившей все расходы) литовские врачи оказались не уверены. В том, что её из Литвы выперли, виноват, кстати, тоже Лукашенко, поскольку Яся - дочь чиновника, попавшего под санкции – на этот раз Евросоюза.
Портрет Яси
В аннотации написано: «кажется, все против Яси — и родной отец, и государство, и друзья…» На самом деле Яся очень напоминает Неуловимого Джо – Неуловимого не потому, что его никто поймать не может, а потому, что он нахрен никому не нужен. И жизнь её «бьёт» не более, чем остальных. Но стирать ручками в тазике? Ах! Приходить к девяти утра на работу? Ох! Спустилась шина на велосипеде? Пошла топиться! Поклонник пробует поухаживать, не заходя дальше невинного флирта? Изыди, дубоголовый некрофил! Испортилась погода, а молодой человек подвёз до дома и уехал? Не пойду на работу и буду страдать!
Её соседка Валька хоть и не хватает с неба звёзд, но твёрдо понимает, чего хочет. И по мере сил и разумения делает – хотя бы в плане бытовом. Яська же ничего не хочет: ни карьеры, ни семьи, ни общения, ни дружбы, ни интересного дела, ни уютного гнёздышка, ни даже приключений на задницу. Только свалить. И идеале – на Луну к Озеру Радости. А в реале - куда подальше. Из Малмыг подальше (не желая консервироваться), из Москвы подальше (не желая меняться), от проблем подальше (к сожалению, некуда – государство везде достанет), от флигеля подальше (не желая вспоминать) и даже от единственного человека, с кем ей интересно, подальше (боясь сблизиться). А в результате каждый раз уходит в никуда – с неприятными последствиями, о которых либо была заранее предупреждена, либо вполне могла догадаться, особого интеллекта на это было не надо. Автор называет всё это смелостью. По-моему же это просто тупость, бесхребетность и неумение решать проблемы.
П.С. Интересно, что такие, казалось бы, бытовые действия, как самостоятельная готовка еды или поиск ремонта обуви героине в голову почему-то тоже не приходят. Но тут, вероятно, опять страна виновата.
Такая вот… Скарлет о`Хара
Представьте себе Скарлет о`Хару, живущую в современной Белоруссии. Скарлетт – потому, что главную героиню Янину в аннотации сравнивают именно с ней. Что бы сделала Скарлетт? Для начала вписалась бы в общество. Нравилось или не нравилось бы ей это общество – неважно. Она не была в восторге ни от роли девочки-припевочки, ни от роли единственного мужика-кормильца, ни от роли примерной жены при нелюбимом муже. Но ничего – со всеми справлялась. Затем сообразила бы, где реализовать свои сильные стороны. Ну и – ПРОФИТ.
Что вместо этого делает Янина?
Обстановочка.
Вполне себе стабильная обстановочка. Ни тебе войны, ни тебе социальных потрясений, даже 90-е Янина (Яся) провела под крылышком богатого папы, пусть и не любящего, пусть во флигеле, но рапирой швейцарский сыр покрошить вполне могла (Не знаю, что было в тот период в Белоруссии, а в России тогда во многих семьях не было хлеба). Да, ни отец, ни тётя Таня её не любили. Но при этом девочку ни разу не ударили, не гоняли, как последнюю падчерицу, не отказывались содержать и обеспечивали едой и услугами домработницы. Да, норовили сбагрить подальше. И при этом пропихнули её, абсолютно здоровую - в санаторий для астматиков (пытавшегося возмутиться таким положением дел главврача автор выставляет злодеем), и абсолютно неподготовленную – в вуз на повышенную стипендию. Правда, по окончании учёбы Яся сплавляется на практику в Малмыги, которые для автора – олицетворение всея Белоруссии и по совместительству филиал ада. Жить там так, как живёт основное население страны.
Эти страшные Малмыги.
Если вы думаете, что в Малмыгах Ясю кто-то избивал, обижал или унижал, вы ошибетесь. Садизм был куда изощрённей: ей дали работу библиотекарем и комнату в общежитии, а приветливая соседка помогла обустроиться. Вокруг, разумеется, творились такие ужасы, каковые не приходили в голову и Стивену Кингу:
— Как же вы мне все дороги! Дубоголовые некрофилы! Зомби из прошлого! Живущая в вечном «Артеке» армия Урфина Джюса! Юнцы, говорящие языком пленумов ЦК! Комиссии по распределению! Трудовые книжки! План по инвестициям! «Властелин села»! Молодой специалист! Подвиг народа! Немецко-фашистские захватчики!
