Один подлец лишил меня любимого дела и крыши над головой. Второй мерзавец угрожает семье. И выбор у меня невелик – стать любовницей одному или супругой другому. Но что делать, если меня тошнит от обоих? Обратиться за помощью к третьему.
Уж он-то не станет зажимать меня по углам и шантажировать здоровьем сестёр. Да и выставленный им счёт – ерунда. Один поцелуй. За каждый прожитый в замке день.
– Я тебя убью!
– Милая, у тебя с произношением что-то не так. Какой-то странный акцент внезапно появился. Смотри на меня. Правильно говорить не «Я тебя убью», а «Я тебя люблю». Повторяй за мной. Я…
– Дурак.
– Баська?
– Папенька наш, – поджала губки Отэм. – Бастрел Дил… Вы бы, бабуля, не позорили главу нашего семейства перед посторонними. Не любят папенька, когда его Баськой обзывают.
– Ещё я спрашивать стану, чего они там любят, – огрызнулась бабуля. – Я Баську крапивой по голой жопе учила, а таперича должна господином величать? Да я Топтуна скорее так звать стану! Он для моей пользы больше сделал.
Мы опустили руки в венчальную чашу, жрец начал произносить слова брачной клятвы, а я смотрела в искрящиеся счастьем синие, как небо над головой, глаза, и думала о том, что знаю самый важный в мире, самый жизненный, самый волшебный рецепт. И если меня спросят, я не стану его скрывать, а смело поделюсь с каждым.
Возьмите щепотку надежды, улыбок и слёз – по вкусу, две четверти дружбы, четверть страсти, и четверть доверия, перемешайте это всё осторожно, не расплёскивая. Доведите до кипения, затем остудите, а после прикройте глаза и прислушайтесь к себе. Если оно, всё это мягкое, нежное, страстное составляющее души по-прежнему горит, то этот десерт вам, вне всякого сомнения, удался. Смело можете называть его ЛЮБОВЬ!
Прав Брэд. Ох, как прав. Жизнь одна, это не пирог, который можно переделать, если подгорел, или тесто пересолено.
Не пирог.
Самой природой задумано так, что сначала родители заботятся о детях, а позже – наоборот.
– Ты и в самом деле хочешь тратить свой талант на мужиков, которые сожрут даже подковы, если их перед этим разогреть?
Она на то и сказка ведь, чтобы её сказывать. В старину, говорят, сказки вообще пели. Вот вроде нашего Оливера, только лучше. А то от его песен не пойму, чего больше хочется, повеситься или певца повесить.
Ну и, само собой, Оливер Барк бренчал уже на своей неизменной лютне что-то о несчастных влюблённых, драконах и прочей белиберде. Менестрель недоделанный.
Каждый раз одно и то же. Сломают ему когда-нибудь ноги. И руки.
И всё остальное тоже оторвут. Может быть даже сегодня, потому что от ближайших домов, будто бабочки на огонь, слетались деревенские красавицы всех возрастов.
– Знаешь, как у нас говорят? В закрытый рот и муха не залетит.
– О чём задумался, мелкий? – окликнул меня Джери, взбираясь к старосте наверх и перехватывая у меня управление маг-тросами. – Мозоли натёр? У нас знаешь, как говорят? Лентяй за дело – мозоль за тело.
Не поминай лихом. Я запомню тебя такой, какая ты есть. Молодой, счастливой, и наивно полагающей, что жизнь можно прожить без знакомства с восковыми полосками.
Ох! Приезда родни Брэда я ждала, как праздничный гусь кухарку.
Я человек не злой, но злить меня не советую.
В тот день хреново было не мне одному. Над разорённой заставой свинцовой тучей висели непролитые выжившими боевиками слёзы. Не слушайте тех, кто врёт, будто настоящие мужчины не плачут. Настоящие маньяки – быть может. Я знаю, о чём говорю, повидал за недолгие годы службы разного. На всю оставшуюся жизнь хватит.
А затем я съел одну ложку и в тот же миг мой рот наполнился первозданным пламенем. Сознание моё внезапно стало чистым-чистым и ясным-ясным, я шумно выдохнул, по-рыбьи широко распахнув глаза и захрипел, потянувшись к стоявшему у моих ног бурдюку. Никогда в жизни тепловатая вода с привкусом кожи и железа ещё не была такой вкусной! Это была амброзия! Нектар!
На счастье, мой взгляд зацепился за подпись, и я вспомнил, как Бруно объяснял капитану нашей заставы, что он вовсе не член пририсовал в конце рапорта, а просто расписался.
Ох, переезд. О том, что представляет из себя эта катастрофа, я не с чужих слов знала. Половину детства на колёсах, а потом Фархес.
Лучше два пожара пережить и одно наводнение, честное слово!
Нельзя доверять мужчине. Даже если ему сто лет в обед исполнилось, он всё равно найдёт способ, как тебе подгадить. Не так, так этак
Книжки со сказками – это полная ерунда. Сказки надо рассказывать, чтобы каждый раз чуть-чуть иначе, с новыми подробностями, страшнее, смешнее… Она на то и сказка ведь, чтобы её сказывать.
Некоторые люди утверждают, что утро начинается в четыре утра, но я категорически не согласна с эти заявлением. Однако в тот раз моим мнением никто не интересовался.
Бессонница у неё! Заснёшь тут ночью, когда днём у тебя два послеобеденных сна, по два часа каждый!
— Удивительный человек наша бабуля, – шепнула мне в самое ухо Отэм. – С утра до ночи твердит, что совсем на старости лет ослепла и оглохла, а гляди-ка, за сто метров разглядела, что у какого-то мужика там пальцев не хватает.
— Я всё слышу!
Воистину, даже самые умные из женщин иногда бывают невероятно странными.
— Ты о чём, прости?
— О новой любовнице! Ты же ведь совершенно не разбираешься в женщинах!
Я в этом вопросе придерживался несколько иного, скажем прямо, даже противоположного мнения, и именно поэтому спорить с Магдаленой не стал. Уж кому, как не мне, знать, что если эта женщина что-то вбила себе в голову, то от своего ни за что не отступится.
Первый день, первая неделя, первый месяц – они ведь самые важные!