Прокляты и убиты

"Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка, лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.

Ты не плач, не стони, ты не маленький.
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки,
Нам ещё наступать предстоит..."
(из песни военных лет)

Абсолютное большинство военных книг повествует о боях-товарищах, о подвигах солдат и о замыслах генералов, об окружениях и наступлениях, об атаках и военных совещаниях разного уровня, в общем о БАТАЛИЯХ. Другая, мЕньшая часть книг военных посвящена будням тыла — люди в них трудятся денно и нощно на заводах, фабриках и в артелях, производя и ремонтируя боевую технику, выпуская вооружение и боеприпасы, штопая и заново выкраивая солдатское и офицерское обмундирование, копая противотанковые рвы и делая всю ту сумасшедшую массу необходимой для грядущей победы работы!
Но вот эта на сегодняшний день единственная в моём весьма солидном читательском списке книга, первая часть которой ("ЧЁРТОВА ЯМА") посвящена ежедневному, ежечасному, ежеминутно-бесконечному, мучительно-серому и буднично-постылому существованию новобранцев в суровую зиму 1942-43 гг. в учебном полку, расположенном в далёкой от фронта Сибири . Эта книга, с жирными откормленными вшами и тощими от недоедания пацанами 1924 года рождения, с отупляющей, бессмысленной и одновременно всё-таки по военным меркам необходимой муштрой и тяжёлыми изматывающими работами, с матом (не в тексте, но в контексте) и остервенелостью, озлобленностью и хитроумием разных восемнадцатилетних людей — блатняков и староверов, крестьян и рабочих, интеллигентов и беспризорно-детдомовских; с обнажённой тягой к выживанию всех вместе и каждого в отдельности! В этой книге нет главного героя, автор призывает много имён и касается судеб и жизненных перипетий десятков людей. Но вместе с тем этот самый незримый Главный Герой в книге есть. Он за кадром, но и одновременно постоянно присутствует здесь, в тексте, и тут, в сердце читающего эти книжные строки. Не может не присутствовать. Не может не быть...
Эта книга протянула в душе строгую, ясную и отчётливую параллель с совсем другой книгой про совсем другие места, и совсем другие, но очень похожие жизненные обстоятельства — с книгой Варлама Шаламова "Колымские рассказы". Только там описывается беспросветный смертельный быт людей, осуждённых за реальные и за мнимые преступления, и отбывающих свой срок в местах колымских, а тут речь идёт о повседневном и почти таком же беспросветном и смертельном быте будущих солдатиков Великой Отечественной. И в голове рефреном постоянно бьются окуджавские горькие слова "Ах, война, что ты сделала, подлая..."

"ПЛАЦДАРМ" (часть вторая)
Осень 1943 года. Октябрь. Позади бои на азартно и хищно выгнувшейся Курской дуге. Впереди переправа через Великую реку Днепр...
Любая самая крупная и самая успешная военная операция складывается не только из мудрых замыслов и планов Верховного и Главнокомандования, но и из простых военных действий простых военных людей — солдат и младших офицеров. Успех операции зависит, перво-наперво, не только от того, куда и какой жирности нарисует на оперативной или тактической карте стрелки наступления штабной оператор, но и от того, найдёт или не найдёт простой связист Лёха полугнилой плоскодонник, на котором впору только днём, да с удочкой по пруду с шестом плавать, а не ночью через Днепр переправляться под снарядно-миномётно-пулемётно-винтовочным обстрелом, долбя веслом по головам утопающих и жадно-обречённо хватающихся в страстной надежде выжить своих таких же сотоварищей, долбя потому, что перевернут сотоварищи лодчонку, и не будет тогда у тех, кто уже переправился, связи, не будет вот этой тоненькой живительной ниточки военного провода на дне Днепра, и не смогут тогда артиллеристы вести огонь по обороняющемуся врагу с нужной точностью и своевременностью. А потом плыть ещё раз, переправляя на наш берег своего тяжко раненного товарища. А потом и в третий, пытаясь доставить на вражескую сторону вторую нитку связи, и плыть уже не ночью, а практически днём, в открытую, дерзко и по сути авантюрно, плыть, полагаясь уже не на своё солдатское искусство, а больше на везение, на случай и на чудо, а в душе быть готовым умереть, утонуть, быть разорванным прямым попаданием мины или снаряда или простроченным пулемётной очередью, и всё равно плыть, грести, рулить, царапаться за эту осеннюю днепровскую воду и за эту свою тяжкую солдатскую жизнь...
Плацдарм "(от франц. place d armes, букв. - площадь для войск), участок местности, захваченный наступающими войсками в ходе форсирования водной преграды или удерживаемый при отходе на ее противоположный берег". В этой книге Плацдарм стал скорее местом смерти десятков тысяч простых парней, одетых в драненькое, ношеное-переношеное, штопанное-перештопанное обмундирование, и обутых в кирзачи, но большею частию в ботиночки с обмоточками, бессмертным "изобретением" австрийского военного кутюрье-дизайнера. Местом смерти и, одновременно, местом бессмертия.
Книга до краёв наполнена всеми тяготами войны, всем её ужасом и безысходностью, всей той солдатской окопной правдой, которую практически никто и никогда писать не хочет, а кто в иные годы и хотел бы, так всё равно написать не дали бы. Потому что слишком, потому что чересчур, через края...

