Слово живое и мертвое

Как точно подметила Нора Галь,

Не всякий пишущий способен глаголом жечь сердца людей.

Это верно, не каждый. Поэтому с опаской берусь писать отзыв об этой книге. А вдруг не сумею зажечь? Вдруг, не дай бог, засушу? Да трудная задача предстоит.

Впечатления о книге остались самые противоречивые. Попробую рассказать. В дальнейшем буду использовать сокращение "НГ" вместо "Норы Галь". Ей самой, конечно, это не понравилось бы, НГ нашла бы много синонимов, иносказаний и эвфемизмов. А я не буду. В отличие от автора, я не писатель, а читатель.

Самое главное: писателям и переводчикам надо знать эту книгу близко к тексту. Переводчикам желательно наизусть.

Я же как читатель не мог выносить тонны примеров и пояснений. Хватило бы и килограмма. Поэтому местами просто листал страницы.
Да, знаю, "тонны" не понравились бы Норе Галь. Она сказала бы, что это англицизм, что по-русски так не говорят, и привела бы пятьдесят вариантов улучшения фразы. А потом она заметила бы, что "пятьдесят вариантов улучшения фразы" содержат несколько существительных в косвенных падежах кряду. Затем указала бы, что слово "кряду" стилистически чуждо остальному тексту... и т.д. и т.п.
Ужас!
И как только НГ могла читать книги? Как?
Не представляю.

Рассуждения о защите чистоты речи интересны, несмотря на то, что мой взгляд на это дело сильно расходится со взглядом НГ. Лично мне ближе подход Максима Кронгауза: без истерик фиксировать изменения языка и радоваться тому, что им всё ещё пользуется огромное количество людей. В конце концов всё равно не угадаешь, какие ужасные и невозможные слова войдут в язык, а какие умрут. Да и само выражение "войти в язык", которое так едко высмеивала НГ, сегодня употребляется специалистами Института русского языка имени В.В.Виноградова -- сам слышал.

Стиль -- вещь тонкая. Следование стилю не должно съезжать в буквоедство. Не буду приводить примеры, потому что бессмысленно спорить с автором, который давно умер.

Только не подумайте, пожалуйста, что мне всё не понравилось. Это совсем не так. Некоторые примеры я запомню, потому что они стоят того:

Пускай поплачет, облегчится.
В силу своего слабоумия.

Я их добавил в свою коллекцию любимых речевых ляпов, таких как

Покойный служит нам живым примером.
Он вошёл в комнату в сером пальто в клетку.

И прочих.

НГ отмечает такие языковые болезни:
-- канцелярит;
-- глаголобоязнь;
-- словесная алгебра;
-- иноплеменные слова и речения;
-- туман;
-- чужой синтаксис, просторечие, акценты и другие трудности перевода;
-- двусмысленности, неуместные словосочетания и аллитерации
-- и ещё какие-то, не запомнил я их.
Не буду описывать, что означает каждая из болезней. Хотите узнать -- прочитайте книгу. Замечу только, что теперь я с большим подозрением отношусь к переводной литературе...

Вот что ещё интересно. НГ считает, что из обихода

почти исчезли безобразные чудища вроде Мосгостехснабсбыта.

Рано она покинула наш мир. Повезло. Не дождалась таких перлов, как Минздравсоцразвития, Минэкономразвития и Минобрнауки. В отличие от Мосгостехснабсбыта, эти вообще не лезут ни в какие ворота. Если этот "снабсбыт" хотя бы был существительным мужского рода какого-то там склонения, то эти вообще никак не соответствуют нормам русского языка. Похоже, что они -- существительные. Но ни рода, ни племени у них нет, представить себе их падежи или множественное число невозможно... Вообще херня какая-то, а не слова, да простят мне мой стиль.

Ещё интересная деталь: мокроступы. НГ пишет:

Не собираюсь, подобно ретроградам начала прошлого века, объявлять гоненье на все иностранное и вступаться за «мокроступы».

Вы не поверите, но я видел мокроступы своими глазами и держал их в собственных руках!
У моей бабушки была такая обувь. Резиновая. Произведённая заводом "Красный треугольник" в тысяча девятьсот двадцать лохматом году. И в 1980-м эти... как бы их назвать?.. мокроступы... всё ещё выглядели как новые!
Это были сапоги? Нет. Калоши? Тоже нет. Ботинки? Да бог с вами! Это была такая резиново-кожаная хрень по щиколотку со шнурками. И это были натуральные мокроступы! Не что иное как мокроступы!
Так моя бабушка их и называла.
Эх, жаль, что их всё-таки выбросили. Сегодня можно было бы продать в музей за большие деньги.

