Рядом с колониальным городом Эссенвальд раскинулся Ворр, огромный – возможно бесконечный – лес. Это место ангелов и демонов, воинов и священников. Разумный и магический, Ворр способен искажать время и стирать память. Легенды говорят, что в его сердце до сих пор существует Эдемский сад. И теперь бывший английский солдат хочет стать первым человеком, который перейдет Ворр из конца в конец. Вооруженный лишь странным луком, сделанным из костей и жил его умершей возлюбленной, он начинает свое путешествие, но кое-кто боится его последствий и нанимает стрелка из аборигенов, чтобы остановить странника. И на фоне этого столкновения разворачиваются истории циклопа, выращенного странными роботами, молодой девушки, чье любопытство фатальным образом изменило ей жизнь, а также исторических фигур, вроде французского писателя Реймона Русселя и фотографа Эдварда Мейбриджа. Факт и вымысел смешиваются воедино, охотники превращаются в жертв, и судьба каждого зависит лишь от таинственной воли Ворра.
Воображариум Брайана Кэтлинга
Есть такие художественные произведения, где атмосфера, химия мира, символизм и фантасмагоричность гораздо важнее сюжета, который просто меркнет на их фоне. Ханс Руди Гигер ("Чужой") или Здзислав Бексиньский могли одной иллюстрацией заставить нас придумать историю. Из кино в голову приходит Терри Гиллиам ("Воображариум доктора Парнаса"), из фантастической литературы – обласканный критиками Чайна Мьевиль с его миром "Вокзала потерянных снов". Брайан Кэтлинг – из того же теста. Он человек широких талантов, судя по аннотации: поэт, художник, скульптор, автор перформансов.
В рамках цикла "Ворр" (на руках сейчас первый из трёх романов) британец конструирует сюрреалистический мир на стыке несовместимого, совершенно не ограничивая свою фантазию. Читаешь текст, как будто видишь сон, в котором проступает мешанина из реальности и странных видений. Учтите ещё, что цикл задумывался как хоррор, то есть здесь будет и чрезмерное, натуралистичное насилие, и эксцентричные сексуальные сцены, и пугающий кибернетический лес. В общем, справится не каждый.
Ах да, в романе же должен быть ещё и сюжет. Но вот с ним после первичного шока от причудливого мира возникает маленькая проблема. Следить за происходящим не так интересно, как смотреть по сторонам, изучать локации и их наполнение, а также "рассматривать" героев. На фоне фантасмагории перипетии кажутся нередко плохо структурированными и полуготовыми, словно Кэтлинг надорвался на создании мира, устал и решил дать остальное бонусом. Это может заставить вас бросить роман на полпути, уткнувшись в стену, и я вас даже пойму. Но ради удивительного чувства первооткрывательства стоит дать ему шанс.
Книжный обзор Metro
Воображариум Брайана Кэтлинга
Есть такие художественные произведения, где атмосфера, химия мира, символизм и фантасмагоричность гораздо важнее сюжета, который просто меркнет на их фоне. Ханс Руди Гигер ("Чужой") или Здзислав Бексиньский могли одной иллюстрацией заставить нас придумать историю. Из кино в голову приходит Терри Гиллиам ("Воображариум доктора Парнаса"), из фантастической литературы – обласканный критиками Чайна Мьевиль с его миром "Вокзала потерянных снов". Брайан Кэтлинг – из того же теста. Он человек широких талантов, судя по аннотации: поэт, художник, скульптор, автор перформансов.
В рамках цикла "Ворр" (на руках сейчас первый из трёх романов) британец конструирует сюрреалистический мир на стыке несовместимого, совершенно не ограничивая свою фантазию. Читаешь текст, как будто видишь сон, в котором проступает мешанина из реальности и странных видений. Учтите ещё, что цикл задумывался как хоррор, то есть здесь будет и чрезмерное, натуралистичное насилие, и эксцентричные сексуальные сцены, и пугающий кибернетический лес. В общем, справится не каждый.
Ах да, в романе же должен быть ещё и сюжет. Но вот с ним после первичного шока от причудливого мира возникает маленькая проблема. Следить за происходящим не так интересно, как смотреть по сторонам, изучать локации и их наполнение, а также "рассматривать" героев. На фоне фантасмагории перипетии кажутся нередко плохо структурированными и полуготовыми, словно Кэтлинг надорвался на создании мира, устал и решил дать остальное бонусом. Это может заставить вас бросить роман на полпути, уткнувшись в стену, и я вас даже пойму. Но ради удивительного чувства первооткрывательства стоит дать ему шанс.
Книжный обзор Metro
Глубокий, но не повсеместный ураган еще не выветрился из легких путешественников – чистейший воздух, какой только можно вдохнуть; острый, как лайм, мягкий, как свежевыпавший снег. В своих торопливых частицах он нес молодость и чистоту, прочищал и выравнивал взгляд. Когда он впервые налетел на Француза, тот задохнулся, пока из просмоленной сути вымывало скверну городов и его собственных залежей злобы. С зацементированного бытия спала чешуя, и в кашле он расстался со всем.
Почти в полночь он оставил стол и сел с сигарой за пианино. Шарлотта вышла на балкон в блестящую ночь. Город уже спал, небеса внимали звукам существ внизу, звезды аннотировали трель и звень, звучавшие во тьме, как стекло. Из номера к ним присоединился шепот Сати, и в этот бесподобный момент казалось, что между временем и близостью всего сущего настало согласие, словно у неуклюжего человечества может быть свое место во всей этой бесконечной идеальной тьме – если оно будет играть в сторонке. Где-то подальше, с закрытыми глазами, – но в согласии.
В подвале находился колодец поразительной глубины – дай ему небо, и он отразил бы в беспросветной воде самые далекие галактики.