"...всю правду о войне, да и о жизни нашей знает только Бог" (Виктор Астафьев)

Ад на Земле.

"Совершив преступление против разума, добра и братства, изможденные, сами себя доведшие до исступления и смертельной усталости люди спали, прижавшись грудью к земной тверди, набираясь новых сил у этой, ими же многожды оскорбленной и поруганной планеты, чтобы завтра снова заняться избиением друг друга, нести напророченное человеку, всю его историю, из рода в род, из поколения в поколение, изо дня в день, из года в год, из столетия в столетие, переходящее проклятие."

Самая страшная и тяжелая книга о войне, которую я читала на сегодняшний день. СмыловО очень плотный текст, читать который мне было тяжело не только морально-психологически, но и просто тяжело. Не знаю, как объяснить.

Яма, могильник, чистилище. Все начнется где-то здесь, в конце 42 года, где-то в лесу. Это и не тыл, и не фронт. Это зал ожидания перед входом в Ад. Там собрали тысячи людей, мужчин, новобранцев и прочих, чтобы когда придет время, кинуть их в жерло войны. Голод, холод, одиночество в толпе, неизбывная тоска и отупение, болезни, вши, отсутствие оружия, расстрелы своих же для устрашения своих же по приказу Сталина, никому не нужные маршировки. Бесовство. Безбожие и отчаянные поиски Бога, которого велено забыть. Подготовка к аду, казалось, что хуже быть не может.

Ад на Земле. Плацдарм. Передовая. И вот их кинули в бой. Тактика такая. Надо переправиться на другой берег. Слева заградотряды расстреливают своих же. Со всех сторон враг, сверху, снизу, со всех сторон куча мала, тысячи людей. Тонут, убиты, ранены. Просто "мясо", его надо кинуть как можно больше, фашист устанет стрелять, тогда можно и с ним справиться. Тактика такая. Людей не жалели, за людей не считали. Почти безоружные, в холодной воде под яростным обстрелом. Выживут единицы. Я не знаю, можно ли было иначе, но думаю, что это не битва, это мясорубка.

Мысли о природе "преступления против разума", против человечества, против Жизни, мысли о природе Войны. Мысли самого автора. Их много. Они плотные, они однозначные и многозначительные, глубокие, непостижимые и простые.
"Боженька, милый, за что, почему Ты выбрал этих людей и бросил их сюда, в огненно кипящее земное пекло, ими же сотворенное? Зачем Ты отворотил от них Лик Свой и оставил сатане на растерзание? Неужели вина всего человечества пала на головы этих несчастных...?"
У Астафьева не только общая масса людская, но и прекрасные отдельные типажи, которые показывают и верующее крестьянство, и интеллигенцию, и командование, и штрафников, попавших под Колесо, и заградотрядчиков, и самых простых людей. И постоянно страшный лик Войны, ее безобразное лицо, ничем не оправданное, никогда не имевшее душу, пустое и бессмысленное. Война хуже Смерти, война - это убийство, грех, боль, отчаяние, адские муки на земле, потеря души, преступление, оставляющее после себя выжженную планету, опустошенные сердца, тех, кто остался жив. Нет этому оправдания.
Писать мне об этой книге, так же сложно почти, как и читать. Книга очень интересная и достойная, и ценная, но любимой у меня, как книги Слепухина, Васильева, Глушко - не станет. Я с ней забыла, как плакать, она не пронзает, она кладет на тебя плиту и придавливает. Такие книги нужны человечеству, но любить их сложно.
Пусть закончатся на Земле все войны и никогда не начинаются вновь!

Русское Лото.