Очень странно, что НГ считает язык по природе своей неизменным и что телевидение портит язык:

за века ничто не замутило чистых вод языка
...
Но ведь в веках не было миллионных тиражей газет и книг, да и миллионного читателя, ибо сама грамота была не так уж широко доступна народу. И не было радио, телевидения, новых источников информации – и, увы, нередко источников порчи языка.

А между тем, 400 лет назад отдельного русского языка вовсе не было. Как не было и отдельных украинского, белорусского, польского. И за это время "чистые воды" замутились так, что я поляка понимаю уже с большим трудом. Радио и телевидение скорее способствуют сохранению и единству языка, чем его изменению и раздроблению. Мне кажется, это очевидно. При всём моём уважении к НГ, она не права. Через 200 лет Пушкина придётся как минимум снабжать обширными пояснениями, а то и чего доброго переводить точно так же, как сегодня мы с трудом понимаем указы Петра I. Вот, например:

«Понеже разделением имений после отцов детям недвижимых великой есть вред в государстве нашем, как интересам государственным, так и подданным и самим фамилиям падение».

Всё понятно, правда?
А ещё раньше в славянских языках "пали редуцированные", пропало двойственное число и несколько падежей.
Сегодня в русском языке вытесняются некоторые предлоги вместе с предложным и творительным падежами -- и это нормально. Язык стремится к простоте. Недаром же в китайском нет ни родов, ни падежей, ни времён. Он существует так долго, что уже упростился до предела. На пути к чему-то подобному находятся все языки. Некоторые уже хорошо продвинулись в этом направлении. В английском и болгарском времена ещё есть, а падежей уже нет. И с русским будет так же, если он проживёт достаточно долго. И никакие призывы к сохранению языка и заклинания Норы Галь не помогут. Радио только немного замедляет процесс, но не отменяет его совсем.
Кто не верит, скорее включайте телевизор. Там как раз передают рекламу какого-то автомобиля со словами "репутация, которую вы заслуживаете". Должно быть "которой". И это не телевизор виноват. Половина носителей языка уже говорит так.

Мало того, языки постоянно изменяются, и разные языки эволюционируют по-разному. Поэтому точный перевод может со временем стать совсем неверным. Пример:

«Так я и знал, что Толстяк сдрейфит». Речь непринужденная, естественная для мальчишек.

Когда НГ писала свою книгу, я и был тем самым мальчишкой, но никогда не употреблял слова "сдрейфить" и никогда не слышал, чтобы его кто-либо произносил. Оно уже тогда не было ни непринуждённым, ни естественным. Так что читайте книги скорее, а то опоздаете.

Ну и последнее. Недавно видел где-то дискуссию: надо ли переводить говорящие имена или лучше оставить их просто в транскрипции? (Кажется, обсуждение было на просторах Лайвлиба, а речь шла о новом переводе Гарри Поттера, но это не важно.) НГ посвящает этому отдельную главу. Вот эта глава мне очень понравилась. Вопрос действительно сложный, и автор показала, как это делают настоящие мастера перевода. Вот это сильно и неожиданно! Неожиданно потому, что я не читал ни одного из произведений, которые там упоминаются, и вообще не встречал в переводах ничего подобного никогда. Для вас, возможно, неожиданностей будет меньше. Но они будут -- это я обещаю.
Другая глава про перевод игры слов. Как я понял, в большинстве своём это неразрешимая задача. В некоторых случаях получается удачно, но для этого опять же требуется мастер.

Перечитал всё написанное вместе... Да, сумбур какой-то. НГ рекомендует в таких случаях отвлечься и прочитать свой текст "взглядом постороннего".
Подождал. Перечитал. Кое-что исправил.
Всё равно сумбур остался.

Не быть мне ни писателем, ни переводчиком. Не зажгу сердца людей глаголом. Простите, если засушил их.

------
PS
Через несколько дней после "Слова живого и мёртвого" я прочитал ещё и Поверженных буквалистов . Теперь я бы написал свой отзыв не то чтобы совсем по-другому, но в значительной степени. Не буду этого делать, потому что мой текст получил уже некоторое количество лайков, и было бы нечестно менять его после этого.