Ясю колотит от злости… Но из девушки изливается, кажется, все накопленное за последние месяцы:
— Шашлычок под коньячок! Шампанское с помидорами! Кредит на телевизор! Стеклопакет на кухне! Программа развития села! Агрогородки! «Самые богатые и влиятельные»! Социальное молоко! Контрольная закупка!
Только не спрашивайте, что плохого в трудовых книжках и выбивании денег из федерального бюджета на развитие области. Или хотя бы в стеклопакете и телевизоре. Или в словах о «стажах», «ставках» и «идеологиях», которые перед своим трудоустройством слышит героиня, впадая в культурный шок: «взрослые энергичные люди с горящими глазами осознанно натягивают на себя именно эту лексику, осязаемо наслаждаясь произнесением выуженных из нафталиновой коробочки с Лениным слов». И почему нормальному человеку не должен быть важен стаж, учитываемый при выходе на пенсию, и ставки, от которых зависит размер зарплаты.
Главное, проникнитесь страданиями главной героини, вынужденной выходить на работу к девяти утра и вращаться в кругу обывателей, поедающих оливье и пельмени и читающих газету «Жизнь». Сама же она, как более возвышенная, пьёт генмайч и читает книжки про Муми-тролля, хотя чем это более интеллектуально, не понимаю.
Разумеется, ехать из столицы в неведомые гребеня стремновато (чему, собственно, автор возмущается вместе с героиней: «Ценителя драм энд бэйса, способного отличить ритм на 140 ударов в минуту от ритма на 170, делают на два года пропагандистом здорового образа жизни в деревне Верхутино»). С другой стороны – за этот период приобретается стаж и опыт. Если судить по биографии Янины, то, не выдержав каторги Малмыг и сбежав оттуда до окончания практики, она устраивалась:
• на телевидение – подносить микрофон за смешную зарплату, которой ей тупо не хватало на еду, при том что за проживание она не платила;
• «светлячком» в московском ночном клубе – служить «жилеткой», куда могут выплакаться пьяные клиенты, и одновременно трахаться с владельцем этого клуба;
• донором (в Литве), где ей так и не заплатили, поскольку кровь не подошла по противопоказаниям (обнаружили беременность) – но десятую часть крови таки взяли;
• продавцом на полулегальную точку без туалета и, видимо, соцпакета – и одновременно бесплатно работать за сменщицу, потому, что сменщица трахается с владельцем точки.
Естественно, самовольного ухода с практики государство героине не прощает и накладывает на неё санкции...
Портрет государства
Государство наплевало героине в душу, не успела та окончить журналистский факультет. Собиралась, понимаете ли, «жалеть тех, кого больше некому жалеть. И… защищать их». А население в её защите вообще не нуждается:
каждый обездоленный вокруг успел купить себе старое немецкое корыто, поставить стеклопакеты на кухне и отложить на летний отпуск в Анталии.
Правда, безобразие какое? Но у автора какое-то странное отношение к невинным мирским радостям. Если новобранцы едят пиццу – то «с такой жадностью, так самозабвенно усеивают крошками свою форму, так радостно размазывают соус по лицу, что прям видно, как им несладко приходится на службе». Если соседка любит салат «Оливье» - то «водилы автопарка явно недоедают этого оливье, явно». Если население балуется с местной достопримечательностью – «деревом желаний» - то со стороны автора идут многословные причитания о том, как страшно жить. Если водитель маршрутки включает музыку – то она обязательно будет уровня «сникерсы, сникерсы, сникерсы-уикерсы». А если женщина рожает - то на нормальную мать она походит только тогда, когда является гражданкой свободной Литвы. В противном случае походит на деградантку, вышедшую замуж за отечественного алкаша либо «огурца»-колхозника и постепенно деградирует. Россия выглядит в этом отношении не лучше. И в качестве отца здесь предлагается московский чурка-наркоман - или наркодилер, тут не очень понятно:
— У тебя ожерелье рассыпалось, — говорит Яся Аньке.
— Где? — вскидывает брови мама Муслимчика.
— Вот, смотри. — Яся поднимает одну из жемчужин. — Не боишься, что твой малой проглотит? Он ведь может этим жемчугом подавиться.