Выстоять в аду. С верой.

Так давно эта книга появилась в моём списке на прочтение и так долго я откладывала это, предчувствуя, понимая, что чтение не будет лёгким, да и объём, вместивший в себя смерть, страх, отчаяние и ужас, тоже внушительный. Но возможно ли рассказать о том, что там было, с чем пришлось столкнуться тем, кто был кинут в беспощадную мясорубку, бой не на жизнь, а на смерть на паре -тройке страниц ? Ясно, что не хватит никаких страниц и слов, чтобы вместить все то, что пришлось пережить тем, кто воевал , кто прошел до Берлина или лег на бескрайних просторах страны и за её пределами, ценою собственной жизни принеся мир в наши дома.

Никакая фантазия, никакая книга, никакая кинолента, никакое полотно не передадут того ужаса, какой испытывают брошенные в реку, под огонь, в смерч, в дым, в смрад, в гибельное безумие, по сравнению с которым библейская геенна огненная выглядит детской сказкой со сказочной жутью, от которой можно закрыться тулупом, залезть за печную трубу, зажмуриться, зажать уши.

И каждый раз, читая книги о войне или смотря кинофильмы, которых особенно много показывают к 9 Мая, все четче понимаешь это и осознаешь, насколько ценна победа, измеряемая миллионами жизней, молодых и старых, успевших пожить и только начинавших свой путь.

Роман состоит из двух книг, связанных между собой и логически, и героями, и являющаяся вторая продолжением первой.
Чертова яма так называется первая книга, где мы знакомимся с главными героями, новобранцами, прибывшими сюда для подготовки к отправлению на фронт в конце 1942 года. Ад, гиблое место, кищащее вшами, отсутствием не только нормальных человеческих условий, добротного питания , обмундирования и вооружения, но и видимо призванное заранее умерщвить в человеке все личное, подвести всех под одну серую массу, загнанную муштрой, пробежками, а по большому счету выживанием в постоянной борьбе с голодом, холодом, бесконечным одиночеством и предрешенностью.

Плацдарм посвящен уже непосредственно боевым действиям, когда батальон перебрасывают на один из фронтов . Готовится обширное наступление, начинающееся с попытки переправиться через реку и захватить относительно небольшой участок земли, именуемый плацдармом и удержать его нужно любой ценой. Его и удерживают тысячами и тысячами погибших, убитых, раненых. И неизвестно кому повезло больше. Выжить и жить дальше, сражаться изо дня в день с врагом и ненавистными вшами, путая ночь и светлое время суток, ведя бои среди разлагающихся трупов и снова нехватка продовольствия, боеприпасов и вооружения. А с другого берега тебе говорят , сидя в сытости и тепле : Потерпите. Враг всюду : на земле и на небе, в воде и на суше. Впереди плацдарм, а сзади заградотряды, расстреливающие при любой попытке отступления.

Помимо непосредственных военных действий, в книге много главных героев : обычных солдат, которые ковали победу, добывая её в изнурительной изматывающей борьбе и их командиров, тех, от чьих решений, слаженных действий , поступков и характеров также зависит многое в этом трудном деле. И это тоже одна из заслуг автора, когда ему удалось на таком обширном полотне достоверно и ярко показать столько судеб и характеров, когда нет ни одного второстепенного , все показаны достаточно тщательно и скрупулезно , а через их жизни и в целом судьба страны, её непростой путь и переломные моменты. Кажется, мимоходом рассказывая о том или другом человеке, мы одновременно читаем и о коллективизации , как она внедрялась на селе и к чему привела, и о терроре 30-хх годов, его беспощадности, когда под каток мог угодить любой, даже мойщик котлов , и об индустриализации , как строилось светлое будущее на просторах страны, о сломанных или порушенных судьбах людей и целых семей.

Сложно назвать это плюсом, но неизменно то, что в стремлении автора показать как можно полнее и масштабнее войну со всех сторон, мы видим не только солдат и командиров, делящих со своими подчиненными все тяжести и трудности, но и тех, кто стремился отсидеться в теплом месте, устроиться за чей-то счет, политруков и комиссаров, донимающих пламенными речами, заградотряды, могущие пойти против своих же , штрафников, попавших под каток и расстрелы своих в назидание остальным, как наука на будущее и способ устрашения.