Добавлю только, что эти две книги надо читать вместе. Этот Кашкин со своими "кашкинцами" вовсе не белый и пушистый, как его живописует Нора Галь, а довольно неприятный тип. И в этом не было бы беды, в конце концов личные качества творца не имеют отношения к оценке его творений. Но только не в случае Кашкина. Среди его творений не одни только переводы. Он писал ещё и доносы под видом полемических статей. И таким образом он своими руками задушил целую школу советского художественного перевода, и последствия его "творчества" мы видим вплоть до сего дня. Поэтому, если вам действительно интересна кухня художественного перевода, я очень рекомендую ознакомиться ещё и с "Поверженными буквалистами". Как уже было сказано, я ознакомился.

Жаль, что "Буквалистов" не читал главный редактор Грамоты.ру, который в программе "Правила жизни" на канале "Культура" мне и посоветовал в восторженных выражениях книгу Норы Галь. Если бы он читал обе книги, восторженности у него поубавилось бы...

За чистоту родного языка

Книга Норы Галь написана для переводчиков, это такой мастер-класс от признанного гуру.
Я не знаю ни одного иностранного языка, так - азы немецкого и английского, но это не считается, значит, я никак не могу быть переводчиком и книга написана не для меня. Однако, я с жадностью её проглотил, потому что на самом деле эта книга написана не только для переводчиков, но для любого русскоговорящего человека, заботящегося о своем уровне культуры. Сожалею только об одном, что читал электронную версию.

И я теперь настроен в ближайшее время заехать в "Молодую гвардию", что на Полянке, и купить настоящее бумажное издание, надеюсь, оно там будет. Потому что такая книга должна быть настольной у любого человека, пытающегося выражать себя на бумаге. Я поставлю её на видное место, нет. я положу её на рабочем столе, потому что мне еще много-много раз придется к ней обращаться. Такие книги - инструменты.

Читая, я снова и снова ловил себя на том, что очень грешен в обращении с родным языком, и меня тоже в большой мере касаются упреки в использовании канцелярита. Это название придумал Корней Чуковский, оно очень точно обозначает болезнь, которая поразила наше общества еще тогда, когда Галь писала свою книгу - в 60-70 годы прошлого века, а за последние десятилетия болезнь письменной речи приобрела просто колоссальные масштабы. Сегодня все признаки заболевания можно заметить и в обыденной устной речи.

С чем это связано? С общим упадком культуры? Похоже на то. Особенно бурно процесс пошел с появлением в нашей жизни соцсетей - писать стали все. А вот культура была далеко не в каждой семье. И классику, да и просто хорошие книги на нормальном русском языке, читали далеко не все. Сейчас полно уверенных в себе молодых людей обоих полов, которые бахвалятся, что ничего не читают кроме переводной фантастики и фэнтези. А кто штампует эти переводы? Такие же сапожники от слова, которых чихвостит в своей книге Нора Галь. Достаточно вспомнить в каких ужасных переводах появлялись у нас некоторые бестселлеры. А какими уродливыми оборотами переполнены статьи в новостных сайтах, которые сегодня заменяют нам вчерашние газеты.

И вот уже не приходится удивляться, когда некая дама начинает свой пост в сети с фразы: "Позвольте мне сообщить вам...", дурацкая английская калька становится чуть ли не стандартом. Но, то что приемлемо в английском, на русском звучит несуразно. И еще море подобных курьезов и нелепостей все настырнее заполоняет нашу речь.

Поэтому и должна книга Галь быть настольной у каждого человека, заботящегося о культуре своей речи - устной и письменной.

Что касается заключительной части книги, которая посвящена соратникам автора - переводчикам школы Кашкина - она менее практична, хотя по тексту там тоже можно найти впечатляющие примеры творческого отношения к родному языку.

Часть первая, или лирическое отступление

Даже боюсь представить, как Нора Галь отнеслась бы к современному состоянию русского языка. Как же хорошо, что она почти не застала распустившийся буйным цветом слэнг девяностых, засилье американизмов и уж тем более ни коем образом не могла узнать о языке падонкафф и теперешней волне "ванилек". То, на чем разговариваем мы с вами, это совсем не тот русский язык, который был во времена Норы Галь. Пичалька, да?

Нора Галь сражалась в меру своих возможностей с канцеляритом, который - всего лишь – определяется некоторой кривизной в написании слов, неправильным согласованием существительных, не совсем верным выбором слов при переводе и обилием штампованных фраз. Уверенна, что она не могла даже представить, что через несколько лет станет модным писать без заглавных букв, а знаки препинания станут пропускать потому, что "так удобнее".