Молодая мамаша хохочет:
— Это не жемчуг! Это кокаин!
А ещё в Белоруссии, оказывается, нет нормальной юриспруденции, нет нормальной журналистики, временами разгоняются какие-то митинги, а один взгляд на гостиницу «Турист» и универмаг «Беларусь» «может сообщить душе такую безысходность поздней БССР, что сразу становится понятно, отчего развалился Совок» (я не поняла: они там что, все продукты в Россию вывозят?). И да, если житель этой страны покупает себе шампунь или иной предмет личной гигиены, то становится патологически застенчивым, «особенно житель заводского района, чья нервная система подорвана алкоголизмом - своим собственным либо алкоголизмом соседа» (это в стране-производителе мыльно-пузырных принадлежностей?). А в том, что в Литве главную героиню отказались лечить, виноват, разумеется, Лукашенко, поскольку именно насчёт белорусской страховой компании (впоследствии честно оплатившей все расходы) литовские врачи оказались не уверены. В том, что её из Литвы выперли, виноват, кстати, тоже Лукашенко, поскольку Яся - дочь чиновника, попавшего под санкции – на этот раз Евросоюза.
Портрет Яси
В аннотации написано: «кажется, все против Яси — и родной отец, и государство, и друзья…» На самом деле Яся очень напоминает Неуловимого Джо – Неуловимого не потому, что его никто поймать не может, а потому, что он нахрен никому не нужен. И жизнь её «бьёт» не более, чем остальных. Но стирать ручками в тазике? Ах! Приходить к девяти утра на работу? Ох! Спустилась шина на велосипеде? Пошла топиться! Поклонник пробует поухаживать, не заходя дальше невинного флирта? Изыди, дубоголовый некрофил! Испортилась погода, а молодой человек подвёз до дома и уехал? Не пойду на работу и буду страдать!
Её соседка Валька хоть и не хватает с неба звёзд, но твёрдо понимает, чего хочет. И по мере сил и разумения делает – хотя бы в плане бытовом. Яська же ничего не хочет: ни карьеры, ни семьи, ни общения, ни дружбы, ни интересного дела, ни уютного гнёздышка, ни даже приключений на задницу. Только свалить. И идеале – на Луну к Озеру Радости. А в реале - куда подальше. Из Малмыг подальше (не желая консервироваться), из Москвы подальше (не желая меняться), от проблем подальше (к сожалению, некуда – государство везде достанет), от флигеля подальше (не желая вспоминать) и даже от единственного человека, с кем ей интересно, подальше (боясь сблизиться). А в результате каждый раз уходит в никуда – с неприятными последствиями, о которых либо была заранее предупреждена, либо вполне могла догадаться, особого интеллекта на это было не надо. Автор называет всё это смелостью. По-моему же это просто тупость, бесхребетность и неумение решать проблемы.
П.С. Интересно, что такие, казалось бы, бытовые действия, как самостоятельная готовка еды или поиск ремонта обуви героине в голову почему-то тоже не приходят. Но тут, вероятно, опять страна виновата.
Дабрацца да Возера Радасці вельмі проста — трэба сесці ў човен і плыць ад Возера Сненняў па дыяганалі, але галоўнае — не спяшацца і не збіцца з дарогі, іначай трапіш у Lacus Doloris — Возера Смутку, адкуль вельмі складана выплысці, бо ў смутку загразаюць вёслы, увесь час хочацца спаць і апускаюцца рукі.
Виктор Мартинович по-прежнему остается одним из самых популярных писателей Беларуси в среде молодежи. И неважно, выпускает он лингвистическую антиутопию или историю о приключениях трех уголовников в белорусской деревне. Поэтому выход нового романа «Возера радасці» можно назвать довольно тихим. Ажиотаж вокруг книги оказался меньше, чем около других произведений писателя.