Наверное, сложно обходиться на войне без веры, идя на бой только с именем Сталина на устах . В самом начале меня немного коробило постоянное упоминание Бога , помня о том, что читаю я о 40-хх годах двадцатого века, когда усиленно насаждался атеизм в течение уже не одного десятка лет, но продвигаясь вглубь романа, я все явственнее чувствовала и понимала, что да, всё так, каждый человек в трудную и тяжелую минуту поднимает глаза к небу, когда уже больше неоткуда и не от кого ждать помощи и пощады на Земле. когда надежд не осталось, только вера и бессмертие.

Чувствуется, что многие мысли автора результат долгих и длительных размышлений о добре и зле, о вере и безверии, о человеческой подлости , трусости и вместе с тем самоотверженности, дружбе , силе и смелости. И снова и снова как набат звучат слова , читаемые между строк, что война - это гибель для всех и для каждого, не только в физическом плане, но и в моральном, что творимое зло не несёт никому спасения, страдают от него все стороны , и когда убийство становится обычным делом - это преступление против всего живущего, начинающееся в высоких кабинетах.

За всю историю человечества лишь один товарищ не посылал никого вместо себя умирать, Сам взошел на крест. Не дотянуться пока до Него ни умственно, ни нравственно. Ни Бога, ни Креста. Плыви один в темной ночи. Хочется взмолиться: «Пострадай еще раз за нас — грешных, Господи! Переплыви реку и вразуми неразумных! Не для того же Ты наделил умом людей, чтобы братьям надувать братьев своих. Ум даден для того, чтобы облегчить жизнь и путь человеческий на земле. Умный может и должен оставаться братом слабому.

Школьная вселенная. Восьмой учебный год.

С первых страниц роман призван вызывать жалость и отвращение. Точнее, главным образом с первых страниц. И название первой книги – «Чертова яма» – подходит ей как нельзя лучше. Грязь, грязь, грязь и еще раз грязь, холод, голод: так пасут непослушное человеческое стадо, призванное стать борцами с фашизмом, так умело ведется подготовка советских войск. Поначалу кажется, что все это вовсе имитация, что народ обманывают, что никому не нужных людей сгребают в «чертову яму» гнить заживо – списали по требованию, пусть теперь варятся в собственном соку. Читая об этих ребятах, не верится, что они пойдут воевать, да и вообще, признаться, чувствуется отвращение к ним: необразованные, грязные, заведомо гнилые. Я, как любитель дисциплины, все думала – эх, стрельнуть бы показательно их за то, что они себе позволяют.
Однако продолжается это все не так уж и долго; постепенно просвечивается биография того или иного персонажа, чувства, почти всегда расходящиеся с поведением, и вот так, мало-помалу, человеческий мусор превращается в нормального, живого человека со своей историей и своим путем. Только лучше от этого становится лишь читателю, потому что над отвращением преобладают жалость и понимание, а вот будущим бойцам, понятно, нисколько не легче. Слишком долго киснут они в чертовой яме, в бесконечной грязи и бесконечном бездействии атрофируется все, что только может атрофироваться.
Вершиной всего этого, самым ярким моментом в чертовой яме становится показательный расстрел двух мальчишек-близнецов, которые наведались домой взять еды и самостоятельно вернулись обратно – тем не менее, глупышек сочли дезертирами и устроили науку всем здешним обитателям. Не такого показательного урока я жаждала. За беспредел, творимый традиционным русским быдлом – да, за такой бездумный поступок – нет. Однако беспредел власть имущими в основном игнорируется, зато шаг влево, шаг вправо…
Вскоре после этого прискорбного случая атмосфера несколько оживает. Сначала ребят отправляют на сельхозработы в деревню, где они, можно сказать, душу отводят и показывают себя со значительно лучшей стороны, еще позже, наконец-то, фронт. Переправа, переправа, берег левый, берег правый… И уж тут-то каждый себя показывает по-настоящему. Нельзя сказать, что условия много комфортней, но, по крайней мере, чего тут нет, так это отупляющего бездействия. Зато есть отупляющая надоедливость смерти – уже убили бы, надоело смотреть, как помирают другие. Надоели постоянная угроза, вечный недосып, вечный голод, вечный холод, в общем, все прелести боя.

