Иные знатные девицы сбегают себе из дому и горя не знают. Увы, семейка Ири — Алые драконы. Попробуй таким откажи! Вот и едет дедушка к ней в гости, в город, где она понемногу властелинствует. А у неё, как назло, какой-то бардак. И ладно бы носки разбросаны или любовник под кроватью! Но нет, хуже: племена дикарей нападают на город, глава общины попаданцев чуть не дерётся с Верховным Жрецом, наместник слегка умер (что, как ни странно, не мешает ему ходить на работу), а строители утопили мост в...
Эх, ну и тяжко же быть влюбленной женщиной, когда ты — страшный Властелин!
Ири мрачно смотрела на бумаги.
Они совещались в кабинете Наместника уже три часа, но свитков меньше не становилось. Более того, они словно бы размножались тайком, стоило ей отвернуться. Драконица даже ненароком проверила их на наличие некой зловредной магии, но ничего такого там не наблюдалось — волшебство бюрократии как оно есть.
Просто бывают мужчины и обстоятельства, которые хороши для всего, кроме любви.
Я — Властелин, и мне нечего надеть!
Бывают ли на свете враги более непримиримые, чем бывшие друзья?
Фьорд говорить ничего не стал, просто подошёл и рывком вправил подвёрнутое крыло. Ири рыкнула от боли. Не ту, ой не ту стезю парень выбрал по жизни! Ему бы в палачи — было бы самое оно.
— Ну да, — усмехнулась Ири. — Я же читала твоё досье, помнишь? Если я не ошибаюсь, твою нынешнюю любовницу зовут Равиэль, и она из техногенного мира.
— Ага, — протянул дракон. — Имя фальшивое, кстати. Да и ума у неё, как у белочки. Но зато — экзотика! И феномен интересный. Представляешь, там умеют делать фальшивую грудь…
Он моргнул и заткнулся — видно, с запозданием понял, что и кому сказал. Или притворился — Ири показалось, что он ждал от неё какой-то реакции. Обдумав это, она решила, что феномен действительно интересный, и уточнила, дабы поддержать разговор:
— Иллюзорную? Накладную?
— Эм… В том-то и дело, что нет. Модификация тела, чтобы привлечь партнёра — все как у дикарей.
- Речь всего лишь о том, что народу надо показать шоу, и тайну, и богатство, наглядно демонстрировать, с позволения сказать, атрибуты вашей власти, ваше могущество и избранность. Кричать с трибун погромче, сверкать поярче, олицетворять одновременно угрозу и неумолимую божественную длань — поверьте мне, я знаю, о чём говорю".
Ири тогда только головой покачала. "Умным существам ни к чему эта показуха", — отметила она, не найдя возражений по существу. "Умным? — мерзко захихикал Жрец. — Ой, не смешите меня! Как говорил весьма видный экономический деятель моего мира, реклама должна быть ориентирована на дураков. Их больше и они кричат громче."
— Что нормальные, адекватные женщины вообще находят во властных, склонных к деспотизму и самолюбованию эгоистах? — вопросила она.
— Рискну предположить, — выглянула Диве из-за портьеры. — Вы его торс видели? Шикарный же! Так и тянет облизать! Ну и да, ко всему прочему — Властелин же ведь!
— А, ну да, — покивала драконица. — Это оправдывает сразу и все.
— Я услышала вас, — сказала она ровно. — И постараюсь впредь быть осторожнее.
— Вы говорите мне это уже в пятый раз за те четыре месяца, что мы вместе работаем!
— Ну, должна же хоть в чём-то быть стабильность?
Сколько ни объясняй выучившимся на теоретическом факультете книжникам, что уникальная фауна Шатаку так же уникально зубаста, шипаста, заразна и ядовита, флора почти вся смертельно опасна, а племена людоедов мало похожи на милых добрый дядечек, идиоты все же находились.
Жизни свойственно желание размножаться, а психопатологии помогают выбрать для этого самый неподходящий объект.
Боль — лучший учитель и показатель реальности происходящего, ей мы привыкли верить.
— Это же надо быть такой… — он все же оборвал себя на полуслове.
— Стервой? — ощерилась Ири. — Я по вечерам тренируюсь, вот мой секрет.
— Лучше бы вы чем другим по вечерам занимались — добрее были бы.
В этом проблема всех советчиков. Им кажется, что их драгоценное мнение — истина в последней инстанции. Если им подходит такая жизнь, то и всем вокруг подойдёт, конечно — типичное заблуждение таких ребят. Знаешь, что я обычно делаю с добрыми советами? Слушаю их внимательно и меряю на себя. Если приходятся впору, принимаю к сведению, нет — подтираю ими задницу.
Книги не хуже этих твоих, что у нас на всех полках, писать могу. Например! "У неё были большие буфера и стервозный характер, у него — большой агрегат и много бабла. Они жили долго и счастливо, пока не встретились. Потом ему понравились буфера, ей — бабло, но так почему-то говорить не принято, потому на свадьбе они сказали, что любят друг друга. А потом так и жили: она его пилила, он её…"
Будь осторожен с богами. Не проси лишнего, не допускай небрежности или неуважения, не впадай в истовую веру, затмевающую здравый смысл. Склоняясь перед божеством, ты должен точно знать, кому молишься и почему, понимать пути и суть этого культа, быть осторожным со своим желанием и решить, что можешь предложить взамен: даром никто ничем не наделяет, особенно — боги.
Справедливость — одна из самых переборчивых шлюх в мире, улыбается лишь тем, кто ей дорого платит.
Если уж женщина берётся играть на мужском поле, она должна быть лучше мужчин в разы, иначе ей ничего не добиться — такова правда этого мира.
Сожаления ничего в этой жизни не меняют, никогда. Не возвращают, не воскрешают, не исправляют, не спасают. Они бессмысленны. Имеет значение лишь то, что делается сейчас.
У меня мои долбо… красавчики из отряда, чисто дети скудоумные — знай вставляй люлей для просветления и заботься денно и нощно!
Волшебство — это хорошо, мой Властелин, но статистически оно вполне заменимо мозгами. Если уметь ими пользоваться, разумеется.
Ненавидеть же в других то, что не любишь признавать в самом себе — типичное для разумных поведение, как ни крути.
Вариации от "Я не влюблюсь" до "Я не завидую" и сакраментального "Я не такая" — любимые грани женского обмана. Ну, и самообмана, куда ж без него!
С семьёй приходят трения, сложности, недопонимания, разногласия. Это всего лишь закономерно, поскольку все в этой жизни имеет обратную сторону.