Сначала парень, как она говорит - хоть куда. Хоть гулять, хоть замуж. А потом открываются страшные тайны, вываливаются скелеты из шкафов, а неприятности из штанов.
- Поесть меня тянуло утром, - пробормотала я. - И даже немного днем. А вечером я однозначно хочу трескать.
Мы можем в этом мире делать любые вещи: забираться в горы, делать открытия, летать в космос. Только изменить чье-то важное для нас решение - иногда невыполнимо. И ждешь его как удар гильотины, резкий и окончательный. Никакая шея не выдержит.
Вот свадьба! Ни поесть, ни выпить спокойно, ни подумать. Только и знай, что целуйся!
Я вспомнила мужскую типологию Иды. Всех «кобелей» она делила на породистых самцов и шавок. Самец был при деньгах, с успешной работой, когда-то даже умел влюбляться и вспоминал об этом с ностальгией. У таких был просто период «кобелиности», когда хочется бразильского карнавала, салютов, гурманской еды и коллекционных женщин. Типа - вот эту попробую и эту. Самцы всегда в хорошем, лениво-довольном настроении, отлично сексятся, создают ощущение вечного праздника. С ними легко встречаться и также легко расстаться. По мнению Иды, самцы рано или поздно вступают в следующий период своей жизни, переходя при этом в другой тип мужчины.
Вся наша жизнь состоит из впечатлений, и самые яркие из них не всегда полезны для здоровья.
О, майн гот. В некоторые моменты хочется говорить на немецком.
А знаете ли вы, дорогие коллеги, что ничто так не объединяет, как совместный труд?
Иногда может показаться, что ты никому не нужен. А на самом деле получается, что кроме тебя и помочь-то некому…
- Ник. Ник… Что с тобой?
- Отнес заявление в канцелярию, – сухо ответил Ник. – Жаль, Албертона нет на месте. Но это ничего не изменит. В учебном заведении, где привечают демонов, я учиться не буду.
- Ник, – начала Джен. – Все изменилось. Говорят, демоны спасли магистров. Знаешь, отец…
- Еще говорят, что среди лесных разбойников есть благородный принц. Он грабит богатых, а деньги раздает бедным.
- Подойдите к столу, и выберите себе кинжалы.
...
Первая подошла Рина.
- Вот, – схватила она небольшие парные кинжалы и сразу же подскочила к магистру.
- Отлично, – ответил ей Корвин дар Албертон. – Подождите остальных.
- А куда их бросать? Вы покажете? А как нужно встать? А я такая неловкая… Вы мне поможете?
- Первая позиция, Рина – закрыть рот, – сухо ответил Корвин.
Если бы призраки слышали стоны боевиков этим утром, они бы уже покинули, рыдая, родные подземелья Академии. По причине профнепригодности.
детей надо воспитывать лет до двенадцати. Потом бесполезно — и надо наслаждаться тем, что получилось...
Он помрачнел и задумался. Его что-то сильно беспокоило. Но она не будет лезть ему в душу. Они никогда этим не занимались по отношению друг к другу. Захочет – расскажет сам. Самым ценным в их дружбе было бережное отношение к личностному пространству каждого.
- Ваша стратегическая задача – гневно сверкать безумными очами спятивших магов на короля, который сейчас прибудет. Мне грустно это осознавать, но вас с Кавендишем монархи боятся больше, чем меня.
Дети не должны видеть слабость родителей. Они должны считать их всесильными, должны быть уверены, что их спасут.
Никого не боятся лишь покойники. Им уже поздно.
– Как вы нас нашли?
- Смеешься? Если нам надо, мы и демонов находим. Хоть у нас, хоть у них.
- Демоноборцы?
- А что тебя удивляет? Вы родственницу командира захватили.
- Но… Вы же не должны воевать с людьми.
- А мы и не воюем. Мы вас перевешаем по-тихому, и все. Разве ж это боевые действия?
Эмма испытывала гордость за свою девочку. Умную и храбрую. Алан Ярборро же испытывал страх за свою дочь. Упрямую и наглую.
– Видишь ли, – продолжала профессор, делая вид, что не замечает ни попытки крыса уйти от ответственности, ни алых ушей провинившейся студентки, – фи-ху не только очень любопытны, но и болтливы не в меру. А еще они очень любят мятные кубики шербета из «Зеленой мантии». Если запастись пакетиком – принесут что угодно. И что угодно выложат! Так что за списком прочитанной Джен Ярборро литературой я слежу. – Дин торжественно сделала глоток киселя. – Из чистого любопытства, моя дорогая, из чистого любопытства! Просто присматриваюсь, ищу себе студентов. В тебе есть… отчаянное любопытство. А без него в зельеварении делать нечего, вот что я тебе скажу!
– Погоди-погоди… Запах острый, теплый, но при этом сладко-шоколадный?
– Да!
– Сначала резкий, а потом мягкий, ванильный, с нотками цветущей тихушницы?
– Точно!
– Но это первый вдох! А второй – будто на кухне, где только-только сварили лимонный крем и поставили остывать, на огне уже подходит горячий шоколад?
– Именно! И немного корицей. Кажется…
– «Сон шахиррра»! Где?
– Что?
– Не тупи, Ярборро! Коробочка твоя круглая где?
– В комнате у меня. Чай… Так мы… помирились?
– Солнышко, да мы и не сорились!
- Папа! - Лиззи сползает рук милорда.
- Слушаю тебя, дочь! - торжественно говорит милорд.
- Ты - всё испортил!
- Ты должен опуститься на колено, как принц! Аби должна быть в розовом платье.
- Розовом? - уточнил милорд, слушая очень внимательно.
- Да! Во дворце. Ну, или хотя бы в нашем саду. Не в грязном подземелье!
- Думаю, ты права Лиззи.
Ройсбург ... меня целует. Нежно. Обещает, что всегда будет рядом. Ноги подкашиваются, по телу разливается тепло.
- Ройсбург, - хмыкает король. - Вы не слишком ли увлеклись?
- Ваше величество, - точь-в -точь с папиными интонациями выдает Лиззи. - Не отвлекайте папу, у него аура лучше становится!
- Что? - судя по голосу, его величество ошарашен.
Вдруг стало жаль это существо всем сердцем! Нельзя любить в человеке только хорошее. В каждом из нас есть свет и тьма, добро и зло, щедрость и жадность, смелость и трусость. Вопрос лишь в том, что побеждает.
Никто, кроме жизни, меня не учил, а она учит на совесть, вот только берёт дорого. Но тут уж ничего не попишешь.