— Сладкое, оно в целом помогает смириться с несовершенством мира.
— Совсем скучно? — за что люблю нашего жандарма, так это за душевную тонкость и понимание.
— Ага… — я вздохнул и учебник поднял. — Видите, чем маюсь?
— От души сочувствую, но ничем помочь не могу.
— А… скажем, издать указ там? Ну, грамоту какую от полиции. Что, мол, за особые заслуги перед жандармерией, я избавляюсь от необходимости учить латынь?
— Если пациент хочет жить, то медицина бессильна.
Всё-таки сложно иметь дело с порядочными людьми. То у них совесть, то душевные терзания.
— Ты мне кто? Соратник и сподвижник, — я поспешно ткнул в точку куском промокашки. — Так что давай… сподвигивай. И вообще, Метелька. Мы с тобой от террористов отбивались. С тварью сражались. На мёрзлых болотах выживали. Трупы вон прятали…
С пера Метельки сорвалась жирная капля, закрыв собой половину свежевыведенного слова.
— Так то труппы, а то — грамматика, — резонно произнёс он. — Я бы, честно, лучше трупы…
И вот это уже ненормально.
— Я бы тоже, — признаюсь ему.
Арифметика.
Ненавижу арифметику.
В лавке было 4 цыбика чаю по 93 фунта в каждом, ценою по 4 рублей за фунт и 3 цыбика чаю по 84 фунта с двухрублевым чаем. Лавочник смешал весь чай и продал всю смесь по 3 фунта. Сколько он получил убытка?
Я чувствую себя тупым.
Заговоры?
Революция? Разбойники и тайная полиция? Всё это подождёт, пока я не решу положенную дюжину задач.
— В любом нормальном романе герои сначала должны настрадаться, чтоб потом пожениться. Мне всегда казалось, что это специально делают, типа, чтоб они к семейной жизни адаптировались…
Наум Егорович кивнул. Правильно. Современную культуру без грамотного психиатра воспринимать сложно. Он вот давече на выставке был, супругу сопровождая, так сразу о психиатре подумал…
— Оторви кому-нибудь голову. Ты ж демон.
— Я пацифист, — голосу Василия не хватало уверенности. — Кроме того изначально необходимо установить объект…
— И оторвать ему голову?
— Ногу, — внёс коррективы Данила. — И спрашивать будет удобнее, и пацифизм не пострадает.
— А потом ты начал разбрасывать носки!
— Все мужчины разбрасывают носки! — возмутился Мелецкий. — Это, можно сказать, один из основополагающих мужских инстинктов! База! Основа! Мы так территорию метим!
— Одно хорошо, — пробормотала она.
— Что именно?
— Если помирать скоро, то с диетой можно не заморачиваться.
- Она не просто пришла в чужой дом, но притащила с собой всю грязь, которая к душе за века налипла. И пожелала эту грязь скинуть в уголочке да под половичок замести. А на того, кому этот дом принадлежит, ей плевать было. И про законы сего дома она не думала. Его, этот дом, и Хозяина она использовать хотела. Себе на выгоду.
- Почему с понедельника?
- Потому что все великие дела надо начинать с понедельника. Диеты там. Или учение кого-нибудь жизни.
Осознание собственной дурости - вещь такая, полезная для саморазвития и дальнейшего себя позиционирования в мире.
— Так вот… я подумал… а давай оформим покойника как реальную ценность? Пускай принимает на ответственное хранение… и условия обеспечивает. (с)
Карина Дёмина случайно в ВС РФ не служила?)))
— Раскапываем, — решился Леший. — Ворон…
— Что сразу Ворон?
— Болтаешь много… надо будет тело убрать…
— А могилу так и оставим? Пустой?
— А какие варианты?
— Ну… шеф, я тут барсука видел, — подал голос Залесский-младший, правда явно сомневаясь
— Во…
— Издеваетесь?
— Ты что, шеф… это ж нехорошо выйдет. Завтра люди придут. Искать. То есть с ожиданиями, с надеждами, можно сказать, - Ворон явно веселился и веселья своего не скрывал. — Покойника не найдут. Опечалятся…
— А дохлый барсук их утешит?
Всё же чувство юмора у Ворона была своеобразным. Хотя…
— Может, он им хоть как-то компенсирует горечь утраты… и вообще… одно дело — совсем пусто, и другое - барсук... он даже почти целый!
— Вы любите скрипку?
— Не особо.
— Мне тоже больше скрипачки по вкусу
Лети уже, бестолковая...Тоже не разумеете, что не всякий свет - есть жизнь.
Перемены всегда пугают. Особенно тех, кто до того не видел перемен к лучшему.
Гордость и глупость - страшное сочетание...
— Он же козёл.
— И что? Думаешь, это мешает ему быть человеком? Поверь, в иных козлах есть бездна человечности...
— А в людях козлистости...
А этот пришёл один, сидит, мирно чаёк попивает. В морду и то не дашь, потому что повода нету. А без повода — это беспричинная агрессия и полное отсутствие толерантности.
— Какая женщина, — восторженно выдохнул боец, явно пока не женатый. Вот явно же, что не было у человека ни дома, ни в мыслях правильного оберега из хорошо промасленного чугуна.
И руки, его сжимающей.
И ещё вторая, от взгляда на которую язык к нёбу прилипал и голова кругом шла. Правда, недолго. Как только крутанулась, запустив калейдоскоп фривольных мыслей, так и предстала пред Наумом Егоровичем супруга его, Евдокия Матвеевна, да с любимой сковородкой в руке.
Блинной.
Чугунной. Почему-то образ сковородки прям всем организмом сразу прочувствовался. И от этого лишние мысли улетучились, оставив некоторое недоумение.
Смысл в кресте, коли веры нету? Хоть весь обрисуйся, не поможет.