Роман произвел на меня двоякое впечатление. С одной стороны, правду, пусть и горькую, читать всегда интересно, и самое что ни на есть реалистичное описание Великой Отечественной (ну, так скажем, ее кусочка) лично для меня не шокирующее, но так – хочется кивнуть с суровым видом, мол, и в самом деле, бравые песни и потрясающие самопожертвования – это только одна сторона медали. Но, с другой, неприятно цепляет, что язык здесь у Астафьева красочен буквально со всех сторон. Описание природы – лучше не надо! Все так ласково, истинно по-русски. А вот речь людская – упаси господи. Нет, конечно, понятно, что мат-перемат от солдатни неотделим, однако есть множество способов, которые дают понять, что человек матерился, в том числе простецкое «и он выматерился». Ни к чему до последней буковки прописывать мат. Мне это было неприятно, литература, пусть даже претендующая на суровую реалистичность, не место для подобных слов, и в этом меня ничто не разубедит. Еще одна неровность, вызвавшая у меня не неприязнь, но недоумение – зачем немецкую речь прописывать русскими буквами. Если уж в скобках написан перевод для простых смертных, почему было не прописать оригинал на немецком? Я могу понять такое написание, когда «диалог» происходит между человеком, знающим язык, и человеком, его не знающим, но когда такой метод в целом становится системой для всех ситуаций…
Ну, зато персонажи берут свое. Хорошо описаны людские судьбы, хорошо чувствуется и понимается каждый. И особенно удивительно сознавать, как это вначале раздражающие и вызывающие отвращение личности вроде Лехи Булдакова постепенно перешли в разряд особо полюбившихся персонажей, причем не абы как перешли, а честно, заслуженно. Может, все дело в том, что началось оно в чертовой яме, а, может, в том, что на войне человек, вольно или невольно, показывает самого себя во всех красках.

В заключение хотелось бы сказать, что вещь, конечно, не из легких – что в моральном плане, что в чисто читательском. Признаюсь, первые главы дались мне тяжеловато. Зато потом увлекло – сначала в чертову яму, потом на плацдарм, да так, что не оттащишь.

ТТТ; DocG ; Великая Отечественная

"... Ах, война.... Дурная тетка, стерва она!..."

Для тех, кто будет читать мою рецензию, сразу хочу обозначить свое отношение к кое-какому вопросу. Сейчас много разговоров ходит вокруг того, что, мол, Виктор Астафьев писал о том, чего сам не видел и чему не был участником, что он спекулирует определенной тематикой и т.д. и т.п. Я, читая эту книгу, абсолютно не выискивала в ней документалистики. Для меня это исключительно художественное произведение и если в нем есть какая-то параллель с реальными событиями - хорошо, нет - лично для меня не беда.

Я прочитала немало книг о Великой Отечественной Войне, но книги, подобной "Проклятым и убитым" мне читать еще не доводилось. Начнем, пожалуй, с того, что все предыдущие мною прочитанные строились несколько по иному сценарию: "главный герой с первого дня войны всей душой хочет бить фашистов" → "он штурмует военкомат" → "оказывается на фронте и совершает ратные подвиги". Но дело в том, что тот человеческий ресурс, который с первых дней войны хотел попасть на фронт и попал туда, к сожалению, вскорости исчерпался... Тяжелые кровопролитные бои 1941-1942 годов пробили существенную брешь в рядах советской армии... И призвать на фронт пришлось даже тех, кто не стремился туда попасть и делал для этого все возможно и невозможное... Старообрядцы, верующие, блатные, симулянты, уголовники и просто зеленые мальчишки 1924-го года рождения. Именно из такой разношерстной компании и был сформирован 21-й запасной полк молодых новобранцев, который окажется в центре всего повествования...

Второе отличие этой книги от других книг о войне в том, что большинство читанных мною авторов обходили стороной тот этап из жизни солдата, который предшествует непосредственному попаданию на фронт. Виктор Астафьев же первую часть книги посвятил именно этому аспекту. В воинском городке, которое автор окрестил "Чертовой ямой" новобранцев ждали голод, холод, отсутствие обмундирования и элементарных пригодных для жизни условий. Из непосредственно военной подготовки - только строевая муштра на плацу. Впринципе, все, что солдат встретило в "Чертовой яме" преследовало их и на фронте... Читала и просто зло брало - ну что в такой богатейшей стране как Советский Союз не хватало материала, что обшить всем необходимым призывников? Почему они должны были наматывать на себя всякие лахмотья чтобы согреться в сорокаградусный мороз вместо того чтобы получить от государства, за которое они идут воевать, необходимый комплект одежды и обуви? Неужели в аграрной стране не было достаточного количества морковки, которая бы пошла солдатам в пищу и уберегла многих от куриной слепоты?! И так можно продолжать до бесконечности! В моей голове просто не укладывается, как можно отправлять на фронт тех, кого в карантине вместо того, чтобы подкормить и подготовить, наоборот довели до полного физического и морального изнеможения?! Многие дальше "Чертовой ямы" и не уехали - для них фронт закончился так и не начавшись либо инвалидностью, либо могилой...

