Цитаты из книги «Снимай меня полностью» Дарья Сойфер

5 Добавить
Свадьба требует тщательной подготовки, особенно если ты — дочка чиновника. Комплексы комплексами, но изволь, чтобы все было идеально: платье, ресторан, торт… Юне удалось справиться почти со всем, разве что хорошего фотографа она так и не нашла. Такого, чтобы и снимки отличные сделал, и угодил ревнивому жениху. Как-никак, профессионалы на дороге не валяются. По крайней мере, не валялись до того самого дня, когда Юна встретила Рому. Талант, да еще и гей? То, что нужно! Правда,...
"Меньше знаешь - крепче стул"
О, шоколадное печенье Айгуль… До смерти вредное — и почти до экстаза вкусное. Нежное, рассыпчатое, пряное… С кусочками грецких орехов и цитрусовой ноткой сушеных кумкватов. Если бы общество не предписывало выходить замуж за мужчин, Юна бы официально оформила свою тайную любовную связь с печеньем Айгуль. 
Вперемешку с воплями вылетали такие выражения, что запиши их Рома, вышел бы новый трек «Ленинграда».
...мгновение спустя мужик добавил пару слов на тему того, каким именно образом горе-водительница насо… Ну, насобирала на внедорожник и права. 
Конечно, умом он понимал, что Вадик — прав. Юна приняла решение, и сделать с ним уже ничего нельзя. Рома пытался поговорить с ней после дефиле, но она была какая-то тихая и печальная. Отделалась парой слов и ушла. Нет, она больше не бросалась обвинениями, не ругалась. Но так стало еще хуже: из нее будто высосали жизнь. Исчез румянец, исчез блеск в глазах, который было проявился, когда она освоилась на подиуме. Рома представлял, что она идет к нему, улыбается ему одному — и хотелось по-идиотски вскочить на стул ногами и заорать: «Вы видели?! Это моя Юна! Моя! Я люблю тебя!..» А потом все пропало, словно кто-то отключил электричество, и погас экран в кинотеатре. Рома понимал, что у него не было никаких прав на Юну изначально, между ними вообще ничего не было кроме его глупых фантазий. Но знать, что через жалкие несколько дней она будет принадлежать другому мужчине, и не какому-то там кронпринцу Швеции, — проиграть Рома бы согласился только ему, — а этому мерзкому лживому Игорю…