Как-то случилось мне встречаться на Юниконе с двумя чудесными авторами, и был разговор на тему, нужна ли любовная линия, и был рассказ, где любовная линия была, ведь все любят котиков. После первого рассказа возник второй, затем и третий. Не так давно я написала последний. И посмотрев на дело сие, решила собрать их воедино, благо, есть сквозной сюжет, хотя и прямой, аки шпала. Что делать некроманту-неудачнику, у которого от всего семейного состояния остался плешивый кот и сестра,...
Жертвой быть я не желала.
Категорически, между прочим. Жертва — это… это дева беззащитная… я и не дева давным-давно, и с беззащитностью у меня как-то тоже с детства не ладилось.
И этот почерк узнаю, с завитушками и идеальным наклоном. Не то, что мой. У меня буквы норовят расползтись, что тараканы на вольном выпасе…
Нет, говорила мне мама, не связывайся с эльфами! До добра не доведут… или она это про гномов? Или вообще про мужчин? Не важно. А маму надо было слушать.
И вот тут-то облако с луны сползло, а я пожалела, что вообще вмешивалась… ну дожевала бы малина эльфа, так они все стремят с природой единяться, вот бы и съединился, а я потом честно сказала бы, что понятия не имею, где он.
Эльф не исчез. И не поблек даже.
Он стоял на пороге, окутанный солнечным светом — надо же, лето пришло, а я и не заметила — прекрасный, как эклер, сожранный в полночь…
Маншул, описав круг, улегся у ног эльфа.
— Что-то не так? — я указала на зверя.
— Н-нет… он т-теперь со мной ходит… м-мама решила, что мне н-нужен д-друг, — эльф произнес это печально. Понурился…
— Это, конечно, дело не мое, но… вашу маму не смущает, что он… как бы это выразиться, несколько мертвый?
Эльф понурился еще больше.
— Она п-полагает, что живые д-друзья на м-меня д-дурно в-влияют.
чтобы причинять добро людям, нужно иметь не только крепкие нервы, но и крепкие кулаки.
Память — еще то проклятье. От нее не избавиться, не отвернуться. Она есть, и с тобой каждую минуту, каждый вдох…
Старые склепы строились на совесть. Иногда я подозреваю, что люди предков своих любить начинают именно тогда, когда эти предки покоятся с миром и с гарантией.
Вторая куда как важнее.
— И что нам делать?
Эль пожал плечами.
Мир спасать.
Очевидно же.
все взрослые все-таки остаются немного детьми, которые хотят, чтобы их жалели и гладили, можно даже без повода.
...иллюзии не любят некромантов.
Никто не любит некромантов. Даже сами некроманты.
— У меня приличный дом!
— Дом-то приличный, но вот серебряные ложечки в прошлый раз кто-то спер.
— Это было сто лет тому!
— Всего сто лет, думаешь, от вредных привычек так просто избавиться?
— Дорогая, у тебя такое выражение лица, будто тебя пучит, — сама леди Эрраниэль излучала спокойствие.
Очарование. [...]
— Меня не пучит. [...]
— Как знаешь, — легко согласилась леди Эрраниэль. — Но если все же пучит, у меня есть совершенно чудесное средство. Газы выйдут и все.
— У меня нет газов!
— А выглядишь, будто есть. Дорогая, в этом нет ничего стыдного, иногда лучше испортить воздух, чем кому-то жизнь.
будущее проистекает из прошлого. Хочешь понять, что происходит? Оглянись.
Глен демонстративно отвернулся и губу нижнюю выпятил. Вот и как это понимать? Взрослый мужик... неужели и вправду думал, что я остаток жизни буду по нему страдать? Нет, я страдала. Честно. Несколько дней. Потом тоже страдала, но уже по другому поводу.
И по третьему.
Жизнь, она вообще к страданиям располагает.
К чему мужа нервировать? Соседка, не та, которая рядом обреталась, а другая, с конца улицы, чудесная женщина, пережившая пятерых супругов, чтобы выйти замуж за шестого, как-то обмолвилась, что на самом деле мужчины — существа на редкость хрупкие. И волновать их не стоит, а то, глядишь, потом то сердце остановится, то печень отвалится, то еще какая напасть приключится.
Он то и дело укладывал руку на топор.
Хмурился. Шевелил густыми бровями. Губы оттопыривал.
В общем, старался как мог выглядеть еще большим идиотом, чем был. И надо сказать, у него получалось.
героизм, он такой, от откровенной дурости недалеко ушел.
— И я подумала, что лучше жениха не найти. Только… он единственный сын, наследник… а я кто?
— Кто? — я была в том благостном состоянии, когда могла лишь слушать и задавать вопросы.
— Никто… сиротинушка… — Грета всхлипнула.
— Горькая, — подсказала я.
— Почему?
— Так жалостливей…
молчание…
Порой оно — лучшая эпитафия.
назвалась невестой? Полезай к свекрови в логово.
— И где тебя такому научили?
Ухо нервно дернулось.
— Н-на границе. Я там д-два г-года п-провел… [...]
— И как оно?
Я про границу всякого слышала. Но сама и из города выезжала нечасто.
— Хорошо… — он прикрыл глаза и добавил. — Очень хорошо… там мамы не было.
— …дело в том, что моя м-матушка… п-пожелала, чтобы я п-принял участие, — он заикался и краснел. Мило так… очаровательно просто. — В делах семейных… и п-причинил д-добро.
— Кому?
— Людям п-причинять д-добро мне еще рано… мама п-полагает, будто я не достаточно крепок… п-психически.
Это верно, чтобы причинять добро людям, нужно иметь не только крепкие нервы, но и крепкие кулаки. А эльф при всей его вековой мудрости… хотя, что-то меня и насчет мудрости сомнения брали, в общем, он и вправду не выглядел готовым ко столь серьезной миссии.