Часть вторая, или почему я жалею, что прочла "Слово..."

Многие книги, если их внимательно читать и мотать на ус, делают нас умнее. «Слово живое...» как раз из таких. Теперь очень трудно читать другие книги, особенно переводные, потому что все те ошибки переводчиков, на которые раньше и внимания не обратила бы, сейчас бросаются в глаза. Взяла Лихэйна – закрыла на 4 странице, потому что ну не возможно же. Прочла Барикко «Такая история» в переводе Яны Арьковой – хорошо, даже очень хорошо, но есть несколько моментов, где можно было написать еще лучше. Да что говорить, если даже от Моэма в определенных предложениях начинало сводить зубы. Любят переводчики тавтологии и построчный перевод: «он взял в свои руки» - а в чьи еще?

Часть третья, или что я думаю о книге

В «Слове...» огромное количество примеров плохих переводов и оригинальных корявых текстов. Нора Галь на каждый пример дает свой вариант, как было бы лучше написать, перевести, исправить. Если прикинуть, то я с ней согласна процентов на 70.

Во-первых, я против перевода имен собственных. Для меня хватило бы подстрочного комментария, где объяснена игра слов или двусмысленность фамилии, имени, названия города и т.п. Нора Галь считает, что имена собственные переводить нужно, а комментарии – признак неумелости переводчика.

Во-вторых, Нора Галь проповедует принцип «проще - лучше»: чем проще предложение, тем лучше, понятнее для читателя. Не всегда, в некоторых примерах «упрощения» предложений в итоге получался примитив. Зачем переписывать сложноподчиненное предложение, вполне понятное и прозрачное, заменяя на несколько простых? Чтобы читателю было удобнее? Несколько таких примеров было, и первоначальный вариант, показанный как ошибка, мне понравился больше, чем исправленный.

Часть четвертая, или об истории

Отдельной темой книги стоит вопрос, почему так обеднел русский язык, почему в нем такое засилье канцелярита и откуда он взялся, почему из периодической печати, радио и телевидения идет такой поток штампованных фраз, которые со временем становятся нормой? Думаю, по-другому и быть не могло. Для примера, газета Известия, № 170 за 20 июля 1948 года, передовица:

«День Воздушного Флота СССР прошел как яркий, торжественный праздник...»
«Радостно встретили День Воздушного Флота трудящиеся...»
«Ярко отметила День Воздушного Флота столица...»
«День Воздушного Флота праздновала вся страна...»

И так далее, со всех концов СССР приходят сообщения о праздновании Дня Воздушного Флота, и везде он проходит ярко, празднично, торжественно, радостно, потому что иначе нельзя. Вот и приходится писать штампами, еще раз штампами и только штампами. Может, и не такая уж малая доля шутки была у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке», когда Остап Бендер продал журналисту «Торжественный комплект. Незаменимое пособие для сочинения юбилейных статей, табельных фельетонов, а также парадных стихотворений, од и тропарей». А куда деваться, если уже через три недели, 17 августа уже наступит «День Морского Флота», который точно так же нужно встретить, отметить, провести, отпраздновать, справить ярко, празднично, торжественно, радостно, весело, беззаботно.

Первое, что можно и нужно сказать об этой книге: читать её ужасно увлекательно, а также и полезно. Нора Галь спокойно и убедительно на массе остроумных примеров учит читателя не злоупотреблять заимствованиями там, где это не нужно (Юнайтед Стейтс вместо Соединённых Штатов, сабурбия вместо пригорода), избегать плеоназмов-мутантов вроде ведущего лидера и урбанизированного города, беспощадно изгонять из речи пассивные обороты и цепочки родительных падежей. Наконец — и это, пожалуй, самый универсальный урок — чувствовать язык, его смыслы, не называя вороньим цвет вороного крыла, не путая уединённый и одинокий, ревностный и ревнивый.

Вьющийся затылок, долою с глаз, облокотив лицо на руки, стиснул скулы — на подобные обороты после прочтения "Слова" у человека вырабатываются антитела, и это здорово.

И вот тут необходимо уточнение.