«Возера радасці» – книга во многом вторичная. В отличие от остальных романов Мартиновича здесь нет практически ни одной новой идеи. Атмосфера тоталитарного государства, в котором родилась и живет героиня, взята из «Паранойи», экзотика приключений в белорусской провинции – из «Сфагнума», пессимистичная атмосфера – из «Мовы». С этим, конечно, можно поспорить, но впечатления складываются именно такие. Да и главная тема книги, современная белорусская действительность, ничем не отличается от остальных произведений Мартиновича. Даже сам автор относится к этому с самоиронией:
Большасць сучасных беларускіх кніг напісана пра мову ці страчаны рай, за гэтымі тэмамі аўтары нібы з усіх сілаў намагаюцца схавацца ад таго, што напраўду балюча; большасць несучасных беларускіх кніжак напісаныя пра меліярацыю, Вялікую Айчынную вайну і савецкую праграму адраджэння вёскі, якія для аўтараў БССР былі гэткай жа заслонай ад рэальнасці, як цяпер – мова і ўспаміны пра адабранае хараство.
Однако все, перечисленное выше, вовсе не недостатки. Пускай в книге и хватает вторичных идей. Но написана она отлично. Автор, как и раньше отлично справляется со своей задачей. Более того, можно сказать, что все идеи, взятые из ранних книг Мартиновича, получили здесь свое продолжение и развитие. Автор постарался затронуть все самые важные проблемы, с которыми сталкивается белорусское общество — распределение, эмиграция, образование, работа, государственный контроль, борьба с инакомыслием, взаимоотношения отцов и детей и многое другое.
Конечно, Мартиновича можно упрекнуть в излишнем пессимизме. Как никак, но за весь роман в жизни героини происходит всего 2-3 более-менее радостных событиях. И связаны они со встречей с любимым человеком. В остальном – сплошное уныние. В отдельных рецензиях на книгу написано, что ее нельзя называть пессимистичной, а лишь реалистичной. Честно, хочется посмотреть на реалистичную жизнь таких рецензентов. Уж как ни крути, но жизнь в Беларуси не настолько мрачная, какой рисует ее автор.
Главную героиню книги зовут Яся. Она – дочка очень влиятельного и самого богатого бизнесмена в стране зубров и аистов. Вот только Яся – дочь нелюбимая и нежеланная. Ее история начинается с небольшого эпизода в детстве, продолжается в санатории-интернате, Малмыгах, Москве, Вильнюсе и Минске. Она не интересуется политикой, хотя таковая в книге присутствует, не участвует в общественной жизни и просто хочет быть счастливой. В этом она во многом похожа на любого усредненного белоруса.
В романе много моментов и образов, которые надолго влезают в память. Например, образ типичного белорусского чиновника Виктора Чечухи, неплохого по сути человек у которого вместо мозгов план пятилетки. Или образ Царицы Небесной и Земной, заступницы тех, кого некому защитить. Вот только она спит и никого не защищает. Наконец, образ того самого Озера Радости, которое дарит счастье абсолютно всем, но находится на луне.
Не до конца понятны взаимоотношения девушки с отцом. То есть автор не потрудился объяснить, из-за чего между самым богатым человеком в Беларуси и его дочерью пробежала кошка. То ли из-за обычной бесчеловечности, то ли из-за какого-то поступка. А может автор просто хотел создать образ беспринципного белорусского бизнесмена? Кстати, по некоторым признакам в нем можно узнать вполне конкретного белорусского предпринимателя, чье имя в последнее время находится у всех на слуху.
Главное же достоинство «Возера радасці» — в его персонажах можно легко узнать себя и своих знакомых. И это, к сожалению, расстраивает. Потому что большая часть героев книги либо глупы, либо несчастны.
В конце книги так и сквозит недосказанность. История ни одного из героев не подошла к логическому завершению. Вопросов после финальной точки остается в разы больше, чем автор дал нам ответов. Но на продолжение истории Яси рассчитывать вряд ли приходиться. Мартинович просто приблизил свое повествование к настоящей жизни, в которой никогда не бывает счастливого, как и несчастного, конца.