Поездка перед отправкой на фронт в деревню Осипово на зимние хлебозаготовки показалась мне злобной насмешкой судьбы. После нескольких месяцев жизни в нечеловеческих условиях окунуться в сытую и уютную жизнь чтобы снова потом быть брошенным на произвол судьбы... Что может быть хуже, чем когда тебя поманили миражом нормальной жизни, а потом кинули в еще более худшие условия нежели были прежде?

В первой части книги мы знакомимся в большинством главных героев и постепенно узнаем истории из их довоенного прошлого. Сразу скажу, что попервах я была жутко категорична ко всем. В первой части у меня не было полюбившихся мне героев - несмотря ни на что, они были все в моих глазах одинаково мне неприятны. Я презирала Булдакова и Васконяна (каждого по-своему), искренне желала расстрела смутьяна Зеленцова, злилась за тупость на братьев Снегиревых... Из наименее неприятных мне можно выделить Колю Рындина и Лешку Шестакова. К концу второй части все первое впечатление от них сошло на нет. Все они стали по-своему родными и каждому из них я искренне желала выжить в этой мясорубке... И те качества, которые в первой части меня злили, во второй уже восхищали. Если бы Леха Булдаков и Зеленцов не были такими, какими они есть, смогли бы они выжить на плацдарме? Смогли бы обеспечивать многих необходимым себя и тех, кто воевал рядом? Вряд ли... Ашот Васконян - прекрасный человек, но его интеллигентность в таком месте как плацдарм только мешала ему и делала его непригодным для выживания...

Вторая часть для меня не столько осветила переправу через Днепр и битву за правый берег, сколько стала иллюстрацией тупой и упрямой военной машины, солдатского быта, различий в жизни простого солдата и тех, кто рангом чуть повыше. Какое же нестерпимое чувство омерзение накрывало меня, когда на страницах появлялся политрук Мусенок и сыпал своими лозунгами, брызжал слюной и требовал к себе уважения. Или его "походно-полевая жена", которой Нелли передавала документы вынесенных ею с фронта солдат, чтобы та после войны получила высшую награду среди медсестер... Или начальник артиллеристов - сытый, упитанный, с одеколоновым шлейфом, в закромах которого были заграничные вина, сухофрукты, шоколад и т.п., когда простые солдаты на том берегу Днепра жевали полынь... Да и все те, кто воевал не делом, а словом... Увы, но такие люди никогда не переведуться... Или те командиры, которые не передавали наверх реальную картину военной обстановки из страха перед гневом вышестоящего начальства...Такие крысы были, есть и будут в любом обществе, при любом государственном строе... Хуже всего то, что многие из них в отличии от простых солдат дожили до конца войны, нацепили незаслуженно полученные ордена, выдают себя за героев и требуют почета и уважения... И в толпе ветеранов по прошествии стольких лет нам не дано различить кто есть кто: кто герой, а кто им только прикидывается...

Минусом этой книги для меня стал стиль повествования.. Я очень долго пыталась к нему приловчиться. И все бы ничего, ко всему можно было бы привыкнуть, но читать речь простых людей, старообрядцев и различных национальностей в том виде, как она звучит, было очень трудно. Я понимаю, что автор построил текст именно так чтобы передать колорит героев, но иногда я по несколько раз перечитывала фразу, пытаясь понять, что же хотел сказать герой в переводе на нормальный язык. То же самое касается речи немцев. Зачем было писать немецкие слова русскими буквами чтобы тут же в скобках дать перевод!?

Я не могу сказать, что эта книга стала для меня каким-то открытием или сенсацией. То, о чем писал Астафьев, я по крупицам находила и у других авторов. Да, конечно, это были лишь намеки, полутона, двусмысленности, но все же... Такова была цена за то, чтобы быть напечатанным в советский период... Очень жаль, что автор прервал работу над книгой и о дальнейшей судьбе ее героев можно лишь догадываться... Так много эмоций возникало у меня в период чтения, многим хотелось поделиться в рецензии, а когда дело дошло до ее написания все слова куда-то исчезли... В любом случае, книга стоит того чтобы быть прочитанной. Хотя советовать ее кому либо я бы не взялась... Она не для всех...

Книга прочитана в рамках игры "Новогодний флэшмоб"