Книга Норы Галь местами ужасно устарела. Язык в наше время развивается быстрее, чем когда-либо, и если общие принципы за сорок лет остались теми же, то многие частности изменились — особенно в том, что касается заимствований. Читаешь: "Как спокойно мы обходимся, например, без недавно еще модного слова скетч" — и улыбаешься, но вот автор нападает на гандбол, атакует ланч, требует не пускать в русский язык фондю — и уже не так смешно.

Кроме того, необходимо делать поправку на время и обстоятельства написания текста: так, Галь требует, чтобы редактор обладал — через запятую! — слухом, чутьём и политической грамотностью (!). Ну а брошенное между делом "Но в наши дни поездки за рубеж не редкость" в книге, написанной в 1972 году, и вовсе кажется изощрённым сарказмом.

Ну и — как же без этого — значительную часть "Слова" занимают славословия в адрес кашкинцев и презрительные выпады в сторону буквалистов. И похвалы, и упрёки в отношении приведённых в книге примеров, как правило, справедливы, но прежде чем принимать всё на веру советую ознакомиться с историей конфликта, не столь однозначного и в значительной степени обеднившего советскую (и, как следствие, российскую) школу перевода.

В общем, книга имела бы преимущественно историческую ценность, да вот незадача: за минувшие с 1972 года десятилетия (да и за десятилетия до него, если уж совсем честно) не было написано ни одного сопоставимого с ней труда. Поэтому само собой, книгу Норы Галь читать нужно, необходимо, обязательно — но с великой осторожностью.

И в жизни, и в хорошей книге речь должна быть убедительной, правдивой, достоверной.

«Быть может, кого-то смутит, что добрая половина этой книги основана на материале перевода. Осмелюсь напомнить: не меньше половины всего, что мы читаем, перевод. Языком перевода говорят с нами Данте и Гёте, Шекспир и Стендаль.»

Книга ценная, в первую очередь, для переводчиков. Я бы даже обязала каждого, кто впервые берётся за это непростое дело, ознакомится с замечаниями, советами, наглядными примерами неточностей, сравнительными вариантами удачных и не очень переводов, о которых Нора Галь рассказывает в своей книге.
Пересказать дословно текст - ой, как этого мало, чтобы назвать результат литературным переводом. Звучат ли слова натурально, сочетаются ли, соответствуют эпохе, характеру героев, настроению книги, стилю автора - это лишь малая часть общей задачи переводчика. "Из мельчайших мелочей рождаются в переводе сочность, богатство образа" - говорит автор и знаток русского языка, сравнивая похожие варианты заставляя почувствовать тонкости звучания, малые оттенки смысла:
- «куда я смотрел…» и «где были мои глаза?»
- «у вас тут очень много народу» и «у вас тут не протолкнешься»
- «что вас заставило», «что вам взбрело, что на вас накатило» и «что вам вздумалось…»
- «мне от тебя тошно» и «а ну тебя»
Казалось бы, смысл схожий, но и различие уловимо.
Советы Норы Галь будут ценны не только для переводчиков, но и для писателей, редакторов. Даже мне, как читателю, есть от них польза. Читая куски неудачных переводов, ловила себя на мысли, что в своё время не смогла оценить творчество того или иного зарубежного писателя из-за недобросовестной работы буквалиста и формалиста.
Поняла и другое: как важно воздавать должное заслуженным переводчикам, тексты которых выглядят естественно и убедительно, которые "принимаешь не задумываясь, как дышишь".
Нора Галь рассказывает о школе художественного перевода, созданной в начале 30-х годов прошлого века Иваном Александровичем Кашкиным. Благодаря таланту кашкинцев, русские читатели полюбили творчество Диккенса и Хэмингуэя, Эдгара По и Киплинга, Брет Гарта и О. Генри, Марка Твена и Джека Лондона, Шоу и Мопассана... Это переводчики другой школы, не буквалисты и формалисты, а те, кто подходит к переводу творчески, кто верен духу, а не букве подлинника.

Если кто-то подумает, что книга «Слово живое и мертвое» скучна и узкоспециальна, то будет не прав. Кроме полезных советов, в ней есть над чем посмеяться. Автор приводит десятки несуразностей и неточностей, выловленных редакторами.
«В силу своего слабоумия», «Шапка ухарски сползла на одно ухо», «Переулок неожиданно загнулся» - как не улыбнуться, читая подобные нелепые сочетания!
Нужная и полезная книга.
Автор любит родной язык, обращает внимание на художественную красоту слова, на тонкости построения словосочетаний:

Три коротких слова: знаю я вас – совсем, совсем не то же самое, что я вас знаю.