Витька Мартынович – такой бы псевдоним был бы у автора “Озера радости” в БССР и Витек з-пад Ашмян – в дореволюционной России. По-европейски, по современному Виктор Мартинович, писатель, который уже как несколько лет перерос литературный уровень РБ и вместе с главной героиней в новом романе бросился покорять столицу наших восточных и западных “братьев”. Читатели уже давно привыкли, что на протяжении многих лет действия в произведениях Мартиновича происходят исключительно вокруг представителя(ей) сильной половины человечества, поэтому тот факт, что главным героем в “Озере радости” стал представитель прекрасной половины, стало откровенной неожиданностью. Запредельно сильным языком написан новый роман. И прочитать в один присест его вряд ли кому удастся. Без сомнений, многие разочаруются тяжелым накатом цитат в “Озере радости” особенно после откровенно попсовой чайнофобийской “Мовы”, но что поделаешь, это Вам не “Паранойя”, хэппиэнд которой 90 % читателей явно не зразумели, 90% остальных не сумели понять концовку романа даже после второго прочтения. Месяц после покупки бумажной версии ждал выхода книги не в переводе. И естественно роман в свободном доступе про Ясю появился сразу после прочтения мною бумажной версии книги на любимой Мартиновичем флибусте. Обложка бел.версии книги на две головы сильней аналогичной, выпущенной в РФ. Но читатели, как пить дать, не дождутся паранойевской твердой обложки в новых книгах Мартиновича. И в не совсем далекой перспективе возврат к нетрадиционным виртуальным выпускам книг, заложенным Виктором в “Сцюдзенном Вырае”. Мартинович казалось бы не изобрел колеса в “Озере радости” и показал лишь обычную реальность существующей системы в трех странах одновременно. Но автор явно разбудил те чувства, которые глубоко внутри спрятались у читателей. Образ Яси получился ярким, судьба главной героини оказалась невероятно сложной. Но все сложности и радости Яся воспринимала с естественной белорусской непосредственностью. Тот факт, что Мартинович заставил читать книгу с карандашом в руках, говорит об взрослении автора как писателя, так и человека и рождении своих личных идей и сюжета для нового романа (Паранойя=1984 Оруэлла, Мова=П’яўка Станкевіча). Виктор глубоко разбирает каждый момент в романе, и посвящает отдельную статью на страницах “Озера радости” действиям главной героини. Мартинович приготовил не галимый фастфудовский продукт, а изысканное блюдо из дорогого столичного ресторана. И у читателя не остается выбора кроме того, как не спеша насладиться блюдом, составленное из злободневных проблем бытия и обыденной бытовухи, которые люди привыкли не замечать. С одной стороны, писатель вышел на новый уровень, но не совсем понятно, куда Виктору Мартиновичу двигаться дальше? С другой сторона, книга “Озеро радости” вышла на российском рынке, посмотрим что из этого выйдет. Как на счет англоязычного читателя? Не один переводчик не справиться с задачей перевести "Озеро радости" на инглиш глаголы и существительные произведения Мартиновича без потери глубокого смысла, который заложен непосредственно в слишком завернутой форме слов, как это любит делать писатель. Суммируя вышесказанное, хотелось бы отметить, что “Озеро радости” на сегодня – самый сильный роман Виктора Мартиновича и пока не видно потолка писательскому таланту белорусского прозаика. Осталось лишь попробовать на вкус оригинальную версию “Озера радости”.
Озеро Печали и Радости
Яна спрабавала чытаць ягоныя раманы, але там – “кляйнот”, “адцінак”, “балаго”, “далькажык”, “шчогла”, “катвіга”, “гіцаль”, “старчыць”-сэнсы празрыстыя і трапяткія хаваюцца за сляпымі плямамі незразумелых слоў.
Я прачытаў гэтую кнігу нягледзячы на “мінакі”, “фатэль”, “траханца”, “пудла”, “затык”, “ядваб”, дзе сэнсы не вельмі празрыстыя і грубаватыя таксама хаваліся за плямамі незразумелых слоў.
І калі я чытаў старонку , дзе аўтар апісваў заробак і выдаткі Ясі, я задаў сам сабе пытанне . А чаму ўсе лічбы у далярах? Напэўна таму , што кніга прызначаецца ў першы лік для замежнага чытача. Ну тады і я напішу свае думкі пра кнігу на рускай мове.
