Внутренний порок

Одна моя подруга, бесконечно поставляющая мне книжки и оставшуюся половину радостей жизни, как-то сказала:
— Мариванна, не хочешь ли приобщиться к постмодернистскому наследию?
— У постмодернизма нет наследия, — отрезала я, но приобщиться не отказалась.
Подруга безуспешно два месяца пыталась познакомиться с первой в своей жизни книжкой Пинчона — но не смогла и спихнула мне. Я вполне открыта новому, так что прочла за десять дней и не без удовольствия, хотя причина, по которой не осилила книгу подруга, стала очевидна мне сразу.
Во-первых, декорации, в которых разворачивается действие «Внутреннего порока», одновременно и жутки, и чужеродны среднерусскому организму. Мне роман напомнил относительно недавно пересмотренный фильм «Большой Лебовски» Коэнов, даже с главным героев пересечений изрядно — но только атмосфера совсем другая, ещё менее праздничная. Даже больше скажу: если бы наши, отечественные власти предержащие были чуть умнее, они бы со всей дури вкладывались в издание и продвижение таких вот книг ради демонстрации разлагающегося Запада. А что картинка сорокалетней давности — так это тренд сегодня такой. Даже против истины не сильно погрешили бы — посмотрите оригинальный трейлер, неблагополучные пригороды Лос-Анджелеса мало изменились за лето.
Во-вторых, Пинчон не развлекает. Он сразу много задач выполняет в этом тексте, в частности — мастерски нагнетает атмосферу, но развлекать широкого читателя лёгкоусвояемым стилем он не нанимался. Поначалу ты как будто попадаешь в тюрьму за границей: мало того, что язык неродной, так ты ещё и по местной фене ни разу не ботаешь. Если бы Пинчону было лет 35 и вырос он в Британии, я бы сказала, что автор вы… в общем, то самое сделал, что содержит нецензурную брань, и написал книгу для себя и узкого круга своих друзей, увлекающихся, собственно, контркультурой 60-х. Пинчону же, весьма активно жившему в период, когда мои родители ещё пешком под стол ходили, этот язык родной, и ему есть что сказать на нём и своим ровесникам, и людям значительно младше, но не насколько оторванным от контекста. Юную же среднерусскую особь женского пола Пинчон бросает, как беззащитного кутёночка, на сорок лет назад и градусов эдак на 160 восточней, суёт в рот косяк, поджигает и говорит… Да ничего он не говорит, никакого напутствия тебе не даёт, но ведь плывёшь же! Плывёшь между неизвестными названия, непривычными оборотами, бултыхаешься в чужом изменённом сознании — и делаешь это с какого-то момента с огромной радостью. И гордостью — есть у меня ощущение, хотя наверняка полная фигня, что попади я в эту импровизированную словесную тюрьму — быстро добилась бы от местных зеков уважухи и сочувствия.
В общем, думаю я прочесть ещё что-нибудь Пинчона в ближайшее время.

"Внутренний порок" - психоделический нуар, роман-метафора, и, пожалуй, на мой взгляд один из лучших романов нулевых.

Произведение содержит все приметы 60-х: мэнсонианское безумие, хиппи и наркотики, рок-н-ролл, антикоммунистические запреты и протесты против войны во Вьетнаме. На фоне всего этого хаоса разворачивается серия убийств, похищение строительного олигарха Микки Волкманна и Шасты Фей, ближайшей подруги главного героя - обаятельного торчка, порой сильно напоминающего Большого Лебовски, и частного детектива - Лэрри "Дока" Спортелло. Начиная с этих событий, постепенно Пинчон заводит нас в тупик, до поры до времени читатель предполагает, что все завязывается на действия наркокартеля. Но в конце автор делает финт в сторону полиции, и по сути одна из линий произведения сводится к противостоянию человека и системы.

Вроде бы все ясно, роман более прозрачен, чем тот же "V." (может язык не очень привычен рядовому читателю, зато он хорошо передает атмосферу времени и добавляет изрядную долю юмора и иронии, за что, конечно, отдельное спасибо переводчику - Максу Немцову), но при более глубоком рассмотрении можно обнаружить разные маркеры и прямые намеки на метафоричность текста:

Когда он вернулся, под кухонную дверь был подсунут конверт: это Фарли оставил увеличенные кадры с плёнки, запечатлевшей свистопляску в жилмассиве «Вид на канал». Крупные планы стрелка, подбившего Глена, но ни на одном ни шиша не разглядишь. Это мог быть Арт Пиликал под лыжной маской, как с новогодней открытки, это мог быть кто угодно. Док вытащил линзу и всматривался в каждое изображение, пока те одно за другим не начали расплываться мелкими каплями цвета. Как будто что бы там ни произошло, оно достигло какого-то предела. Словно отыскал ворота в прошлое — неохраняемые, незапретные, поскольку это ни к чему. Наконец, в сам акт возвращения встроена эта блескучая мозаика сомнения. Такое коллеги Сончо по морскому страхованию называют «внутренним пороком».

— Это как первородный грех? — поинтересовался Док.

— Это такое, чего не избежать, — сказал Сончо, — дрянь, которую не любят покрывать морские полисы. Обычно относится к грузу — вроде битых яиц, — но иногда штука и в судне, которое их перевозит. Например, почему из трюмов надо откачивать воду?

"Внутренний порок" - это система с гнильцой (не обязательно США, мы можем вспомнить и бразильский "Элитный отряд" Падильи), где работу выполняют за работников системы условные Доки Спортелло.