Что ж , книга скорее не понравилась с одной стороны, но и не оставила меня равнодушным к ней. Вообще , главный посыл книги, как мне показалось состоит в том , что все мы стремимся в своей жизни найти свое озеро радости. У кого то получается , у кого то нет. У героини это не получилось. Не получилось заработать денег, чтобы отдать долг государству. Не смогла наша нежная и трепетная героиня прожить два года в загнивающем захолустье, которое автор почему-то обозвал Малмыгами. К слову, Малмыго – это довольно распостраненная фамилия на западе Беларуси. Уж не знаю, чем как и где обладатель такой фамилии насолил автору, что он назвал его фамилией целый районный центр. Ну да ладно. Бог с ним, с названием. Обидно то, что вот этот самый городок автор обозначил как дно, где живут примитивные люди и где предисполкома бензопилой “Дружба” спиливает вековой дуб, которому поклоняются местные жители. Я конечно помимаю, что стиль постмодернизма, в котором пишет автор подразумевает некое вольное обращение с материалом, но ведь прочитав эти вольные толкования , кто-то уже написал в отзыве, что вот, мол , автор в точности нарисовал картину жизни в Беларуси и окрестностях. И я даже не буду останавливаться на таких деталях, например, как где вы видели предисполкома с бензопилой, или когда последний раз вы видели бензопилу “Дружба” , и можно ли быть такой утонченной и ранимой, что ради спиленного дерева попасть на дурные “бабки” и отрабатывать их в московском борделе? Бог с ними с деталями. На то он и постмодернизм. Я подумал , действительно ли так кругом беспросветно и ближайшее к нам озеро радости находится на Луне?. Автор вроде как выстраивает такую линию, что чем больше город, тем больше можно зарабатывать денег и тем ближе это озеро. Ну давайте посмотрим, как на самом деле обстоят дела. Не берусь судить о Москве, которую автор рисует как некий Содом и Гоморру, Вавилон, третий Рим и тому подобное. Я не знаю Москву и не буду о ней судить. Могу лишь предположить , что хороших людей там ничуть не меньше, чем в Минске.
Итак Минск, столица. Вылизанный до блеска город, куда все стремятся , где зарплаты всегда были выше и где всегда было больше шансов самореализоваться. Судя по огромному количеству супермаркетов и заполненных возле них стоянках , люди живут не бедно. Может быть это и есть наше озеро? Не знаю , люди как люди, добрые и вежливые. Есть , наверное много счастливых и много несчастных.
Что ж, спускаемся ниже и ближе к нашему “малмыжскому болоту”. Возьмем любой областной центр, ну хоть бы Гродно. Чисто , уютно, ухоженно. Зарплаты ниже, работу найти сложнее. И что – люди бедные? Не знаю, автомобильные пробки стоят каждый вечер и никто не спешит пересаживаться на троллейбус. Многие ездят на работу на такси. Цены на них действительно упали ниже плинтуса.. Что тут с счастьем и радостью. Не знаю – наверное как и в Минске- есть и то и другое. Пропорции ведь трудно посчитать.
Ну вот и спустились мы в наши Малмыги. Что здесь? Зарплаты небольшие, работу найти еще сложнее, хотя кругом опять же чисто и прибрано. Что здесь с нашим озером? Да фик знает.. Живут люди, растят огороды, держат кур и свиней, выезжают на заработки за границу. Нищих не видно. Но ведь и районные центры это еще не конец цепочки. Есть колхозы, хорошие , не очень хорошие и совсем убитые. Ну вот здесь, казалось бы будет полная безденежье и безнадега….
Ну и вот приезжаю я к своей двоюродной сестре в колхоз, в деревню.. Кажется и как жить то на такие деньги? Но нет , живут, работают. Не богатые , но и не нищие, и к слову сказать стол у них всегда накрыт так богато, как нигде. И радушно. И как то все тихо , мирно, неторопливые душевные , простые разговоры за столом. Как в детстве. Я больше чем где, чувствую в этом доме покой и радость.
Ну вот . И это только горизонталь в пространстве. Можно еще и вертикально спуститься во времени. В лихие девяностые, например, которые вообще хочется вычеркнуть из памяти. Но ведь не вычеркнешь, и вот ведь что, начинаешь перебирать в памяти те дни, недели , годы – ведь не было горя и печали. Было много веселья и радости.. Просто потому , что были мы молодые и молодость и была нашим озером радости.. Как и детство..
Ну да ладно, вернемся к нашей книге. Для меня остался один вопрос по сюжету. Кто же этот студиозус-археолог и валацуга. Вот ведь вопрос. Загадка. Может это появление и проявление некой высшей силы? Некоего божества , который в первый раз дал героине веру, во второй раз- надежду , и в последний раз –любовь? А? Ну или попытался дать?
Наверное и автору в этой книге стоило бы попытаться дать нам немного веры, надежды и любви.. Ведь по его лунной карте озера Печали и Радости стоят очень близко друг от друга.. Нужно лишь выбрать правильное направление)
P.S. Я не претендую на истинность всего вышенаписанного. Это всего лишь мое скромное мнение. Книгу, если кто надумает , лучше все же прочитайте на русском языке.
Марціновіча я палюбіла з першай жа яго кнігі, што прачытала - Паранойі. І яна захапіла да немагчымасці, таму што для мяне гэта стала мазахісцкім чытвом пра сучасную Беларусь, калі чытаеш, амаль не плачаш ад суму, ад разумення таго, што вось, такое жыццё тут і ёсць, але прытым яшчэ і асалоду атрмыліваеш - маўляў, да, глядзіце, вось у такіх умовах і жывем.
Для кожнага беларуса (ці хаця б для мяне) - асэнсаванне і штодзённае разуменне і прыняцце краіны ў якой жывеш - неад'емны элемент нашага жыцця. Віктар, з маёй кропкі погляду, мае ўнікальны талент "учапіць" усе тонкасці, усе рэчы, што здаюцца нам натуральнымі, але насамрэч з'яўляюцца абсурдам, а потым вынесці гэта ў свой новы раман.
Наступная плыня захаплення аўтарам была звязаная з "Мовай": я не думала, што магчыма напісаць кнігу, якую будуць чытаць і рускамоўныя і беларускамоўная (чытай - свядомыя) беларусы і будуць аднолькава захапляцца тым, які канцэпт мовы прапануе аўтарам, якой цікавай, элітарнай, недасяжнай робіць яе.
"Возера Радасці", па словах аўтара, самы набліжаны да яго асобы раман, і гэта, мне здаецца, адчуваецца. Для мяне ён атрымаўся максімальна набліжаным да жыцця. Гэта гісторыя пра Беларусь і пра ўсіх нас, пра кожнага з нас і нашым беларускім лёсам. Для мяне склаліся зоры яшчэ і ў тым, што я таксама набліжаюся да гісторыі з размеркаванням, як і галоўная гераіня рамана. Натуральна, што такая блізкасць амаль ажыўляе персанажа ў тваёй галаве, робіць яго сябрам і жывой істотай. Кніга Марціновіча пра Беларусь - гэта калі ты чытаеш пра тое, як дзяўчына пабівае свой месяцовы бюджэт, смяешся, што пры рацыёне з сасісак ёй усё роўна не хапае на жыцце, а потым вяртаешся ў сваё рэальнае жыццё і плачаш у той жа сітуацыі.
Акрамя таго, что лепшага біёграфа сучаснае Беларусі, жорсткага і ўважлівага, чым Марціновіч, я не ведаю, я не ведаю яшчэ і такога ж вытаначанага лірыка, чые апісанні часам набліжаюцца па ступені пяшчоты да Набокава.
Карацей, кніга - мая любоў, і чытаць яе трэба проста для таго, каб паглядзець на сучасных нас збоку.
Чалавека састарвае кожны новы перажыты чалавек.
Добрыя людзі часта саромеюцца сваіх чыстых жаданняў
Ні працы,ні прафесійнай мары, ні ідэй пра тое, як абараніць тых, каго больш няма каму шкадаваць, Яся не мае. Няма пэўнасці і ў тым, што ўсе, каго яна збіралася бараніць, хочуць быць выратаванымі: літаральна кожны бяздольны навокал паспеў купіць нямецкі корч, паставіць шклопакеты на кухні і адкладнасці на летні адпачынак у Анталіі.
Яся падымаецца на другі паверх, разумеючы, што зараз гэты дзіўны сон, у які яе закінула вавілонская латарэя, выйдзе ў свій перыгелій, і што рэчаіснасць гэткая ж пранізліва экзатычная, як культура каўбояў амерыканскага Тэхаса, але пакуль зусім не вывучаная ні антраполагамі, ні астраномамі, ні псіхіятарамі.
Калісьці беларуская была моваю вёскі. Людзі саромеліся на ей размаўляць. Каб не было такога, што яны тыпу калгаснікі. Потым мову захапілі нацыяналісты. Яны былі заклапочаныя і ладзілі мітынгі. І тады мовай нармальныя людзі наогул не карысталіся. Нават калгаснікі. Але цяпер усе змянілася, і ніхто ўжо не саромеецца гаварыць па-беларуску і не баіцца гэтака. Усе, хто ведае мову, вольна яе могуць пры неабходнасці выкарыстоўваць адно з адным. І ніхто нават не азіраецца, не гаворачы, каб там у міліцыю адразу званіць.