P.S. Сам роман был прочитан почти под занавес в прошлом году, поэтому и в списке лучшего 2015-ого года.

Томас Пинчон. Внутренний порок

Очень американская книга. В той степени, в которой большая часть обаяния книги пропадает, попав в руки иностранцу. Ругать за это автора сложно да и бессмысленно, в конце концов, каждый пишет для той аудитории, которую сочтет самой важной. И Томас Пинчон ориентируется на людей, знающих, кто такой Кирк Дуглас и Чарли Мэнсон. К сожалению, в книге отсутствуют примечания, а дебри культурных отсылок в книге настолько дремучи, что иногда не можешь понять целые куски диалогов персонажей книги. Плюс (претензия уже к переводу книги), зачем-то переводятся названия песен и музыкальных групп. Оно, конечно, понятно, что "Катящиеся камни" это "Rolling Stones", а вот кто такие "Арчи" до меня доходило дольше.

В остатке от всего этого книга оказывается детективом, хотя интрига в ней не самоцель, черноюморной историей, но не слишком смешной. Это, скорее, такая зарисовка, хроника американских 60-х глазами очевидца (как главного героя, так и самого Пинчона). В какой-то степени о том, почему такое движение, как хиппи, было обречено. Зная автора еще по роману "Радуга тяготения" сложно не допустить, что книга имеет еще одно дно, а то и несколько, но, как говорилось выше, слишком многое в ней имеет глубоко американские корни, чтобы нормально понять хотя бы чисто сюжетный пласт романа. Оценку ставлю сугубо личную, понимая, что перед человеком, знакомым со штатами поближе, книга может обернуться совершенно иной.

P.S. Ждем экранизацию Пола Томаса Андерсона)

"внутренний порок" выходит под маркой 'проза для избранных'. первая на моей памяти книга серии, идеально соответствующая этому определению. не для всех.
это выцветший (но всё равно излишне яркий) снимок эпохи, на котором отображено всё и ещё немного. это равноправие реальности и галлюцинаций. сладкого дыма и морского тумана. добродетели и порока.
главная ценность - свобода. своя и чужая. от денег, от агрессии, от чужого мнения, навязываемого насильно. свободная любовь, выбор питья и табака, и свобода от земных оков в финале (не смерть, а полёт).
а антагонисты - те, кто ограничивает. сложный структурированный мир ненавидит хиппи, потому что они слишком хаотичны для него, неподвластны ограничениям. дети цветов должны повзрослеть, влиться в размеренную жизнь (и мы знаем, что это случится, и повествование во многом о том: взгляд из будущего). но пока стражи порядка, не только полиция, но все стражи вынуждены подстраиваться под свободные ритмы.
"порок" непросто читать. он написан на мёртвом языке, языке, возможно, наших родителей. он казался мне похожим на фотографию, но хочется уточнить: скорее фотоальбом, листая который погружаешься во время, которое не застал совсем чуть-чуть. разобрать подписи на обороте не так просто, но это в конечном итоге стоит того.
мёртвые люди на картинках выглядят как живые. сейчас, возможно, они ещё живы - но изменились за сорок лет и не похожи на себя.
в пост-продакшн выпущена экранизация романа. наверно, стану смотреть. подозреваю, что будет недостаточно ярко, но попробую. подозреваю, что Дока будет играть не Джон Гарфилд. серьёзное упущение.

ПТА подарил возможность пусть и трусливо, но хоть сколько-то оправдано, начать знакомство с одним из классиков американской литературы второй половины прошлого века, с его самого, по словам очевидцев, простого, объятного и доступного обычным людям творения, эдакого хиппи-комикса - "Внутреннего порока". Вместе с Доком Спортелло, ЧС из Л.А. (частным сыскарём из Лос-Анджелеса) нам придётся на своей шкуре прочувствовать весь размах сочной хипповской эпохи, стать свидетелем постольку-поскольку расследования - запутанного похищения местного магната, с которым спуталась Дока бывшая девушка по любви большой, а то и по ещё кое-чему куда более пугающему. Влюбляясь в мир, погибший столь же безнадежно, как умирает бабочка, продираясь через pynchon-wiki после каждой главы, в конце концов оказываешься у разбитого корыта, объятый печалью скоропостижной кончины и книги и славного мира парней с афро и цып в одних лишь бикини, да сандалях. "Мы не можем найти дорогу назад, в Лемурию, поэтому она возвращается к нам. Подымается из океана". Но Лемурия так и не поднимется из глубинных пучин океана, вопреки кислотным предсказаниям древнего полубога Камукеа, не вознесёт святых сёрферов, блондиночек-цып и хиппанов с мастырками в дымные небеса, возвышающиеся над плоскостью, кишащей мельтешением полицаев и хмурых, застройщиков и престарелых существ, алчных до молодых тел и их неясных наитий и чаяний. Различные асмодеи разрушают отчаянную попытку людей, живущих на пляже, добраться до давным-давно затонувших континентов, время хиппи оканчивается, уступая место иным, куда более злобным эпохам, доллары с ликом Никсона окончательно оседают в кабинетах и карманах служителей ПУЛА (полицейское управление ЛА), а зловещая шхуна "Золотой Клык" станет уже частью и символом нерадостного конца совсем других историй и времён, которых всё так же уже не вернуть, да вот и не хочется. А попытаться вновь добраться до Лемурии? Не те люди, не те времена, да и страна не та. А слой брусчатки все толще и толще.